Иногда самые далекие времена вдруг становятся ближе, прошлое всплывает перед тобой словно сквозь мощное увеличительное стекло. Такое случается, если от дня сегодняшнего к делам минувшим тянется цепочка конкретных людей.
ПРАГА. Дорога в Хвалы
Мы едем на могилу Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской в пригород Праги. Моей спутнице Анастасии Васильевне Копршивовой восемьдесят один год. Но вот тут как раз язык не повернется назвать ее бабушкой. Статная, энергичная, подтянутая. Волевое лицо в обрамлении благородной седины. Острый взгляд карих глаз. Слова роняет скупо, словно не очень-то доверяет попутчику, которого видит в первый раз.
Родившись в семье белоэмигрантов, она много лет преподавала русский и параллельно занималась судьбами соотечественников, вынужденных после революции покинуть родину.
Последние тридцать лет ухаживает за могилой "бабушки революции" в городке Хвалы.
Витебск - Петербург - Сибирь.
Дворянка, студентка, смутьянка
С сохранившихся фотографий на нас смотрит пожилая и даже очень пожилая женщина с типичным лицом русской провинциалки. Этакая бабуля на завалинке. А между тем Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская была одной из самых активных революционерок, работавших, как теперь бы сказали, "в поле". С юных лет посвятила себя борьбе против царского самодержавия: сначала в одном ряду с революционерами-народниками, затем с эсерами.
Дворянка. Отец Константин Михайлович Вериго - помещик в Витебской губернии, мать Ольга Ивановна Горемыкина - примерная прихожанка, женщина строгих христианских правил. Отчего же их дочь - она появилась на свет 13 января 1844 года, - получив классическое образование, изучив французский, немецкий и английский языки, выйдя замуж за вполне пристойного соседа-помещика, круто поменяла курс своей жизни, встала на путь борьбы и лишений? Вероятно, сказались годы учебы в Санкт-Петербурге: народнические и анархистские кружки, брожение в студенческой среде...
Подхватив в столице этот вирус, она заболела революцией на всю оставшуюся жизнь. Бросила мужа, отдала на попечение родственницы маленького сына и с головой окунулась в стихию борьбы. Под именем солдатки Феклы, в крестьянском облачении, с котомкой за плечами, ходила по деревням, рассчитывая поднять мужиков на бунт. Составляла агитационные прокламации крайне радикального содержания - с призывами "нападать на жилища купцов, помещиков и жидов, разорять их до основания".
А убедившись, что "хождение в народ" малоэффективно, стала активной сторонницей террора. И хотя, как отмечают историки, не засветилась ни в одной боевой операции, но вдохновляла на вооруженную борьбу молодежь, считая, что для достижения "благих целей" годятся любые средства.
Не удивительно, что Брешко-Брешковская была арестована, с 1874 года в ее жизни начинается долгий этап тюремных заключений, каторжных работ, ссылки. Из Петропавловской крепости тридцатилетнюю женщину отправили прямиком в Восточную Сибирь.
Считается, что она стала первой в России женщиной-политкаторжанкой.
ПРАГА. Опекуны революционерки
Пока моя машина выбирается из пражских пробок, есть время поговорить со спутницей. Цепочка от Анастасии Васильевны до Екатерины Константиновны складывается так. После "бархатной революции" 1989 года, когда в Чехословакии было снято табу на "белогвардейщину", Копршивова познакомилась с двумя милыми женщинами, подругами Гали и Еленой. Было им тогда далеко за семьдесят, а дружили они еще со времен учебы в пражской гимназии. Родители Гали Малаховой родом из Архангельской губернии, держали там смолокурню, состояли в крестьянском кооперативе. Бежали в Европу после начала большевистского террора. Отец Елены Иван Александрович Якушев был видным деятелем белого движения в Иркутске, Омске, Владивостоке, а став эмигрантом, в Праге возглавил Общество сибиряков.
Еще гимназистками девочки пообещали друг другу дожить до ста лет и отметить это вместе. И вот ведь невероятно: Гали дотянула до девяносто восьми, а Елена прожила до ста двух. То есть в сумме все равно получается двести лет. Почти как договаривались...
Я осторожно веду машину, боясь пропустить хоть одно слово. Прошлое проступает с беспощадной ясностью, будто на фотографии, брошенной в проявитель. Анастасия Васильевна рассказывает.
Когда Гали была маленькой девочкой, один из бывших политкаторжан по фамилии Ковтун привел ее к своей знакомой, тоже бывшей политкаторжанке Брешко-Брешковской, которая тогда только приехала из Америки и на три года застряла в Праге. Гали несколько месяцев провела рядом с "бабушкой", навсегда сохранив любовь и уважение к старой революционерке. Их связь прервалась, когда Екатерина Константиновна переехала в самый отдаленный регион Чехословакии - Подкарпатскую Русь. Там она прожила до 1929 года, занимаясь благотворительностью, в частности, организовала два детских дома для сирот.
Может, пыталась искупить свою вину перед брошенным когда-то ради революции сыном.
Когда соратники уговорили Брешко-Брешковскую вернуться в Прагу, ей было уже восемьдесят пять лет. Теперь ее опекали друзья по тобольской ссылке эсеры Василий Гаврилович и Лариса Васильевна Архангельские. Они в кредит купили участок земли под Прагой, построили там большой дом, а рядом устроили птицеферму. Здесь Екатерина Константиновна и провела остаток своей бурной жизни, она уже плохо видела, с трудом ходила, зато ум сохраняла ясным.
В этот пригород Праги мы и едем теперь с Анастасией Васильевной, которая обещает показать мне могилу Брешко-Брешковской и дом, где прошли ее последние годы.
Сибирь, Швейцария, Петропавловка. Побег в 70 лет
После неудачного побега весной 1881 года Брешко-Брешковскую осудили на новые сроки. Восемнадцать лет Екатерина Константиновна провела в Сибири, окончательно сформировав в среде таких же политкаторжан свои революционные взгляды. Ее имя уже тогда стало широко известным не только в России, но и в Европе, Северной Америке - после публикаций американского журналиста Дж. Кеннана, путешествовавшего по Сибири.
Вернувшись из ссылки в 1896 году, 52-летняя революционерка незамедлительно включилась в работу по организации партии социалистов-революционеров. О том, насколько радикально была настроена "бабушка", вспоминал лидер кадетов князь Петр Долгоруков: "Говорила, что мы, либералы, должны приступить к более решительным действиям, и если мы сами не способны на террор, то должны, по крайней мере, содействовать террористам".
В 1903 году из-за угрозы ареста "бабушка" уехала в Швейцарию. Революцию 1905 года встретила восторженно. Немедленно вернулась в Россию и включилась в подпольную работу. И снова арест, Петропавловская крепость, суд, новая сибирская ссылка....
Одна лишь деталь из биографии этой необыкновенной женщины: уже семидесятилетней она совершила новый побег из мест поселения, за пять дней преодолела тысячу верст, но была схвачена, опять брошена в тюрьму, а затем отправлена туда, откуда бежать было невозможно, - в якутский Булун, поближе к Северному полюсу.
И еще десять лет провела в Сибири.
ПРАГА. Букет на могиле
Мы приближаемся к месту назначения. Раньше это был отдельный город под названием Хвалы. Теперь - часть столицы, полное название этого района Horni Pocernice - Chvaly. Тихое симпатичное предместье, разбросанное на холмах к северо-востоку от Праги. Кладбище почти в центре. Мы заходим в ворота, идем прямо по центральной аллее, и у противоположной стены Корпшивова указывает мне на могилу за номером 917.
Скромный, почерневший от времени бюст на каменном постаменте. Слева от него на плите надпись на чешском языке: "Бабушка русской революции". Две даты: 26.1.1844 и 12.9.1934. Справа на такой же плите высечены фамилия, имя и отчество революционерки.
Похороны восемьдесят три года назад собрали здесь весь цвет эсеровской эмиграции. Из США специально приехал А.Ф. Керенский. От президента Чехословакии венок на могилу возложила его дочь Алиса Масарик. После окончания траурного митинга прозвучали слова песни, которой русские революционеры провожали в последний путь своих товарищей, начиная с событий Февральской революции:
Вы жертвою пали в борьбе роковой,
любви беззаветной к народу.
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!
Анастасия Васильевна поправляет на могилке букетик цветов. Удивляется: "Кто-то приходит". Вспоминает: когда местные коммунисты узнали, что на их кладбище покоится "бабушка русской революции", то сильно по этому поводу возбудились, нашли Копршивову и предложили свою помощь. "А вы что"? - "Я им объяснила, что она бабушка не Октябрьской, а, наоборот, Февральской революции. Кажется, их пыл сразу угас".
Власти городка, впечатленные нашествием такого количества именитых гостей, тогда, в 1934 году, приняли решение тридцать лет содержать могилу за счет муниципальных средств. Так и было до 1964 года. А потом опекуном стала та самая Гали Малахова-Вальна, которая в свою очередь передала эстафету Анастасии Васильевне Копршивовой. Моя собеседница заботится и о двадцати пяти других захоронениях русских эмигрантов в Чехии, раз в десять лет вносит плату за них.
Петроград. Триумф и выбор "бабушки"
Звездный час в жизни революционерки наступил в марте 1917-го. Февральская революция мгновенно сделала ее из преступницы национальной героиней. Возвращение из ссылки в Питер было триумфальным: шикарный салон-вагон, оркестры на перронах по всему маршруту следования поезда, митинги, речи, цветы. По распоряжению Керенского ее поселили в царских покоях Зимнего дворца. Министры Временного правительства кланялись ей в ноги. Именно тогда за ней закрепилось это прозвище - "бабушка русской революции".
Было Екатерине Константиновне семьдесят три года.
А вот последующие события и их финал - Октябрьскую революцию бабушка категорически не приняла. "Саша, - говорила она Керенскому, - арестуй головку большевиков, посади их на баржи и потопи". Сетовала: "А он (Керенский) хотел все по закону. Разве это было возможно тогда? И разве можно так управлять людьми? Посадить бы их на баржи с пробками, вывезти в море - и пробки открыть. Иначе ничего не сделаешь. Это как звери дикие, как змеи - их можно и должно уничтожить. Страшное это дело, но необходимое и неизбежное".
Ясно теперь, отчего имя "бабушки русской революции" на долгие десятилетия было забыто. Большевики не могли простить ей тех слов.
А она не смогла простить им всего содеянного с Россией.
Имение Брешковских в Витебской губернии было разгромлено и сожжено восставшим народом в конце 1917 года. Призыв революционерки "разорять до основания" был услышан. А сама она до конца поддерживала белое движение. Затем вновь оказалась в эмиграции - теперь уже без всяких надежд вернуться обратно. Сначала через Владивосток перебралась в Японию, затем в США, Францию и в итоге осела в Чехословакии.
Скончалась "бабушка русской революции" 12 сентября 1934 года. Было ей девяносто лет.
ПРАГА. Прощание с эпохой
Мы снова садимся в машину, спускаемся с холма и на окраине поселка находим тот самый дом. Он сохранился практически в неизменном виде, только крыша теперь покрыта не черепицей, а железным листом. Идем вдоль невысокой оградки: "Вот тут были постройки птицефермы, здесь Екатерина Константиновна гуляла".
- А как вы думаете, не разочаровалась ли она на финише своей длинной жизни в том, чему ее посвятила? - спрашиваю спутницу. - Ведь все пошло совсем не так, как хотели эсеры...
- Трудно сказать. Известно только, что она сильно страдала по поводу судьбы своего единственного сына, которого бросила когда-то ради революционной борьбы. Он не простил ей этого и даже не приехал на похороны, хотя жил недалеко, в Берлине. Трудно сказать...
Но мне показалась, что Анастасия Васильевна произнесла это с едва скрытым осуждением.
Когда мы покидали кладбище, я обратил внимание на то, что "бабушка революции" со своего каменного постамента смотрит на восток. В сторону родины. Кажется, Анастасии Васильевне это мое утверждение не понравилось. Кажется, она до сих пор живет с обидой в сердце. У нее свои счеты с Россией.
И мне ли ее за это судить?
