В год 200-летия отца русского балета Мариуса Ивановича Петипа у отечественных театров, до сих пор выезжающих на наследии гения, появился повод разобраться в своих разномастных "Петипа", где от оригинала осталось разве что имя. Разобраться - и ситуацию как-то исправить. Много лет назад в Мариинском театре этим занялся премьер балета Сергей Вихарев, чье имя стало синонимом тотальной ревизии русского балетного наследия. В прошлом году он нелепо погиб, и нынешняя "Пахита" в Екатеринбурге - его проект, доведенный до рампы друзьями - адски поработавшими хореографом Славой Самодуровым, теоретиком Павлом Гершензоном, постановочной командой. Спектакль получился сверх ожиданий - блистательный.
Действий три, первое - балет балетович: по старинной схеме, чередующий подробную пантомиму с танцами. Однако схема начинена прекрасными па времен рождения русской "Пахиты", очищенными от последующей глупости "балета достижений": в турах пуанты идут не к колену, к щиколотке, векторы деликатны, никаких задираний ног выше головы. А еще действо напичкано акцентами вроде променада солисток с мелкими точными прыжочками, плотными заносками, венчиком рук над головой: неброскими мелочами, делающими старинный балет старинным.
Дальше авторы пошли ва-банк, уместив балет в стилистику "немой фильмы". Мыльные балетные страсти оказались один в один киношными - и тут, и там изъясняются руками, злодеи замышляют убийство, героиня-вамп (бывшая цыганочка) бросается на помощь, а в углу сцены колотит по клавишам тапер. Сценография с резкими линиями и угловатыми стульями-стенами наделяет это мыло обширным культурным фоном эпохи. К финалу авторы уводят историю в современную балетную труппу, где влюбленным солистам строит козни меценат. И тут, когда действо готово свалиться в банальность, разражается главное - гран па "Пахиты". Идеальная конструкция сольных вариаций и кордебалетных линий. Очень стараются солистки (ассистент балетмейстера Клара Довжик), преобразившаяся Пахита - Мики Нисигути - порхает и разит, но главное - музыка Юрия Красавина; именно она всех здесь вдохновляет. Известный в балетном цехе как автор "Магриттомании" в Большом, свой триумф он объясняет скромно: прежде не слушал Минкуса и Дельведеза и не успел, как, например, Геннадий Рождественский, возненавидеть их нотный метраж. А потому сделал свой парафраз таким же легким и удобным, как у присяжных мэтров - а еще умным, ироничным и действительно смешным. Скромно брякает аккордеон, монолог мачо выпевает гнусавый гобой, а в самые ответственные моменты - пируэты никто не отменял - оркестр метит смертельный номер громким "бумс" (дирижер-постановщик Федор Леднев). И балет вдруг оказывается не пасынком оперы, а братцем немого кино и цирка.
Розыски в балетных архивах - дело неблагодарное, представить в точности старинный спектакль невозможно даже при безупречной квалификации и чутье. Видимо, Сергей Вихарев как первый в новом российском времени ревнитель Петипа пришел к идее, что стремление к точности исчерпаемо как живописный реализм. И шагнул дальше, придумав спектакль радостный, пестрый, современный и живой.