Почему российские фильмы стали популярны
У "Я худею" отличные отзывы и зрителей, и критиков. Некоторые считают, что это чуть ли не новое слово в российской комедии. Вы к таким смелым похвалам как относитесь?
Николай Куликов: Мы много обсуждали это и с Лешей Нужным (режиссер "Я худею" - Ред.), и с замечательным сценаристом Ромой Кантором. Рома считает, что кино в России - это огромное поле, состоящее из клеточек. Большинство из них еще не заполнены. Хочешь делать городской хоррор - пожалуйста, там еще никого нет. Комедия про мужчин, комедия про женщин - ты можешь все забивать, ни одна ниша не будет занятой. Так что у нас очень просто сделать свежее высказывание. А в комедии - особенно просто. Потому что российская комедия до сих пор относилась без должного внимания к реальному человеку.
Comedy Club создал образы туповатых мужчины и женщины, движимых в большей степени инстинктами. Из-за этого мы имеем фильмы вроде "Женщины против мужчин", "Беременный". Или, например, фильм "Жених", успех которого для меня - загадка. Это такая дорогая кэвээновская домашка. Ну и финал, конечно, совершенно возмутительный и оскорбительный для главной героини. Проблемы этих фильмов в том, что они сделаны мужчинами, которые плохо слушают женщин. Вот мы с Нужным слушаем - поэтому и такой контраст.
Судя по сборам, феминистская история "Я худею" более востребована, чем большинство ее "патерналистских" предшественников.
Николай Куликов: Востребована не только история, но и сам подход. Так получилось, что мне повезло участвовать в проектах, которые открывали новую нишу и задавали новый стандарт, после которого уже невозможно работать камедиклабовскими методами. "Горько!" был гигантским шагом вперед в российской комедии. Если говорить о "Я худею"... Я до выхода фильма в прокат написал пост в официальный Инстаграм фильма, но так и не выложил его - сначала он мне показался заносчивым, затем я про него забыл. Я говорил, что это фильм, который Россия давно ждала, потому что он - нормальный. Там герои меняются? Меняются. Там проблемы, которые волнуют людей, есть? Есть. Там смешно? Да. Грустно? Да. Артисты нормально играют? Да. Это про нас? Про нас. Это нормальное кино. Нормально - то, чего не хватает России. Нас приучают жить в крайностях. У нас либо солнца нет восемь месяцев, либо леса горят от жары. И тут приходим мы и говорим: а давайте просто два часа спокойно посидим в зале на нормальном русском фильме.
Успехи российского кино имеют и обратную, шапкозакидательскую, сторону. Вот уже звучат призывы поплотнее прикрыть дверь, через которую голливудские фильмы попадают к нам. При этом успех ваших сценариев говорит как раз об обратном: вы с Голливудом конкурируете, не стесняясь учиться у него. Вы сами как относитесь к этому желанию "укрощать" Голливуд?
Николай Куликов: Если зритель идет на американское кино, это его осознанный выбор, к которому нужно относиться с уважением. Это значит, что он взял родное кино, сравнил с американским. И каким бы патриотом он ни был, как бы ни болел за наших на Олимпиаде, он все равно выбрал американское кино. Я рассматриваю кино как сон, который ты смотришь два часа и получаешь удовольствие. Конечно, из этого сна можно извлечь какие-то дополнительные бонусы - есть фильмы, которые меняют жизнь. Но по сути это сон, из которого ты не должен хотеть выключаться. Многие российские кинопроизводители этого не понимают и говорят так: "Мы нашим фильмом научим, докажем и напомним о величии". Это все, конечно, хорошо, но не так кайфово, как посмотреть "Кингсмана". Но фишка даже не в этом. Люди, нацепившие маски пастырей, зрителей не любят, не слышат и с ними не коммуницируют. Отсюда и желание что-то запретить или ограничить.
Вы придумали меткое название одному из главных явлений коммерческого российского кино 10-х годов - "советстерн". Ваши "Легенда №17" и "Движение вверх", "Салют-7" и "Время первых" - все это высокобюджетные картины о достижениях советской эпохи, призванные вызвать гордость. У вас есть объяснение, почему советстерн оказался востребован именно сейчас?
Николай Куликов: (После паузы) Чтобы родился этот жанр, должна была возникнуть дистанция и сформироваться жанровые правила игры. Мы должны были отстраниться от той эпохи, чтобы обращаться с ней свободно. Эти победы и достижения должны были стать частью ноосферы, из которой мы получили возможность выхватывать образы - не то, как там все было на самом деле, а мифы. Может быть, есть запрос на основе этих мифов сформировать культурный бэкграунд, на который ты опираешься: я происхожу из хорошего народа, который сделал вот это и вон то. А значит, и сейчас все получится. Есть такой социолог Симон Кордонский, он написал книгу "Сословное устройство постсоветской России". Он там говорит, что современную Россию и отношения в обществе никто не описывает такими, какие они есть. Поэтому у нас нет языка, которым мы могли бы говорить о самих себе, кроме языка искусства. Любая дискуссия о России обречена - из-за того, что ни одна дискуссия невозможна без критики. Если дискуссия происходит в телестудии, человеку, который позволяет себе критику, тут же дают в морду. А если человек позволяет себе критику в интервью Дудю, его сразу перестают снимать. Поэтому ввиду отсутствия дискуссии реальность иносказательно описывает творческая интеллигенция. Сейчас самым популярным источником описаний стали фильмы и сериалы. То есть мы смотрим на эти фильмы и сериалы как на единственную копию реальности. И, конечно, нам хочется, чтобы копия была комплиментарна оригиналу. Если говорить про меня, то мне бы хотелось описывать Россию максимально точно и максимально развлекательно, чтобы это было приятно смотреть и чтобы это в то же время не выглядело ложью. И это очень сложная задача.
Каково, по-вашему, будущее советстерна?
Николай Куликов: Он должен развиваться. Теперь должен появиться эротический советстерн - "Служебный роман", где советские люди вдруг открывают свою сексуальность. Кино о том, как люди в отсутствие информации о культуре секса раскрываются как полноценные сексуальные существа. Это ведь страшная драма, когда ты подавляешь естественные потребности, поэтому русские "Пятьдесят оттенков серого-1981" могут быть очень мощной штукой. По-настоящему классно было бы увидеть советстерн-хоррор. Представьте - 1976 год, всем все совершенно понятно - по каким правилам жить, во что верить, кто у нас генсек. И вдруг обычная советская пара переезжает в дом с привидениями. Такое "Паранормальное явление-76". Вот что они будут делать? В милицию идти нельзя, к священнику тоже. Очень интересный концепт - если кто возьмется, имеет все шансы сорвать куш.
Вы - самый кассовый сценарист страны, сборы фильмов по вашим сценариям превышают 5 миллиардов рублей. Вы когда осознаете это, как-то иначе себя ощущаете?
Николай Куликов: Когда в 2007-м я начинал заниматься стендапом, вокруг был сплошной КВН. Я нашел на "Амазоне" все доступные книжки по стендапу. Все они говорили об одном: если ты будешь идти по этому пути, выполнять домашнюю работу, заглядывать себе в душу и вытаскивать оттуда что-то личное, то в итоге станешь хорошим артистом. Так и случилось. С кино - то же самое. Я люблю говорить, что мои фильмы столько собирают, но я понимаю, что они не мои. Я - один из участников процесса, который делает все по учебнику. И мне кажется, что если так делать, ты не проиграешь. Только учебники каждый год пишутся новые. Поэтому я волнуюсь, что вдруг где-то есть 20-летние кинематографисты, которые учебники не только читают, но и сами их пишут. Может быть, именно они вышибут нас из седла. Но пока этого не произошло, я уверен в правильности одной единственной фразы: нормально делай - нормально будет.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"