Поделиться
Больного адмирала мучили жестокие боли, а облегчить его страдания могли лишь те препараты, которые выдаются по специальному разрешению. Получить такое разрешение, а затем получить само лекарство стало для больного сущей мукой. Заметьте, Апанасенко был не рядовой пациент - адмирал, то есть лицо, обладавшее, как говорят, определенным административным ресурсом. Но даже он в какой-то момент решил, что легче капитулировать, умереть, чем терпеть чиновничьи издевательства. Это не он убил себя, его убили крючкотворы из системы здравоохранения.
Увы, я знаю это по себе. После тяжелой травмы, случившейся несколько лет назад, сам живу на сильных обезболивающих препаратах, только они и спасают. Но чтобы их получить, надо пройти все круги ада. Раз в месяц идти в районную поликлинику, где хлопотать о рецепте. На эту бумажку ставят три печати и два штампа. Требуется регулярно посещать окружного ревматолога. Причем, не просто так, а с результатами анализов, рентгеновскими снимками и кучей других бумажек. Потом, если повезет, ехать в спецаптеку, где неулыбчивая тетя каждый раз с подозрением изучает принесенный рецепт (иногда даже с помощью лупы). И - не дай бог - если там неверно поставлена запятая или точка. Все! Забудь про лекарство. Надо ехать обратно в поликлинику и проходить всю процедуру с самого начала.
Когда однажды я не выдержал, сорвался, тетя в аптеке подняла на меня изумленные глаза: "А что вы хотите? Чтобы меня проверяющие инстанции уволили или отдали под суд?"
Верно, нужное мне лекарство очень дорогое. Контроль за его справедливым распределением должен быть. Но зачем же доводить все до полного абсурда?
Мое заболевание неизлечимо - это знает любой студент мединститута. Тогда почему меня заставляют чуть ли не ежемесячно подтверждать, что оно есть? Отчего гоняют из одной инстанции в другую: печати, бумаги, заключения, новые печати... Такое впечатление, что в системе охраны здоровья сложилась порочная практика, когда все друг другу не доверяют, проверяют и перепроверяют. Такое впечатление, что врачи девяносто процентов своего времени тратят на написание разных бумаг, которые с них требуют контролирующие инстанции. И только оставшиеся десять процентов уделяют больному. Все эти печати, штампы... Только в России они и остались. Разве недостаточно в наш компьютерный век внести всю информацию о человеке в базу данных и без проволочек выдавать ему нужное лекарство?
Ладно, я - ходячий: хоть и с проклятьями, но выносил прежде все эти издевательства. А как быть тем, кто с "ограниченными возможностями"? Недавно в "Фейсбуке" наткнулся на стон моего "коллеги" по диагнозу: "Жуть, какие боли. Таблетки не помогают. Вешаться пора".
Списался с ним. Это Михаил Фаленков. Ему 50 лет, он инвалид второй группы, уже пять лет прикован к постели. Пишет: раньше, когда был ходячим и работал, то покупал за свои кровные это дорогое лекарство. Потом пытался договориться о бесплатном получении (как инвалид, он по закону имеет на это право), но... После нескольких попыток бросил и теперь считает, что только люди со связями, "блатные", способны пробить чиновничью стену.
Как ему быть? И как быть другим пациентам с таким же диагнозом, такими же болями и таким же отсутствием всяких перспектив? Вешаться?
Четыре года назад минздрав издал приказ, согласно которому следовало отпускать препарат исключительно по предъявлению рецептурных бланков нового образца. Однако сами бланки из типографий в поликлиники не поступили. Люди после новогодних каникул приходили в аптеку со старыми бланками, а их заворачивали обратно. Я сам видел слезы на их глазах. Однажды я спросил: а нельзя ли получать препарат на несколько месяцев вперед? Мне ответили: "А вдруг вы за это время умрете. И тогда дорогостоящее лекарство пропадет". Но если я умру, то исключительно из-за тех мучений, которым меня подвергают чиновники от медицины.
Когда приключилась беда с адмиралом Апанасенко, то высокий уровень поручил разобраться в этой истории и принять меры. Недавно в ходе очередной битвы за рецепт, я пришел к окружному ревматологу - раньше он был конечной инстанцией. Однако теперь (видимо, после "принятия мер") оказалось, что отныне появился новый круг ада: надо еще ехать в другое учреждение, путь в который для меня не близкий: "Зачем?" - спросил я. Врачи разводили руками и показывали глазами на потолок. Мол, мы люди маленькие. Я не поехал. Сказал и ревматологу, и самому себе: "Лучше сдохнуть, чем терпеть все это". А боль, порой, просто нестерпимая.
Владимир Снегирев - известный журналист-международник. Освещал экстремальные ситуации в разных регионах мира. Лауреат престижных журналистских премий. И если уж он доведен до такого отчаяния, то ...