Поделиться
Роберт и Елена - двойняшки. Она должна за выходные подготовиться к выпускному экзамену по философии. Он, хоть и, по ее словам, идиот, помогает ей, ориентируясь в материале как минимум не хуже. Они гуляют среди кукурузных полей возле одинокой бензоколонки, пьют пиво, ловят кузнечиков и цитируют философов. В определенный момент даже спорят, что Елена до экзамена с кем-то переспит на спор. Кажется, что вообще не происходит ничего существенного…
По факту, так и есть. Материал категорически не дается Елене - то брат пиво на волосы выльет, то симпатичный парень на машине проедет, то просто особенно забористый параграф попадается. В бытии лучше сестры разбирается Роберт, который, конечно, вовсе не идиот. Он увлеченно рассказывает о том, что, мол, есть лишь настоящее, ведь прошлое - лишь воспоминания, а будущее - надежда. Под их размышления подстраивается фильм, который при помощи рваного, нарочито топорного монтажа и бесконечных сцен, в которых реально почти ничего не происходит, пытается передать ощущение времени как категории, существующей лишь здесь и сейчас и в итоге упирающейся в вечность.
Это ограничение касается и героев фильма: они категорически не хотят задумываться о будущем, а мы ничего не знаем об их прошлом. Они живут в настоящем времени, которое позволяет им плевать на все: хочешь - пей и кури, хочешь - проспорь машину стоимостью в 17 тысяч евро, хочешь - убивай. Все равно ведь мы ограничены лишь только рамками реального опыта, получаемого на практике. Опыт поколений лишь воспоминание, а что там дальше - сиди-гадай на кофейной гуще. Так и маются герои без родителей, закона и каких-либо моральных норм, пытаясь постичь, какими мерками измерять время и бытие.
Разумеется, все эти рассуждения ни к чему хорошему не приведут. Роберт и Елена, как современные Адам и Ева, живут, не ощущая времени, и не пытаясь постичь запретный плод знания. Но как только эти невинные дети вкушают всю мякотку экзистенции и начинают размышлять категориями познания - начинаются хаос, насилие, кровь и инцест. Первые два часа фильм тщательно "разогревается" для того, чтобы в последнюю треть брат с сестрой, ощутившие на примере найденного ими трупа зайца в лесу неизбежность смерти и конечность времени, воздали оду грехопадению и чувственному познанию.
И эти три часа "Моего брата зовут Роберт, и он идиот", к сожалению, несколько приедаются как раз ближе к последней трети. Создав краткий пересказ основных трудов немецкой философии и украсив его сверху вишенкой из смеси "Забавных игр" Ханеке и "Антихриста" Триера, Грёнинг не задумался о том, что просмотр фильма подразумевает ту самую надежду, являющуюся необходимым условием времени. Надежду на то, что претенциозное философствование в конце облачится в некий вывод, а не будет скрываться за ширмой традиционного фестивального артхауса - красивого и где-то шокирующего, но пустоватого именно в "паузах", где, как сказал бы какой-нибудь Гегель, как раз и должна быть сокрыта вечность.