Поделиться
Самым симпатичным фильмом конкурса на момент написания этой заметки можно, пожалуй, назвать "Год Леона" дебютантки из Аргентины Мерседес Лаборде. Главная героиня, женщина средних лет, переживает смерть мужа, популярного радиоведущего. Она живет в большой квартире, в которой когда-то была счастлива с ним и где каждый предмет интерьера напоминает о нем. "Год Леона" с большим достоинством повествует об опыте утраты - это "маленький" фильм о том, как человек учится собирать себя по атомам после персонального апокалипсиса. Жизнь в конечном счете побеждает смерть, боль навсегда остается в сердце - но дальше и с этой болью можно найти способ сосуществования. "Год Леона" не открывает новых горизонтов, это подчеркнуто неамбициозное кино о частной трагедии.
Этого нельзя сказать о "Спитаке" Александра Котта - первой из трех российских картин, показанной в рамках конкурса ММКФ. "Спитак" повествует о последствиях разрушительного землетрясения, произошедшего в Армении в 1988 году. Главный герой Гор, который когда-то бросил жену и дочь ради блондинки, едет искать своих родных в искореженную природной стихией страну.
Трагическая одиссея Гора работает в "Спитаке" стержнем, на который нанизываются другие сюжеты - о сошедшем с ума старике, потерявшем всю семью, о французской журналистке, снимающей самые страшные кадры своей жизни, о солдатах, разгребающих завалы. "Спитак" - это калейдоскопическое изображение большого человеческого горя. Надо отдать Котту должное - он не манипулирует эмоциями зрителя, "Спитак" ни в коем случае не слезовыжимательное кино. Однако чем дальше, тем больше фильм из многоголосого реквиема превращается в размашистую мелодраму, где находится место и совсем уж нереалистичному чуду, божественному вмешательству.
Как и ожидалось, "Спитак" на ММКФ отвечает за российскую кинематографическую традицию - это большое и недешевое кино, сделанное руками крепких профессионалов. Из всех наших картин Московского кинофестиваля только у "Спитака" есть шансы на успешный прокат. Пока же случайное соседство пафосного фильма о трагедии национального масштаба со скромной зарисовкой о персональном горе оказывается не в пользу первого.
Еще одна российская конкурсная картина - "Ню" Ян Гэ - изначально вызывала сомнения в своей кондиционности. И эти сомнения, увы, оправдались. Ян Гэ - китайская актриса, несколько лет назад переехавшая в Москву. Впрочем, большинству россиян она известна в другой своей ипостаси - в прошлом году Ян Гэ участвовала в популярном телешоу "Голос", где дошла до финала.
Ее автобиографический опус сложно даже фильмом назвать - это такая в меру забавная, но страшно затянутая самопрезентация. Актеры часто записывают видеопробы, если, например, по той или иной причине не могут доехать до места кастинга. "Ню" - что-то вроде таких проб, только длиной 64 минуты. Разумеется, никакого отношения к кино "Ню" не имеет - это видеоблог смешной милой барышни, которая получает искреннее удовольствие от того, чем занимается. Вообще, к Ян Гэ нет никаких претензий, но вот за каким дьяволом ее творение понадобилось Московскому кинофестивалю - большой вопрос. Разве что контрапунктом к "Спитаку": мол, вот традиционная драма, привычное "большое кино", а вот - бессюжетное хулиганство жизнерадостной девушки; один фильм дает повод чувствительным зрителям поплакать, другой - недоуменно рассмеяться. Что ж, пусть расцветают сто цветов, как говорил один соотечественник Ян Гэ - но не обязательно ведь тащить в вазу сорняки.
Другой фильм основного конкурса - драма Дастина Финили "Заблудшие" - первый в новейшей истории фильм из Новой Зеландии в конкурсе ММКФ. Но, собственно, только этим фактом он и оказался примечателен. Медленная драма, повествующая о встрече вышедшего из тюрьмы парня и выписанной из психиатрической клиники женщины - пока самый банальный фильм фестиваля.
Финили придумал историю для короткого метра, но зачем-то растянул ее на 100 минут. Конечно же, заканчивается такое кино многозначительным ничем - столкнув два искалеченных жизнью одиночества в забытой богом глуши, автор не знает, что с ними делать дальше. В какой-то момент в кадре возникает ружье, а вместе с ним и надежда, что в сомнамбулическом ритме картины произойдут какие-то изменения и появится хоть что-то интересное. Но ружье так и не выстрелит. Замысел Финили ясен: он хочет продемонстрировать всю мощь экзистенциального кризиса героев. Но вместо экзистенции у него выходит тоска зеленая и сплошные многоточия.