Почему красноярские приставы три месяца не могут вернуть сына матери

Эта история давно уже за рамками приватности. О ней информирует сайт "STOPкиднеппинг", ее обсуждают эксперты совета при детском омбудсмене и Общественной палаты РФ. Тем временем Марик, которого мама считает заложником, в свои неполные пять лет научился прятаться в разных квартирах и уходить от погони. Не сам, конечно, - с помощью папы, дяди и дедушки.

Не было у страхов никаких оснований

Еще недавно они жили в Москве. Фотоальбом о той поре Татьяна Колиберда разбила на главки: "Ты уже держишь головку", "Учишься ходить", "Любимая гречка с огурцом из бабушкиного парника", "Помогаешь пасти черепашку Мотю", "Ты спас котенка. Горжусь", "Моя любовь", "Моя звезда"...

- Казалось, все наладится, - вспоминает теперь. - Прежняя раздражительность Максима на якобы враждебный мир, мысли о том, что за ним кто-то следит, навязчивые мечты о власти, приступы одиночества или гнева на мое "непослушание" вроде забылись. Да ведь и не было у тех страхов никаких оснований. Я после МГУ в газете работала, он, выпускник стройуниверситета, фирму создал. Мои родители подарили "однушку", сын родился - двухкомнатную. Но приехавший из Красноярска свекор, Александр Геннадьевич, потребовал разменять квартиру на меньшую и "долю Максима" отдать деньгами. Муж вновь стал агрессивным. Домашние иконки переворачивал. Крестить малыша в православной церкви запретил. В ярости мог толкнуть: "Я тут главный, ты должна служить моей семье!". Маркуша в садике жаловался: "Папа бьет". Однажды поставил меня на колени в угол, схватил ребенка, и уже из другой комнаты (видео, снятое сквозь щелку, нет сил пересматривать) грянуло: "Мамочка, спаси!".

"Вижу малыша на заднем сиденье"

Наскоро перебравшись под родительский кров, общению с Марком не препятствовала. Когда в садике малыш подхватил пневмонию, и Максим примчался с больничным - "в стационаре с ним сам полежу" - спорить не стала. Была рядом, оставляя их вдвоем только на ночь. Надеялась: "Невзгоды отступят".

После поправки, девятого декабря муж повел мальчика в бассейн. За полночь прислал сообщение: "Поспит у меня". Через неделю чудом дозвонившиеся до него полицейские услышат: "Мы в подмосковном санатории". Проверят - ложь. Объявят в розыск. Наконец, успокоят: живы, находятся в Красноярске, фото прилагается.

И началась война. Максим, известив столичные инстанции о "жестоком обращении матери к сыну", обратился в суд с просьбой расторгнуть брак. Таня, подавшая встречный иск, полетела в Сибирь.

Муж вновь стал агрессивным. Домашние иконки переворачивал. Крестить малыша в православной церкви запретил.В ярости мог толкнуть: "Я тут главный, ты должна служить моей семье!"

Весь лютый январь носилась по юристам, расклеивала снимки Марка, выясняла адреса, где он мог оказаться. Телефон Максима молчал, двери квартир его отца и старшего брата не открывались, зато соседи поили компотом, а у нанятого частного сыщика появились добровольные помощники. Они и заметили мужчину с похожим мальчиком, направлявшихся от праворульной "Тойоты" к дому. До утра от подъезда глаз не отвели, однако машина исчезла. "Может, через чердак другим парадным спустились?" - предположили местные.

Записанный номер передали по цепи, и вскоре "застучал" СМС-телеграф: "Паркуется у киоска. Купил два свертка", "Стоит у какой-то конторы", "Отправился в банк", "Вижу малыша на заднем сиденье!"...

Три месяца назад Центральный суд Красноярска, определив порядок общения отца с сыном до окончания разбирательств, обязал передать ребенка матери. С тех пор вердикт, который "подлежит немедленному исполнению, обжалованию не подлежит", остается, по сути, проигнорированным.

Пристав-исполнитель Евгения Соколова мое телефонное "здравствуйте" пресекла на корню: "Российская газета"? До свидания!". В краевом управлении ФССП все-таки пояснили: "От исполнения законных требований Максим уклоняется. Составлены протоколы об административном правонарушении. Пристав обратился в суд за разъяснением, имеет ли он право войти в жилое помещение".

Схватка на парковом острове - недетское кино

Каждый сюжет волонтерского видеосериала - драма: безуспешные переговоры, безутешные штурмы железных засовов. Схватку на парковом острове, где Таня впервые после разлуки увидела Марка на самокате, восстанавливать особенно тяжело.

Вот они с распростертыми объятиями летят друг к другу, но сына хватает в охапку папа и тащит к машине. Двери заблокировать не успевает. Таня умудряется вскочить на соседнее кресло и погладить ножку ребенка. "Не бей его!", - кричит Максим. И тут же - в трубку: "На меня напали!".

Дальше - по нарастающей. Быстрый приезд отца и старшего брата Саши. Таран машины, доставившей Таню, потом - водителя, заброшенного на капот. Случайные свидетели в шоке фиксируют, как Максим перетаскивает Марка в другое авто и срывается с места, как мощный Александр отшвыривает Таню, которая, защищаясь, пшикает в его сторону из аэрозольного баллончика "Антизверь".

Черенок с лепестками посреди листа

- Саша и меня ударил, когда на лестничной площадке просила, чтоб невестку к ребенку пустили, - шепчет сквозь слезы Татьяна Ивановна Смолкина, мать братьев. - Судьба тезки, с которой мы едва знакомы, а стали родными, вообще - один в один - моя судьба. И мне муж говаривал, что мир враждебен, а для женщины есть две команды: "иди сюда" и "иди отсюда". И у меня, правда, через три года после того, как нас оставил, взял шестилетку Максима на прогулку и не вернул. Старший, получив в подарок автомобиль, сам к нему переехал. На вопрос "за что мне такое?" отрезал: "Ты другой веры". Оказалось, вслед за отцом стал адвентистом... Максим маленьким так рисовал! А потом случайно попался его набросок: черенок с лепестками посреди листа. Одиночество. На последней встрече видела, как его, подростка, в угол ставили. Впрочем, после того, как не удалось оставить меня без жилья, к детям больше не допускали. И внуков не показали ни разу. Ни у кого там голоса нет. Все решает глава рода.

Искусство трактовки

Максим предложение встретиться принял с радостью, но в назначенный час мне улыбнулся учтивый пожилой человек: "Александр Геннадьевич. Поговорим?".

Включили диктофоны. Интересуется: "Ваша статья случайно не заказная?". Островную атаку, ставшую поводом для возбуждения дела об административном правонарушении, опровергает: "ДТП выдумали неизвестные, напавшие на сына с внуком, и Татьяна Анатольевна, которая залила опасным газом машину, Максима и ребенка, получившего ожог". Разъясняет: "Суд обязывает, а решает родитель - согласно Семейному кодексу, исходя из того, не навредит ли это ребенку". Информирует: в методах воспитания Татьяны Анатольевны не было ничего практического, мальчику все позволялось, в то же время "на его теле Максим обнаружил многочисленные гематомы". - "Есть доказательства?". - "Есть фотографии". - "Факт засвидетельствован?". Показывает копию незаконного опроса мальчика, произведенного совсем недавно инспектором по делам несовершеннолетних. Прощаясь, вежливо предупреждает: согласия на распространение информации о личной жизни ни он, ни Максим не дают.

PS.

Пастор красноярской общины N4 Церкви христиан адвентистов седьмого дня Антон Круговов ситуацию не комментирует, но его супруга на Танин запрос любезно ответила: "Все отлично! Марк весел, здоров, играет с детьми. Верю, разберетесь в ваших отношениях".

Таня держится мужественно. Сняла в Красноярске комнату, подыскивает временную работу:

- Я не смогу жить без сына...

Прямая речь

Наталья Зайцева, руководитель красноярского центра "Мой юрист":

- Даже планомерно прививая маленькому человеку синдром отказа от одного из родителей, обрубить его любовь к маме или папе невозможно. Во всяком случае, это поддается диагностированию и излечению. Поэтому мы настаиваем на проведении профессиональной комплексной психолого-психиатрической экспертизы Татьяны, Максима и Марка. Но прежде необходимо признать: если не по букве, то по духу закона лишение ребенка права общения с матерью есть не что иное, как посягательство на его свободу. Определение суда должно быть исполнено неукоснительно.