В 1989 году Иоселиани с группой коллег, в том числе с отцом мировой трансплантологии Владимиром Петровичем Демиховым, получил Государственную премию "За разработку и внедрение в клиническую практику аорто-коронарного шунтирования". Это было время, когда первые шаги делала эндоваскулярная хирургия. И Давид Георгиевич стал не только ее активным разработчиком, но и, как показало время, ее мэтром. Первое в России стентирование коронарной артерии при остром инфаркте миокарда в 1991 году провел Давид Георгиевич. И сделано это было в новой больнице, построенной на тогдашней окраине Москвы - больнице № 15.
Давид Георгиевич, после такого вступления логично начать беседу с проблем сердечных. И прежде всего сказать, что из 15-й больницы вы ушли не куда-нибудь, а в созданное по инициативе московского правительства, совершенно новое лечебное учреждение - Научно-практический центр интервенционной кардиоангиологии. Правительство нашло возможность приютить это учреждение в центре Москвы, в Сверчковом переулке. И до сих пор оно живет по этому адресу. Но уже не под крылом московского правительства, а входит в состав Сеченовского медицинского университета. А теперь вопрос: как вы умудрились уже в ту пору осознать, что именно щадящие, а не открытые операции на сердце дают больший результат?
Давид Иоселиани: Не только осознать. Я убежден, что ХХI век будет веком рентгенэндоваскулярной хирургии. Уже сейчас нет ни одной области медицины, где бы не применялось данное направление. В отличие от операций на открытом сердце, рентгенэндоваскулярная хирургия практически не травматична. Наши операции не требуют применения искусственного кровообращения и в большинстве случаев могут выполняться без общего наркоза. А возможности этой методики ничуть не уступают возможностям хирургии на открытом сердце. Хотя бывают случаи, когда приходится обращаться к кардиохирургам, которые выполняют открытые операции.
Но известны случаи, когда происходит совсем наоборот: специалисты в области операций на открытом сердце направляют пациентов к вам.
Давид Иоселиани: Это нормально. Во многих ведущих в области медицины странах созданы так называемые "сердечные команды", в которые входят кардиологи, кардиохирурги, рентгенэндоваскулярные хирурги и анестезиологи. Для того чтобы максимально объективно определить оптимальный путь лечения.
Ежегодно по вашей инициативе в Суздале проходят научно-образовательные форумы именно по эндоваскулярной хирургии. Приезжают ведущие специалисты из разных регионов России, стран СНГ, дальнего зарубежья. Перед молодыми коллегами выступают мэтры. Не однажды была свидетелем, как начинающие хирурги замучивали вопросами маститых ученых из России, Франции, Латвии. Эта область лечения сердечных недугов все больше интересует молодежь. А меня в связи с этим интересует возможность прихода в вашу область интеллектуальных роботов.
Давид Иоселиани: Считаю, что и робототехника, и роботы - огромная помощь медикам в их работе. Но тем не менее без живого человека, без врача, в данном случае без хирурга, трудно представить себе какую бы то ни было операцию на человеке. Именно врач должен принимать решение о том, какую операцию и какими методами следует выполнять, чтобы принести максимальную пользу больному.
Недавно вернулась из Израиля. Медицина этой страны считается одной из лучших в мире. В том числе и в области эндоваскулярной хирургии. Но когда знакомый врач, выходец из России, мне говорит, что на международных медицинских форумах российские ученые редко выступают с докладами, потому что им нечего сказать, стало обидно. Не скрою, отвечая ему, привела в пример вас: вы же член редколлегии пяти научных американских журналов, которые занимаются проблемами сердечных заболеваний.
Давид Иоселиани: Добавлю. Уже многие годы российские ученые активно участвуют в самых представительных форумах по нашей специальности - в Париже и в США. Каждый год на этих форумах мы организуем и проводим заседания по разным аспектам нашей специальности.
Так надо ли россиянам отправляться за рубеж в поисках оптимальных вариантов лечения болезней сердца?
Давид Иоселиани: С полной ответственностью могу сказать: сегодня в России есть медицинские учреждения, которые выполняют практически все эндоваскулярные и хирургические вмешательства при сердечно-сосудистых заболеваниях. А беда наша в том, что это не всегда доступно всем нуждающимся ввиду непродуманности организации службы. Особенно это касается использования так называемых квот на лечение. Приведу пример. Наше учреждение - один из лидеров в эндоваскулярном лечении пороков аортального клапана. Таких больных надо оперировать примерно по 2-3 тысячи в год. Между тем в этом году мы получили всего 5 квот на этот метод лечения. Чуть больше было в прошлом году. Хотя мы можем выполнять не менее 500 операций в год.
Почему такое происходит? Потому что, к сожалению, нет тесного взаимопонимания между чиновниками от медицины, которые распределяют квоты, и теми учреждениями, которые выполняют такие операции. Чиновники разных уровней считают возможным выносить решения и постановления по самым насущным вопросам оказания медицинской помощи, не советуясь с нами. А страдают больные.
Еще пример. Наши операции стоят дорого. По всем законам их должна оплачивать система ОМС. Но в лучшем случае денег, выделяемых на оплату таких операций, хватает лишь на половину их стоимости. А если честно - то и половину не оплачивают. Как выходим из положения? Или больные ждут операции бесконечно долго, либо должны оплачивать их из своего кармана. Думаю, не только мне бывает стыдно, когда телевидение и радио объявляют об очередном сборе средств для проведения той или иной операции. Особенно когда это касается лечения детей.
Давид Иоселиани: А каково старикам? Медицинская служба только тогда может претендовать на достойное существование, если она доступна всем, независимо от кошелька и места жительства. Тот же интернет полон различных претензий в наш адрес. Нас ругают бесконечно, и часто - не по существу. Не просто ругают. Мы свидетели скандалов, связанных с тем, что приходится долго ждать операцию, что невозможно попасть на прием к специалисту, что за все надо платить, платить и платить. Так не может, не должно продолжаться. А пока, если быть честным, все наоборот. Мечтаю о медицине без скандалов, поскольку медицинская помощь и скандалы несовместимы. И хотелось бы добавить: медики - такие же люди, как все, со своими эмоциями, переживаниями, удачами и неудачами… Взаимопонимание нам необходимо.
Давид Георгиевич! В честь вашего юбилея позволим в нашей беседе лирическое отступление. Меня поражает коридор, по которому иду в ваш кабинет. Там картины, которые подарены Зурабом Церетели, и не только им. А в самом кабинете столько удивительных, уникальных вещей. Как вы здесь работаете?
Давид Иоселиани: Работаю? Я практически здесь живу. Это мой дом. А в кабинете, по сути, история всей моей жизни.
Вот фотография, где ваш дедушка снят с Максимом Горьким. Какое отношение мой любимый писатель Алексей Максимович Горький имел к вашей семье?
Давид Иоселиани: Мой дед Иван Григорьевич Кониашвили был известным врачом, профессором, основателем и директором института физиотерапии и курортологии в Тбилиси. Деда и бабушку расстреляли в 1938 году. А до этого дедушка лечил многих известных людей, Горького в том числе. Вот еще одна фотография, правда, маленькая, но можно разглядеть, что на ней дед рядом с Климентом Ефремовичем Ворошиловым, Михаилом Васильевичем Фрунзе…
На одной из полок, как вы говорите, ваш двойник: кто-то изготовил скульптуру, на которой вы в халате врача. А как вы оказались в одной компании с Генри Киссинджером?
Давид Иоселиани: Фотография сделана два года назад. Меня с Генри познакомил мой друг Евгений Максимович Примаков. И встреча с Киссинджером была не одна…
Множество фотографий, где вы с известными политическими, общественными деятелями, деятелями культуры, искусства… Они не все ваши пациенты?
Давид Иоселиани: С пациентами я практически не фотографируюсь. Другое дело, если они становятся моими друзьями.
Не тайна: у многих настоящих врачей помимо медицины есть иные, порой самые неожиданные увлечения. Может, потому, что врач - профессия особая, требующая не только профессиональных знаний, но и какой-то особой харизмы? Как ваша семья относится к тому, что вы дома меньше, чем на работе?
Давид Иоселиани: Они привыкли. Их больше удивляет, когда я никуда не тороплюсь и сижу дома. В таких случаях они волнуются, здоров ли я…