25 лет назад Ельцин созвал совещание для подготовки новой Конституции
"Хотели как лучше..."
Этот год, по мнению экспертов, был самым бурным из "лихих" 90-х. Весной народ впервые узнал о новой и влиятельной профессии политтехнолога. "Да, да, нет, да!" - как молотком в головы голосующих забили слоган, придуманный сторонниками Бориса Ельцина к апрельскому референдуму. Примерно в это же время были запущены в оборот так называемые ГКО - государственные краткосрочные облигации, как выяснилось позже, та же финансовая "пирамида", что и "МММ", оставившая многих без штанов. Впрочем, обычная жизнь большинства состояла не только из голосования и попыток заработать не работая. Примерная реконструкция весны-лета 1993-го выглядит так. В первой половине года исчез культовый советский шоколад, зато гибельные для зубов импортные батончики "Марс", "Сникерс" и "Баунти" можно было купить в каждом ларьке. Вышел закон о "въезде-выезде", избавивший сограждан от изнурительных собеседований в ответственных органах перед поездкой за рубеж. В ответ на каждом углу открылись конторы, предлагающие сделать визу за деньги.
"Иномарка" - тоже слово из 1993-го. На дорогах появилось множество подержанных "меринов" и "бэх". Одно только название фирмы-производителя повышало социальный статус владельца. За год количество импортных легковушек на российских дорогах увеличилось в восемь раз. Почти беспризорные подростки иногда в очень агрессивной форме предлагали новую услугу: помыть машину.
Дальше. С телевизионного экрана Богдан Титомир речитативом призывал соотечественников: "Делай, как я!", в бесчисленных криминальных сюжетах появились новые слова: "киллер" и "контрольный выстрел в голову", а в эфир "КВН" вернулись обаятельные "Одесские джентльмены".
В начале лета большинство еще было не в курсе, но знающие люди поспешили избавиться от старых денег, которые прекращали свое хождение 26 июля. Для очень многих ситуация оказалась стрессовой: обменять можно было всего 35 тысяч, а кило мяса стоило две тысячи. Спрятанные от жен заначки так и остались в семейных архивах свидетельством стремительно уносящейся истории. "Хотели, как лучше, а получилось, как всегда", - заявил по поводу этой денежной реформы председатель правительства Виктор Черномырдин.
Ранним субботним утром по выработанной годами привычке граждане потянулись за газетами к киоскам "Союзпечати", доживающей в ранге госпредприятия последний год. 5 июня "Известия" призывают бурятских землевладельцев уничтожать дикорастущую коноплю. Накануне в республике вступил в силу указ об усилении борьбы с незаконным оборотом наркотических средств. "Независимая газета" с первой полосы начинает материал о Всемирном Русском Соборе, который прошел в Москве в конце мая и был озабочен духовным состоянием и перспективами национального развития России. До Горбатого моста перед Белым домом, где шахтеры стучали касками, было еще далеко, но СМИ уже обсуждают Российский профсоюз угольщиков, который обратился в Пролетарский народный суд Москвы с требованием привлечь к ответственности лиц, виновных в нарушении отраслевого тарифного соглашения. Судить предлагали вице-премьера Шумейко и министра финансов Федорова.
Модный еженедельник "Московские новости" пишет о планах собравшихся в Минске лидеров самых влиятельных оппозиционных движений Молдавии, Украины, Белоруссии, Литвы и Польши создать Балтийско-Черноморский союз - буферную зону государств между Россией и Западной Европой. Эти мечты обломались о решение Белоруссии присоединиться к системе коллективной безопасности СНГ.
Но темой номер один в газетах за 5 июня, конечно, было открытие Конституционного совещания.
"Можно бороться за светлое будущее, а можно просто обустраивать нормальную жизнь. Но может ли быть нормальной жизнь государства, не имеющего собственной конституции!" - нравоучительствуют "Известия".
"Российская газета", которая на тот момент была рупором Верховного Совета, критикует президентский проект, обвиняя Ельцина "в радикализме справа и слева": "Тактика президента и его окружения по ускоренному принятию проекта Конституции, - цитирует корреспондент одного из своих экспертов, - может привести к расколу общества, к потере государственности. <...> За спешкой с принятием новой Конституции стоит попытка установить в стране режим личной власти, который оградит интересы крупных собственников и продолжит криминальное распределение государственной собственности".
"Независимая" наоборот ликует: "Да здравствует Россия президентская капиталистическая!"
Большинство же иностранных СМИ представляют всю картину вокруг Конституционного совещания так: депутаты-"совки" с их Конституцией мешают прогрессивному рыночнику Ельцину творить новую историю России.
"Это был тупик..."
- Страна живет по Конституции РСФСР. Хотя изменилось очень многое, - вспоминает Герой России, летчик-космонавт и в тот момент помощник президента России по правовым вопросам Юрий Батурин. - Верховный Совет и Съезд, который всемогущ, вносят в Основной Закон поправки буквально по каждому поводу (около 300 в 1992 году), особенно когда нужно повернуть политический процесс в какое-то русло. Ирония судьбы заключается в том, что уже три года в рамках Верховного Совета работает Конституционная комиссия, председателем которой числится не кто иной, как Борис Николаевич Ельцин. Но на ее заседаниях он не появляется. Всем ясно: нужно срочно заканчивать работу и принимать новую Конституцию. Президент предлагает свой вариант, так называемый проект Шахрая - Алексеева, который сделали буквально за месяц. Но съезд ее не принял бы. И референдум о принятии нового Основного Закона мог объявить только съезд. Это был тупик.
Даже постановка вопроса о любом альтернативном способе принятия Конституции в раскаленном воздухе противостояния президента и парламента, по мнению Батурина, могла вызвать взрыв. И тогда решили прозондировать почву. На одном из выступлений перед политической элитой Ельцин спланированно оговорился: "Надо бы подумать о том, чтобы собрать Конституционное собрание... - в зале возмущенно зашумели... Борис Николаевич тут же "исправился": "Конституционное совещание". И эта формулировка была принята. Тогда появился Указ президента о созыве Конституционного совещания и завершении подготовки проекта Конституции РФ, который 25 мая опубликовала "Российская газета".
- Решили, что будет пять палат: представителей государственных органов, регионов, местного самоуправления, партий и общественных организаций, предпринимателей, - продолжает Юрий Батурин. - Проект Конституции обсуждали в каждой из палат, а потом их рекомендации сводила и обобщала рабочая группа. Чтобы решать спорные вопросы, придумали Конституционный арбитраж. Его возглавил академик Владимир Кудрявцев.
И система эта оказалась работоспособной. Так называемый "президентский" вариант одобрили на Конституционном совещании 12 июня. Теперь у страны было уже два проекта Основного Закона: "президентский" и "депутатский". Впрочем, юристы предпочитают называть их проектом Конституционного совещания и проектом Конституционной комиссии. Батурин считает, что тогда был реальный шанс прийти к новой Конституции мирным путем: "В график на 21 сентября у Бориса Николаевича было внесено совместное заседание рабочей группы Конституционной комиссии и Конституционного совещания на предмет объединения двух проектов Конституции. Оно не состоялось. У президента с 7 по 11 сентября была запланирована "работа с документами". График его встреч был известен. Кроме 8 сентября. С кем он встретился в тот день и кто его подвиг на силовой вариант, мне осталось неизвестным".
"Голоса: Дать слово!
Не давать ему слова!"
Для придания особого статуса событию Конституционное совещание решили проводить в Мраморном зале 14-го корпуса Кремля. Он был построен в 1982 году специально для пленумов ЦК КПСС, лаконично и празднично украшен белым камнем и 10 хрустальными люстрами. К 800 бархатным креслам добавили еще 100 стульев, чтобы хватило места приглашенным.
Руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский, летом 1993 года молодой депутат и председатель Российского творческого союза работников культуры, находился в самой гуще событий и видел, что указ президента о Конституционном совещании Верховный Совет воспринял как попытку забрать его полномочия.
- Отношения президента и Верховного Совета свелись к бесконечным конфликтам. Хотя Ельцина и в Верховном Совете, и на Съезде народных депутатов поддерживали многие. Но в любом парламенте фигура спикера является определяющей. И Руслан Имранович Хасбулатов сначала воспринимался как очень колоритная личность, этакий профессор-интеллектуал, представляющий многонациональный народ России. В качестве первого заместителя председателя Верховного Совета он был настоящей находкой. Но еще древние говорили, что испытание властью одно из самых тяжелых. Противостояние с президентом в эпоху, когда Хасбулатов образовал союз с Руцким, превратилось фактически в открытую войну. Идея Конституционного совещания возникла от безысходности, но она была позитивной, потому что надо было привлечь к процессу создания Конституции не только профессионалов из администрации президента и Верховного Совета, но политические, интеллектуальные, творческие силы. И потом, это в российских традиция попытаться всем Собором найти выход из сложной ситуации.
Совещание собрали не просто быстро, а, как выразился глава Роспечати, стремительно. Настолько, что, к примеру, перепутали его отчество в удостоверении участника.
Историк по первому образованию, он сохранил в своем архиве несколько любопытных документов. Среди них памятка - информация участнику Конституционного совещания. "Забавно сейчас читать техническую информацию 25-летней давности, - листает Михаил Вадимович пожелтевшую книжечку. - Какие-то реалии уже ушли из нашей жизни. Например, сейчас вы уже даже в списке профессий не найдете машинисток. А тогда, в Верховном Совете, в правительстве, на съездах, работал целый зал женщин на электрических печатных машинках. Под копирку они перепечатывали ваш написанный корявым почерком текст. И с руководителем машинописного бюро положено было дружить".
Приезжих участников расселили в гостинице "Россия". Устроили в лучших советских традициях. В памятке сообщалось, что билеты в театры Москвы они могут приобрести в 14-м корпусе Московского Кремля. Указывалось, где получить медицинскую помощь, где постричься или отправить телеграмму. Обед и полдник подавался в Кремле в перерывах между заседаниями. Завтрак - в гостинице. Для привередливых дали телефон директора комбината питания.
Предполагались и другие привилегии, к примеру, обустроенные мягкой мебелью залы для официальных делегаций на железнодорожных вокзалах и в аэропортах Москвы.
Михаил Сеславинский рассказывает об особом фирменном стиле обсуждений: "Нашей палатой партий и общественных организаций, живой и шумной по определению, руководили Виктор Леонидович Шейнис и Анатолий Александрович Собчак. Последний вел группу по-деловому, но в демократических традициях начала 90-х годов, все было очень по-человечески, в режиме диалога. Иногда казалось, что начальником он себя и не ощущал. Ни в качестве мэра, ни в качестве должностного лица, ни в качество модератора секции".
"Бурно" - ключевое слово, которое используют все, кто сейчас вспоминает о баталиях на Конституционном совещании. "Все апеллировали к обществу, пытались перетянуть его на свою сторону, - вспоминает руководитель Роспечати. - Сама страна находилась в бурлящем состоянии. Те сотни тысяч, которые выходили на Манежную и на Тверскую в 1991 году с лозунгами "Долой КПСС!", "Вся власть президенту!", "Долой СССР!", сейчас стояли на этих же площадях с требованием: "Долой президента!".
И первое пленарное заседания в Мраморном зале было отмечено двумя скандалами: пикировкой Ельцина с Хасбулатовым, а также выносом из зала депутата-коммуниста Слободкина. "Сейчас трудно себе представить, что такое возможно в современной России", - Сеславинский открывает стенограмму пленарки:
"К трибуне направляется председатель Верховного Совета Российской Федерации Руслан Имранович Хасбулатов. (Шум в зале, голоса, свист.)
Голоса: Дать слово!
Голоса: Не давать ему слова!
Ельцин: Во-первых, это совещание. Порядок определен. Тот, кто свистит, это вам не митинг... Просьба к тем, кто свистит, просто удержаться от эмоций. Давайте мы таким образом сделаем: все-таки порядок работы, который утвержден сегодня, мы его выдержим, а дальше...
Из зала: Кем утвержден?
Ельцин: Он утвержден указом президента.
Хасбулатов: ...Мне Верховный Совет поручил выступить.
Ельцин: Я понимаю. Вы выступите. Мы сделаем пленарное на следующей неделе. (Шум в зале.)
Хасбулатов: Давайте, давайте, не позорьтесь.
Семь минут.
Ельцин: Опять съезд, да? Кто перекричит кого? Семь минут, как просит Руслан Имранович. Он просит семь минут. (Шум в зале.) Пожалуйста.
Впрочем, не стоит слишком зацикливаться на далеко не эталонном течении парламентских выступлений, считает Михаил Сеславинский: "В итоге проект Конституции был одобрен, и в декабре мы будем отмечать ее 25-летие. В истории нет сослагательного наклонения, и мы сейчас с печалью и горечью вспоминаем обстоятельства появления на свет главного документа. Обидно за страну, которая пережила расстрел парламента. Между парламентами и президентами других стран тоже было всякое, вплоть до импичмента. И за все время противостояния Ельцина и Хасбулатова весной-летом 1993 года у меня не было предчувствия, что будет такая трагедия. Кто прав, кто виноват, наверное, не нам судить. И другого прошлого у нас нет".
Но было уже поздно
О происходящих 25 лет назад событиях "РГ" рассказал руководитель администрации президента России (1993-1996) Сергей Филатов:
- Я был рядом с Борисом Ельциным, когда обострился конфликт между Верховным Советом и президентом. Перед Хасбулатовым стояла задача убрать "рыночника" Гайдара, и в декабре 1992 года это удалось сделать на седьмом Съезде народных депутатов. Ельцин был главой государства, но полноценно проводить реформы он не мог, поскольку Верховный Совет тогда имел монополию на власть. Вплоть до снятия президента, разгона правительства, решения проводить или отменить референдум... И вот когда в 1993 году провалилась попытка объявить Борису Николаевичу импичмент, встал вопрос, как жить дальше. Тогда было принято совместное с Верховным Советом решение о проведении референдума. На нем народу задали четыре вопроса: доверяет ли он президенту, одобряет ли его социально-экономическую политику, нужны ли досрочные выборы президента и народных депутатов. Результаты голосования показали, что люди Ельцину верят, в том числе и в реформах. Поэтому в конце апреля и появился новый проект Конституции. Предполагалось, что Россия станет демократической республикой, где президент - глава государства и куратор, координатор работы других ветвей власти. То есть он в их работу не вмешивается, но, если возникают какие-то конфликты, помогает их разрешить.
С Конституцией познакомили губернаторов, ее изучали эксперты, и стало ясно, что Съезд народных депутатов такую не примет. Но на Конституционном совещании 12 июля 1993 года она была одобрена большинством голосов, и мы начали работу с регионами. К сожалению, Верховный Совет распустил законодательные органы в республиках и областях в принудительный отпуск. Мы потеряли время, приближался очередной Съезд народных депутатов, очень опасный, потому что там уже наверняка с президентом бы расправились, приняв новые ограничивающие исполнительную власть законы.
Видимо, поэтому Борис Николаевич решил в сентябре распустить Верховный Совет и тут же объявил о выборах новой законодательной власти. Были ли нарушения Конституции? Нечего скрывать, были. Но со стороны Верховного Совета и Конституционного суда их было не меньше, и многие из них подхлестнули враждебные настроения в стране. А чем это закончилось, мы помним.
Чувствовались ли в июне какие-то предвестники октября? Отвечу так: я был в постоянной тревоге. Потому что понимал, какого влияния может добиться "любимый Руслан" на фоне "нелюбимого Бориса". Оппозиция становилась все хулиганистей. Помню, как Хасбулатов собирал депутатов и других своих поклонников в Парламентском центре, как там в грубой форме давались оценки и Ельцину, и всей исполнительной власти, и гайдаровским реформам. К сентябрю создалась такая ситуация, когда взаимоотношения Ельцина и Хасбулатова дошли до предела: по-моему, у одного и у другого появился страх за свою жизнь. Конфликт этот подстегивался и личными особенностями участников: оба упрямые, оба боролись не только за идеи, но и за свою власть.
Нужно было, чтобы кто-то очень авторитетный в обществе цыкнул: "Не смейте дальше..." Вот таким человеком, как мне казалось, должен был стать Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. И в конце концов он и вмешался в это дело, согласившись провести переговоры на своей территории. Но было уже поздно...