Поделиться
А на красной кирпичной стене белым ярким пятном - капельница. Из труб. Но и это еще не все: из нее по капле течет "кровь" в такой же город из труб, наполняя его. Это - работа известной художницы Марины Звягинцевой под интересным названием "кARTограмма" (это ли не отсылка к "Картонной ночи"?). В честь открытия своей инсталляции художница поговорила с "РГ" и рассказала о процессе создания уличных шедевров.
Насколько сложно исполнять свои задумки в техническом плане? Какой смысл заложен в новой инсталляции?
Марина Звягинцева: О, если говорить о конкретно КАРТограмме - двор ТИАМа вообще крайне сложный. Неравномерные стены, много газовых труб, перекрывающих доступ моим, мне надо было подобрать что-то, что вписывалось бы наиболее гармонично. Но я посмотрела, как много людей приезжают полюбоваться на сохраненную экспозицию аптеки в музее, и осознала, что надо всеми силами сохранить историю места, передать ее в своей инсталляции. Более того, нужно рассказать про музей, про то, как они пытаются взаимодействовать с городом, с людьми, оживить и внести какую-то культурную составляющую. И поэтому образ капельницы, который вливает некий огонь, некую свежую кровь стал, как мне кажется, лучшим символичным решением. Мы потратили на это полгода - и не жалеем этого времени.
Как происходит взаимодействие со зрителем ваших работ? Имеет ли значение реакция?
Марина Звягинцева: Знаете, современное искусство - инструмент, пользуясь которым, художник идет чуть-чуть впереди своего зрителя. И поэтому зритель не всегда реагирует сразу же, обычно проходит время. У меня очень много историй о том, как сначала тебя воспринимают в штыки, а потом тобой гордятся. Бывает и столкновение: когда власти хотят этого, а те, кто должен напрямую взаимодействовать - нет. Больницу мне как-то довелось украшать, так главврач и попечительский совет всеми руками за были, а сами врачи говорили: "ну как же так? Я буду работать, а у меня в кабинете редиска, капуста, ну что за детский сад?" А потом проходит время, и они замечают, что дети не боятся к ним заходить, не плачут в коридоре и говорят сами: "а давайте в том углу еще две повесим?" Людям нужно время - адаптироваться и догнать художника. Иногда они понимают его по-своему - так, как ты сам его еще не видел, не то что под другим углом - в другой плоскости. И, собственно, когда они подходят к тебе и говорят это - ты понимаешь, что все удалось, ведь работа такого художника: втянуть зрителя в диалог, а не вещать монологом. И даже когда происходят акты вандализма (я не говорю про полное уничтожение) - зрители оживляют его и становятся частью. Город - это стихия. И она не прогнозируется.
У вас уже были инсталляции, задействующие трубы. Можно ли назвать это именно вашим инструментом, фишкой?
Марина Звягинцева: Я люблю работать с трубами. Это такая вещь, которая выживает в любом климате, достаточно мягко принимает любую форму, может через себя пропускать. Она имеет сетевую структуру - не имеет ни начала, ни конца, что, так сказать, тоже весьма символически. Это как конструктор Лего, из которого можно сложить любое изображение, вложить любой смысл, согнуть так, как тебе хочется.
Как много зависит в вашей работе от названия? Приходят ли они в голову сами или приходится брать их штурмом?
Марина Звягинцева: Названия вообще вещь очень и крайне важная. Иногда они рождаются сами, как лампочка вспыхивает в голове, а иногда приходится подумать. Эту работу я очень хотела назвать как-то вроде "Реанимация", но ведь не отражает же всего! А тут пришло на ум: и картонная ночь, и олицетворение искусства (ART) и даже понятие кардиограммы связалось. Как бы все прямо-таки в кубе. Но мне на самом деле конкретно с этим названием помогли, друзья-журналисты предложили совместить. А я уж зациклилась на больничной теме - и такое бывает! Очень сложно иногда перенастроиться.
Несмотря на то, что сама "Картонная ночь" уже закончилась, арт-инсталляция до сих пор стоит во дворе ТИАМа и, как сказала Марина Звягинцева, "надеюсь, что они останутся там надолго - а лучше навсегда".