На "Звездах белых ночей" прозвучала "Валькирия" Рихарда Вагнера

Сопрано Елена Стихина триумфально дебютировала в партии Зиглинды на сцене Концертного зала Мариинского театра в вагнеровской "Валькирии" под управлением Пласидо Доминго. За четыре года своей карьеры певица спела в театрах России и Европы ряд сложнейших партий, среди которых Лиза в "Пиковой даме" Чайковского и Тоска в одноименной опере Пуччини.

На сцене Мариинского театра вы начали сразу с больших драматических партий - "Саломея" Штрауса, Леонора в "Трубадуре", Леонора в "Силе судьбы" Верди. Сейчас запели уже и Вагнера, выступив в "Валькирии" с самим Пласидо Доминго за пультом. Такой большой голос - ваша природа или результат работы?

Елена Стихина: Мы, вокалисты, никогда не узнаем, как звучим со стороны, ведь даже в записи мы не всегда можем идентифицировать свой голос. Вопрос "большого" и "маленького" голоса очень субъективный. В акустике свой голос почти не слышишь: он улетает в зал и не всегда возвращается, его уловить очень трудно. Вокалистам необходимо ухо со стороны, в роли которого выступают концертмейстеры или коучи. И еще: певцы могут думать что угодно, мечтая о той или иной партии, а голос даст понять, что еще не время. Я это называю "голос знает лучше".

Вагнеровскую Зиглинду почувствовали голосом?

Елена Стихина: Я впервые исполнила Зиглинду на зарубежных гастролях под управлением Валерия Гергиева, заменив заболевшую Тамару Уилсон. Но первые ощущения от музыки Вагнера возникли у меня на "Летучем голландце". Я тогда подумала, если весь Вагнер такой сложный, то это кошмар. Зиглинда технически легче, с более ровной тесситурой. Это стереотип, что Вагнера надо петь стенобитными голосами, а певицы должны быть непременно толстыми. Зиглинда совсем юная, поэтому очень лиричная, легкая в смысле образа. Вот валькирия Брунгильда совершенно другая, более крепкая и технически сложная партия.

Маэстро Доминго вам открыл что-то новое в этой опере?

Елена Стихина: Он был и останется в первую очередь певцом и первоклассным музыкантом. И это, конечно, накладывает на него отпечаток как на дирижера. Он очень трепетно слушал певцов, всячески стараясь всем помочь.

Вашим первым успехом на Мариинской сцене была Саломея Штрауса, за которую вы были номинированы на "Золотую маску". Как эту труднейшую партию вы рискнули петь в таком молодом возрасте?

Елена Стихина: Здесь опять ломка стереотипа: Саломея - не гранд-дама, а подросток. Я всегда думала, что к этой музыке можно будет прикоснуться, когда тебе будет лет сто, чтобы занырнуть в нее глубоко. А она написана для молодого голоса.

За пультом "Саломеи" на премьере был маэстро Гергиев. Как вам работается с ним?

Елена Стихина: Это особый человек. Невероятное впечатление произвела первая встреча с ним на сцене, когда мы спели репетицию "Саломеи", не сказав друг другу ни слова и практически не обменявшись взглядами. Он как будто знал от начала до конца, что и как я буду делать и петь.