Чубарьян: На даче возникает тоска по неделовым звонкам

Дачи строили пленные немцы и венгры. Добротно и быстро сколотили сборные дома, которыми после войны в качестве репарации с Советским Союзом расплатилась Финляндия. Всем достались одинаковые участки, с одинаковыми домами и мебелью.

Глухим заборам и хмурым мужикам у шлагбаума не удалось до конца разрушить стиль старой Мозжинки: до сих пор народ гуляет по кольцевой дорожке вокруг дач и почтительно кланяется встречным: "Добрый день, прекрасная погода!".

"Лежачие полицейские" - навигация в поиске нужного дома. Номера среди старожилов не котируются. Это вообще, более позднее изобретение, а сначала на домах висели таблички с именами владельцев. Не было их только на дачах секретных физиков Ландау и Алиханова. Здесь и сейчас говорят по-старинному: "Дача Вавилова" или "Дача Майского", хотя владельцев давно нет на свете.

В общем, мы не свернули в нужный раз "налево" и заблудились, потеряв ориентиры среди зарослей иван-чая. "Как тут у вас все дико!" - с восторгом бросаюсь навстречу академику Чубарьяну, который спешит на помощь. Но он явно не поклонник заросших газонов. "Не так уж у нас и запущено, - делает вид, что обиделся, и приглашает войти в калитку, за которой уютный дом, как выражается Александр Оганович, в английском стиле. Тут же уточняет с тонким дипломатическим намеком: это не модно сейчас. "Все, что англичане называли "dignity" (достоинство) мне импонирует, и в архитектуре в том числе". Дачник Чубарьян, конечно, условный. Признается, что до недавнего времени думал: построили дом, и будет он лет 200 стоять без ремонта. А тут постоянно что-то выходит из строя: то котел в бойлерной потек, то полы подгнили.

"В 1946 году президент Академии наук Сергей Иванович Вавилов напомнил Сталину о большой роли ученых в победе в Великой Отечественной войне. И о том, что и сейчас они заняты разработкой бомбы… "Отец народов" велел выделить 60 участков: по гектару на академика. На каждом - небольшой двухэтажный деревянный дом: четыре комнаты внизу, плюс кухня и ванная, и две комнатки наверху. Тут же маленькая сторожка, где располагались гараж и два жилых помещения: для водителя и домработницы, - Александр Оганович (впервые вижу без галстука) даже на даче - историк, точный в деталях. - И вот что интересно: это оказался редкий, быть может, единственный случай в СССР частной собственности на землю. Участки выделили в вечное пользование! Здесь жили очень известные люди. Одними из первых дачников стали выдающийся химик Сергей Наметкин, печально известный гонитель генетиков, биолог и агроном Трофим Лысенко, философ Павел Юдин, радиофизик Александр Минц, физик Александр Прохоров, историк Евгений Тарле.

Супруга Чубарьяна Эльвира Борисовна (встречает нас на крыльце) - воплощение этого самого английского "dignity", о котором говорит ее муж. Хотя большую часть жизни была переводчицей с французского. Стройная и высокая неожиданно по-домашнему просто спрашивает: "Баню будем топить?", - чем напрочь растапливает бесстрастное сердце репортера. Потом она с удовольствием поделится, что "ни разу за долгие годы супружества они не поссорились", но желание "покритиковать" бывает. "За что?". "Ест очень быстро, любит сосиски, не жалует зелень и овощи!". В общем, выясняется, что московский армянин Чубарьян никакой не кавказский гурман и армянской кухне предпочитает гречку с тефтелями или куриными котлетами.

У ног хозяйки клубятся коты: пушистая Муся и гладенькая ее дочка Джессика. Одна может часами смотреть в глаза человека, другая - дикарка. Про Мусю Эльвира Борисовна говорит, что та материализовалась неизвестно откуда и стала жить на участке, как будто так всегда и было. А академик, похоже, до Муси кошек не выносил. Но и он изменил к ним свое отношение: "Вижу, они любят людей".

Как выражается Чубарьян, они с женой не фанаты хозяйственного обустройства участка и цветоводства. Есть маленькая грядка с петрушкой, редиской и луком, несколько кустов черной и красной смородины, несколько елок и сосна… Есть и помощник Володя, улыбчивый, но не разговорчивый. Из Ровно.

Несколько лет назад здесь бушевал лес: почти 40 деревьев на 20 сотках! Но короед не пощадил даже академические ели. Все погибли. Был нехороший опыт общения с изобретательной фирмой по посадке деревьев на дачных участках: из четырех сосенок только у одной были корни. Остальные просто где-то спилили и воткнули в землю!

Когда мы искали дачу Чубарьяна, один человек уточнил, из каких он академиков - "молодых" или "старых"? Конечно, из молодых. Участок под строительство получил уже в нулевые, когда Мозжинку настигла вторая волна академиков. Тогда вдруг выяснилось, что тут есть "неосвоенный кусок" земли. И Юрий Осипов, тогдашний президент РАН, предложил его "освоить" 20 членам академии.

Первую часть интервью прокачавшись на садовых качелях, через заднее уютное крыльцо, (здесь называют это место "mon plaisir"), переходим в дом. Любимая мебель хозяев - кресла. Большие пухлые и строгой конфигурации, новые и уже повидавшие в этой жизни. В комнатах полно милых безделушек и мягких игрушек: Александр Оганович вопросы обустройства дачной жизни не вмешивается, отшучивается: "Вы ж знаете мою терпимость к иной точке зрения!". Его "гений места" живет в мансарде: большое, над всем домом, пространство занимают книги. Полки, полки, полки… Вдоль обитых деревом стен - друг напротив друга - узкие диванчики! Да это ж мечта моя детская: чтобы в библиотеке можно было целый день валяться и читать!

Здесь книги Огана Степановича Чубарьян, покойного отца академика, библиотековеда с мировым именем и директора Ленинки. Она и хранит сейчас большую часть его книжного наследства. Чубарьян-младший оставил себе на память уникальную коллекцию мини-изданий. "Папа собирал миниатюрные книги всю жизнь, - с сыновним почтением рассказывает он. - И те, которые выходили в СССР, и зарубежные. Скажем, Брежнев обожал, чтобы его литературные труды вышли в миниатюре. Все есть маленькое: и "Целина", и "Возрождение", и "Малая земля". А вот Хрущеву такая идея очень не нравилась".

"А вы что любите почитать на даче?", - задаю дежурный вопрос.

"Детективы, особенно - про Каменскую…", - знаю эту манеру ответить так, что не поймешь, серьезно или шутит. А чтобы уж совсем добить мои представления об академиках, добавляет: "И кроссворды люблю разгадывать! Все киоскерши вокруг об этом знают и откладывают для меня брошюрки".

Пытаюсь перевести разговор в серьезную плоскость "философии дачи" и неожиданно получаю отклик. "Я ранний человек. Я не могу спать долго. Утром иду гулять. А потом сижу в своей комнате, работаю, три книги на даче написал. Но друзей у меня почти нет. Это плата за "широкий круг общения", знаете, когда вокруг много знакомых, они мелькают, как в калейдоскопе, а близких людей очень мало. Это ощущение пришло после 60-ти. С возрастом начал переживать, что вот сижу здесь месяц, а никто не звонит с обычным человеческим вопросом: "Как у тебя дела? Как ты себя чувствуешь?". Не по работе, а просто так". Сердце заходится от такого почти запредельного приближения к внутренней тайне сильного, мудрого и, казалось бы, давно преодолевшего все человеческие слабости человека.

А Александр Оганович идет еще дальше и глубже: "С годами понимаешь, что главное - быть в гармонии с самим собой, а не только с окружающим миром. Скажем, я научился признавать, что моим главным недостатком был конформизм. Мне кажется, я его преодолел. Чтобы это не выглядело, как хвастовство, скажу, конформизм возникает, когда человек видит в нем средство реализации своих личных целей. Но я уже получил все, что хотел в жизни. Поэтому теперь уже отношусь с некоторой иронией к этим "нервам" по поводу того, что кого-то куда-то не пригласили или чего-то не додали. Я ценю такое мое нынешнее состояние независимости и свободы от мелких страстей".

Попив чаю с бутербродами из семги, решаем прогуляться по поселку, чтобы послушать еще одну культовую историю Мозжинки. Итак, в 1953 году, сразу после смерти Сталина сюда пожаловал Никита Сергеевич Хрущев. Приехал навестить академика-философа Павла Юдина, с которым то ли дружил, то ли был связан по другим причинам. Они сидели на воздухе, но пошел дождь и лампочка, которая освещала накрытый стол, взорвалась. Никита Сергеевич поинтересовался, почему у академиков нет клуба? И он возник в 1957 году. Ученые резались здесь в бильярд, некоторые, например, один из отцов советской атомной бомбы Абрам Алиханов, имели персональные, подписанные кии. Они хранились в специальном шкафу. Боже, вспоминают очевидцы, какой здесь был ресторан! Каких поросят подавали! Какие фирменные салаты из рябчика или из крабов! А какие киноленты крутили в кинозале! Мозжинские киноманы увидели многие фильмы раньше, чем московские. Сейчас "Дом ученых" что называется со следами былой красоты. Стройный как древнегреческий портик. Безусловная роскошь, но обветшавшая.

- Да, культурный был поселок, - вздыхает Чубарьян. - Сейчас этого нет. Клуб в полуразвалившемся состоянии. Несколько раз мы обращались в ФАНО, в чьей ответственности находится "Дом ученых", чтобы его отремонтировали... Пока безрезультатно… Но и сейчас, по инициативе семьи Алиханова, здесь в клубе устраиваются концерты классической музыки. Приезжают известные молодые исполнители. Эти концерты пользуются большой популярностью.

Жизнь, конечно, поменялась очень сильно. Мимо иногда промчится на квадроцикле Иван Александрович Щербаков, академик РАН и директор Института общей физики имени Прохорова. Чубарьян выйдет навстречу, тот заглушит мотор, и они поболтают по-дружески "на академические темы".

В центре поселка внучка одного из академиков открыла кафе. Кое-кто ходит туда поесть тыквенный супчик или какое-нибудь восточное блюдо. Там же иногда шумит и витийствует общее собрание дачников, немыслимое при старых порядках. "Я редко, но все-таки туда захаживаю. Разбирают, в основном, бытовые недоразумения: кто-то не платит за мусор или дороги, кого-то незаконно приняли в товарищество. Много молодых членов кооператива, которые никакого отношения уже к РАН не имеют и, по-моему, вообще плохо себе представляют, для кого создавался этот поселок. Так и говорят: понаехали академики! У них своя правда, поскольку у нас здесь как в любом рыночном хозяйстве: кто-то продал участок, кто-то купил", - с философским спокойствием смотрит на новую эру Мозжинки академик.

Пирог: 250 г сливочного масла, мука

В глубокую посуду просеять муку, добавить тертое масло и замесить тесто. Тесто поставить в холодильник на 2-3 часа. Вынуть тесто из холодильника и разделить на две части, каждую часть еще на 15 штук. Раскатать маленькие квадратики и соединить между собой размером с прихватку (получается как слоеное тесто слоями), положить начинку и закрыть другой заплаткой. Смазать яйцом и в духовку.

Начинка: капусту положить в кипяток на 10 минут, достать и добавить яйца.

* Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"