После дождичка небеса просторны,
голубей вода, зеленее медь.
В городском саду флейты да валторны.
Капельмейстеру хочется взлететь.
Ах как помнятся прежние оркестры,
не военные, а из мирных лет!
Расплескалася в улочках окрестных
та мелодия... А поющих нет.
С нами женщины. Все они красивы.
А черемуха - вся она в цвету.
Может, жребий нам выпадет счастливый:
снова встретимся в городском саду...
Булат Окуджава, 1985
Недавно где-то прочитал, что в 1950-е годы в городе моего детства летом играли двадцать четыре духовых оркестра. Я уже такого пиршества не застал, но помню, что и в 1980-е живая музыка звучала в скверах, парках, на набережных, площадях, а иногда и на вокзале.
В парке вагоноремонтного завода играл ВИА и мальчик-солист пел, раня девичьи сердца, "Море-море..." и про белый теплоход. В парке ветеранов нежно тренькал ансамбль народных инструментов и над рекой как туман плыл репертуар Ольги Воронец. На танцверанде ДКЖ царил оркестр незабвенного Марка Цыпкуса.
Сколько имен и фамилий забылось, а вот хоть посреди ночи разбуди - Марк Давыдович тут как тут. И запах сирени. И мороженщица в белом халатике. И музыканты - все гладко выбритые, в белых сорочках. У многих из них были сложные судьбы - одни воевали и страдали от контузий, другие прошли лагеря, третьи выпивали и их не брали в симфонические оркестры...
Марк Цыпкус жил в детстве на проходной вологодского хлебозавода. В одной половине сидел вахтер, а в другой жила семья инженера Цыпкуса. Маленький Марк привык к тому, что в доме пахнет горячим хлебом, а днем и ночью толпится веселый и добрый народ.
Когда через много лет Цыпкус станет директором Дворца культуры, он вернет в него обстановку своего детства. Тут будет два дешевых буфета с теплыми булочками и всегда много людей. Одни идут на фильм или концерт. Другие - на репетицию в театр балета Макса Миксера, в клуб молодой семьи, на хор, в библиотеку, на занятия шахматистов, в фотокружок или знаменитую изостудию, которой руководил бывший машинист паровоза Евгений Гусев.
А мы, мальчишки-дошкольники, просто бегали по всему деревянному дворцу, то пробирались за тяжелую плюшевую штору в большой зал, где шла репетиция народного театра, то в малый зал, где показывали мультики, то проникали в будку киномеханика, то, открыв рты, глазели на девочек-балерин, похожих на сказочных мотыльков.
А вечером в парке мы наблюдали чудесное превращение взмокшего от хлопот директора ДК - в стройного, с иголочки одетого (в белых перчатках!) дирижера духового оркестра. Марк Давыдович взмывал на открытую веранду, где в ракушке сцены его ждали притихшие музыканты.
Трепетная белая перчатка - как бабочка. И вот - еле слышно вздохнули кусты сирени и "Амурские волны" полетели над парком.
Нет на свете ничего светлее, чем сиреневые платья в сумерках.
Уникальное по своей архитектуре и истории здание Дворца культуры в центре Вологды (улица Ветошкина, 12) вот уже много лет стоит заброшенным...
Мои любимые слова - друзья, радость, чудо, жизнь.
Пока я писала их - случилось несколько важных событий. Растаяло облако, пролетела бабочка, прозвенел трамвай, раскрылась дверь. Так пришло лето.
Ирина Отдельнова, Курск
* * *
Ни ропота, ни горечи, ни боли,
Ни ливня, ни грозы, ни ветерка
Под теплым небом
засыпает поле
И нежатся на солнце облака.
И август посылает
прямо в руки
И яблоки, и хлеб, и желтый
лист,
И тонут в тишине
любые звуки,
Чтоб мысль и слово позже
родились.
Окончен день, и на исходе лето,
И всё вокруг хрустальней
и ясней.
Допить последний мед тепла
и света,
Укрыться и не думать о весне.
Но жизнь мудрее наших
суемудрий:
За вечером всегда приходит
утро.
Елена Чегринцева, Павловск, Воронежская область
Без житейских трезвонов,
без глухого нытья
сознавать напряженно
каждый миг бытия.
Меж обычного сброда
новым листьям поверь.
Хорошо, что природа
не захлопнула дверь,
почему-то прощая
вековые грехи
на обжитом причале
у стихийной реки.
Андрей Комлев, Екатеринбург
* * *
Утром 10 августа в Кондопоге сожгли храм Успения Пресвятой Богородицы. Больно! Этот храм был и моим сокровищем, храню его в душе и памяти. В конце
1990-х, вернувшись из Карелии, я написал о храме Успения стихотворение.
Кто осилит трудную дорогу
По суровым северным лесам,
Тот воздаст благодаренье Богу
И увидит небывалый храм...
Он стоит надежно,нерушимо,
Этот храм под северной
звездой.
И плывут столетия незримо
Над его высокою главой.
Евгений Мосягин, солдат Великой Отечественной
Продуем флейты и валторны,
поющих призывают петь
небес рассерженные горны.
И яро полыхает медь
с утра нетрезвого оркестра.
Водою сытая земля,
вздыхает подоспевшим
тестом,
и в страшной спешке тополя
рванули ввысь, опережая
судьбу, а стало быть - беду.
И вальсы, вальсы заиграли
сегодня в городском саду,
где в лужах бродят по колено
совсем ручные воробьи.
И всё идет обыкновенно -
я жду сирени и любви.
Ольга Кортусова, Томск
Ни света, ни тепла,
ни голосов, -
Всю ночь в холодном парке
провисели,
Качаясь, словно чашечки весов,
Бессмысленные гнезда
карусели.
Пошла же, карусель!
Скорей взмахни
Приветливо распахнутою
дверцей.
И ветром бей, и досыта вдохни
Восторга в замирающее
сердце!
Когда ж начнешь до неба
возносить
В стремительном и бешеном
вращенье,
Ты дай испуга слабому вкусить
И сладостных мгновений
возвращенья.
А я не причиню тебе вреда.
Кружи, ты никому
не помешала...
Дорога! Уведи меня туда,
Где я еще не сделала ни шага!
* * *
Знаю, не вечно продлятся они,
Эти пронзительно-
светлые дни.
Но, доверяясь ладоням твоим,
Радуюсь, радуюсь, радуюсь им!
Нина Стручкова, село Погореловка, Тамбовская область
* * *
Я еще напишу пару слов,
как-то мало чернил
остается.
Вдруг повеет тот ветер
из снов
и рекою душа разольется.
Ввысь летит от причала
платок,
и гудит пароход, он отходит.
Детство, школа, последний
звонок,
всё звонит, и под воду уходит.
Игорь Полевиков, Минск