Чешские эксперты назвали четыре повода поразмышлять об уроках истории
Текущий год чехи называют годом "роковых восьмерок". Сто лет назад была провозглашена независимая Чехословацкая Республика. Осенью 1938 года, восемьдесят лет назад, состоялся мюнхенский сговор, в результате которого страна потеряла свою независимость, оказалась под пятой гитлеровского фашизма. Февраль 1948-го: к власти приходят коммунисты. И наконец, август 1968 года: крах "пражской перестройки".
Очевидно, что все эти даты - хороший повод для того, чтобы, обернувшись назад, поразмышлять об уроках истории.
Наши собеседники: первый заместитель директора Института истории Чешской академии наук Ян Немечек, научный сотрудник этого института, профессор Эмил Ворачек, а также профессор Карлова университета Ян Рыхлик.
Насколько важны для общественного сознания эти четыре даты? Каким образом чехи отмечают столь памятные вехи своей истории?
Ян Рыхлик: Самая важная дата для нас - 28 октября 1918 года, когда была создана независимая Чехословакия. Поэтому мы так широко отмечаем столетие чешской государственности. Хотя если подойти к вопросу формально, то ведь Чехословакии уже 25 лет как не существует, а есть два отдельных независимых государства - Чехия и Словакия. Но, повторяю, именно эта "восьмерка" самая главная, и, можно сказать, девяносто процентов всех памятных мероприятий связаны как раз с 1918 годом. А вторым по важности событием я бы назвал захват Чехословакии войсками Варшавского договора. Потому что тогда имела место полная дискредитация идеи социализма.
Каждое из этих четырех событий как-то связано с Россией (роль чехословацкого легиона, готовность СССР прийти на помощь Чехословакии, коммунистический переворот, 1968 год). Как вы думаете: означает ли это, что между нашими странами существовали и существуют особые отношения?
Ян Немечек: В Чехословакии вплоть до 68-го года всегда были очень сильные русофильские настроения, потому что чехи и словаки, в отличие, скажем, от поляков, в своей истории не имели отрицательного опыта общения с Россией. У нас к русским относились как к братьям-славянам.
Что касается чехословацких легионеров, ставших, по сути, заложниками Гражданской войны, то там, разумеется, не все так однозначно. Эти люди самими обстоятельствами были поставлены советской властью в такие условия, что в определенный момент были вынуждены обратить свои штыки против этой власти. Но не будем забывать, что чехословацкие легионы существовали не только в России, а также в Италии и Франции, которая первой признала право чехов и словаков на самостоятельное государство.
Теперь обратимся к 1938 году и позиции СССР в период грозящей немецкой агрессии. Несмотря на то что советская поддержка была только декларативной, она очень позитивно повлияла тогда на отношения между нашими государствами. В памяти нашего народа осталось ощущение славянской взаимосвязи: большой брат не оставит нас в беде. Переговоры, которые тогда вела гитлеровская Германия, были шантажом, запугиванием, и в итоге все это привело наших западных союзников, включая Францию, к полуобморочному состоянию. А наши граждане, сознавая всю безнадежность ситуации, поняли, что никто, кроме Советского Союза, не придет им на помощь.
Коммунистический переворот февраля 1948 года, скорее, можно считать внутренним политическим событием Чехословакии. Хотя совершенно очевидно, что в случае его неуспеха Москва, конечно, была готова использовать более сильные карты в пользу чехословацких коммунистов.
Наконец, 21 августа 1968 года... Те события самым тяжелым и трагическим образом отразились на отношениях двух наших стран. Причем даже с точки зрения последующих поколений эта рана будет заживать еще очень долго. Для восстановления прежних взаимоотношений между нашими народами было бы полезным, чтобы россияне глубоко осознали этот факт. Только тогда можно будет надеяться на возобновление былой дружбы.
Ян Рыхлик: Царская Россия и Временное правительство очень сдержанно относились к идее независимой Чехословакии. Что касается большевиков, то Ленина, захваченного идеей всемирной социалистической революции, не особенно занимали проблемы Чехии или Словакии, более того, ему казалось более выгодным существование Австро-Венгерской империи как единого плацдарма будущей революции в средней Европе. А Брест-Литовский мир, выход России из войны оказались для чехов как удар ножом в спину. Именно это стало одной из причин, почему Т.Г. Масарик, как председатель Чехословацкого национального совета, хотел как можно быстрее вывести чехословацкие легионы из России: чтобы они воевали на стороне Антанты во Франции. Потому что только при полной победе Антанты могла появиться независимая Чехословакия.
Если же говорить о 25 февраля 1948 года, то я бы не стал переоценивать эту дату. Почему? Потому что еще в сентябре 1947 года секретарь ЦК ВКП(б) Жданов, выступая на международном совещании представителей компартий в Польше, подверг критике чехословацких коллег за их "недостаточную революционность", за то, что они якобы мечтают о каком-то особом пути к социализму. Нет, сказал посланец Сталина, только диктатура пролетариата! Это был явный сигнал, адресованный руководству КПЧ, и в Праге его восприняли к действию.
В феврале следующего года обстановка для переворота созрела: некоммунистические министры в коалиционном правительстве подали в отставку в знак протеста против реформы полиции, которую проводил коммунистический министр внутренних дел. Кроме полиции под контролем компартии оказалась значительная часть армии. Если бы не было 25 февраля, то что-нибудь подобное прошло бы в марте или апреле.
Ян Немечек: Чехословацкое государство заплатило высокую цену за великодержавные интересы западных союзников. Большая часть населения страны после печального опыта нацистской оккупации и освобождения страны Красной армией сделала соответствующие выводы, они проявились в ходе парламентских выборов в мае 1946 года. В Чехии коммунисты получили тогда 43,25 процента голосов, в Моравии и Силезии - 34,46 процента.
Тогда самое время поговорить об этих "великодержавных интересах западных союзников". Считается (и не без оснований), что в 1938 году Чехословакия стала жертвой их вероломной игры, заложницей Мюнхенского сговора, заключенного главами правительств Великобритании, Франции, Германии и Италии. Как вы думаете, возможно ли повторение подобной ситуации в наше время?
Ян Рыхлик: Я не думаю, что в наше время в средней Европе возможно повторение чего-то такого. С другой стороны, мы и сейчас наблюдаем, как сверхдержавы решают судьбы малых народов, которые не имеют возможности сопротивляться. Мы это видели в Ливии, Сирии... Тут ничего нового нет.
Ян Немечек: Все-таки я бы сказал, что какие-то уроки из прошлого извлечены. Вот давайте посмотрим, кто подписал второе Минское соглашение, принятое с целью деэскалации вооруженного конфликта на востоке Украины. Там кроме подписей России и Украины, а также непризнанных Донецкой и Луганской республик фигурирует еще подпись представителя Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. А согласован этот документ с Германией и Францией. То есть в отличие от Мюнхена, где судьбу Чехословакии за ее спиной решали только сверхдержавы, в Минске за "круглым столом" сошлись все, кто заинтересован в решении этого конфликта.
Я тоже не считаю, что сейчас возможно повторение ситуации 80-летней давности. Чешская Республика является частью сильного промышленно развитого конгломерата - Европейского союза, а также членом военного союза НАТО, и это, несмотря на имеющиеся там внутренние проблемы, надежная гарантия нашей безопасности.
В этом году исполняется 75 лет со дня заключения чехословацко-советского договора о дружбе и сотрудничестве. Подписание этого документа означало, что еще в 1943 году Чехословакия добровольно согласилась перейти в советскую зону влияния. Кажется, это был первый договор такого рода между малым европейским государством и СССР. И Бенеш настоял на его подписании, несмотря на серьезное сопротивление Британии. Почему?
Ян Рыхлик: Во-первых, я должен вас поправить. Чехословацко-советский союзнический договор был подписан в Москве 16 мая 1935 года. В 1941 году, когда советское правительство признало де-факто и де-юре чехословацкое правительство в Лондоне, этот договор был подтвержден. Вот почему в 1943 году британцы выступали против: они не видели в этом смысла. А возглавлявший правительство в изгнании Бенеш, который тогда уже понимал неотвратимость наступления Красной армии на запад и большую вероятность того, что именно советские войска освободят Чехословакию, опасался: если он не договорится со Сталиным, то ему не суждено будет возвратиться в Прагу.
Бенеш ехал к Сталину в надежде сторговаться с Москвой, он верил в то, что у нас после войны будет буржуазная демократия, как и до войны. Кстати, основания для такой наивной веры у него имелись. Потому что вплоть до 1946 года Кремль до конца не решил вопрос, как быть с освобожденными странами восточной Европы: копировать там советскую систему или нет.
И только когда кремлевские руководители увидели, что американцы остаются в Европе и что следующая война, кажется, не за горами, было решено консолидировать Восточный блок, строить там такую же политическую систему, как и в Советском Союзе. Если у вас в основе этой системы были Советы, то в Польше Рада Народова, а у нас Народни выбор - названия разные, а суть одна.
Ян Немечек: Решительно не согласен с тем, что после подписания чехословацко-советского договора в декабре 1943 года Чехословакия добровольно вступила в советскую сферу влияния. Во-первых, президент Бенеш после формирования чехословацкого правительства в изгнании сформулировал новые принципы и главные направления международной политики в будущей послевоенной Европе. По причине краха предвоенной системы коллективной безопасности он сосредоточил все свои усилия на заключении системы договоров со сверхдержавами союзнической коалиции - Советским Союзом, Великобританией и США. Поэтому в данном случае нельзя говорить только о договоре с Москвой. Другое дело, что Великобритания и США в конце концов не пошли на подписание таких документов.
Следующим аргументом является сам этот договор. Прежде всего он был составлен по образцу советско-британского союзнического договора, подписанного годом раньше, в 42-м году. Вы же не можете сказать, что Великобритания входила в советскую сферу влияния?
Далее, в 4-й главе договора Советский Союз обязывался не вмешиваться во внутренние дела своего договорного партнера Чехословакии. Разумеется, это обязательство позднее было нарушено. Однако, заключая такое соглашение, чехословацкие представители верили в то, что после окончания войны Москва будет сотрудничать с европейскими странами в ключе принятия ею принципов западной демократии. Но, как мы теперь знаем, после 45-го года геополитические сражения в мире стали проходить по иным правилам.
Отчего именно в Чехословакии репрессии, связанные с разоблачением "оппортунистов", "сионистов", "шпионов" и прочих "предателей", носили такой ожесточенный характер, а жертвы этих репрессий были реабилитированы только в 1963 году, то есть гораздо позже, чем в других странах соцлагеря?
Эмил Ворачек: Сила и продолжительность репрессий вполне соответствовали характеру коммунистической властной элиты. Документы той поры, которые сейчас есть в распоряжении историков, свидетельствуют, насколько власти были не готовы к десталинизации.
Да, Чехословакия относилась к тем государствам Восточного блока, где приход к власти коммунистов произошел без крупных столкновений и с очевидной поддержкой населения. Затем, после первых лет "строительства социализма", после репрессий, эта поддержка значительно уменьшилась, однако режим оставался настолько сильным, что не допускал никаких отклонений от "генерального курса". Еще надо иметь в виду, что он постоянно опирался на поддержку Москвы, которая с помощью своих советников насаждала насилие и в партии, и в стране.
С другой стороны, достаточно высокий уровень политической культуры, образования, демократических традиций "от Масарика" все-таки вызывал критическую рефлексию к режиму, но этот процесс не был определяющим.
Интересно, что именно в Чехословакии социология с подачи догматических марксистов долгое время считалась буржуазной псевдонаукой. В отличие от СССР или Польши ее развитие у нас было возобновлено только в 1965 году.
Верно, десталинизация в Чехословакии по сравнению с другими государствами советского блока явно задержалась. Вот типичный пример: строительство монументального памятника Сталину. Это был самый большой в Европе гигантский групповой монумент, который после открытия стали называть "очередь за мясом". Строительство началось в 49-м году, а открытие состоялось спустя шесть лет, когда в Советском Союзе уже началась осторожная критика культа личности. Демонтаж гранитного колосса был произведен только осенью 1962 года, и это уже выглядело скорее как карикатура политики десталинизации.
В Чехии, говоря сегодня о событиях 1968 года, вспоминают в основном именно факт ввода войск и то, что происходило вокруг него. В публичном пространстве гораздо меньше внимания уделяется самой "пражской весне", социалистическому характеру предлагаемых тогда реформ. Напомним: в июле 1968 года подавляющее большинство населения (78%) выступало в поддержку социализма. Нет ли здесь односторонности, предвзятости?
Эмил Ворачек: Отражение ключевых исторических событий в чешских СМИ - это отдельная тема. Там можно заметить и попытки переписывания прошлого в угоду актуальной реинтерпретации истории, и стремление к черно-белым картинкам, хотя понятно, что реальная жизнь состоит из множества разных оттенков.
Дискуссии о возможности построения демократического социализма или "социализма с человеческим лицом" сейчас воспринимаются только как фон военной интервенции стран Варшавского договора. И в этом смысле можно говорить о предвзятости. Но все же именно сам факт вторжения сильнее всего вошел в глубинную память народа - с этим не поспоришь.
Наследие "пражской весны" в длительной перспективе имеет очень большое значение. Те давние процессы показывают силу обновляющегося демократического потенциала общества и даже, если хотите, значительный потенциал идей социализма на будущее.
Ян Рыхлик: По-моему, то, что совершили Брежнев и его соратники, можно назвать актом невероятной и трудноповторимой в истории политической глупости. Конечно, я принимаю в расчет геополитические интересы тогдашнего Советского Союза, так же как понимаю политические и геополитические интересы России сегодня. Но вот что важно: этим актом советское руководство уничтожило саму идею социализма. Да и социализм, как мы теперь видим, не спасли, через двадцать лет он рухнул. Двадцать лет с точки зрения жизни человека это много, но с точки зрения истории это ничто.
Давайте разберемся, чем были в 1968-м дискуссии о социализме с человеческим лицом - риторикой, призванной прикрыть "истинные цели" чехословацких реформаторов, или же действительно авторы "пражской весны" верили в благие намерения?
Ян Рыхлик: Верили, конечно. Верили в то, что можно реконструировать те гуманитарные идеи социализма, которые существовали с XIX века. Ведь социализм не выдумали где-то в диких степях Монголии, это часть германской классической философии. Это линия Энгельса и Маркса. Верили, что реальный социализм можно связать с традициями демократии, свободы.
Я согласен с тем, что идеи "пражской весны" стали той почвой, на которой поднялись идеи еврокоммунизма, что, возможно, они еще будут востребованы в будущем.
Всем известно, что советская, а затем российская сторона после 1989 года неоднократно и недвусмысленно осуждала военное вторжение. Напомним хотя бы формулировку Заявления Советского правительства и совместного Заявления руководителей Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши и СССР, в которых ввод войск в Чехословакию квалифицировался как "неправомерный акт вмешательства во внутренние дела суверенной страны, акт, прервавший процесс демократического обновления ЧССР и имевший долговременные отрицательные последствия". То есть можно считать вопрос закрытым?
Ян Рыхлик: Формально это так. Но время от времени в России, как мы знаем, появляются публикации, авторы которых пытаются оправдать акт военного вмешательства. При этом они, как правило, ссылаются на некие "источники", согласно которым если бы на территорию Чехословакии не вошли войска стран Варшавского договора, то там бы непременно появились войска НАТО. Никаких достоверных фактов, подтверждающих эти мифы, не существует. Их нет ни в архивах западных стран, ни в мемуарах военных, политиков, представителей спецслужб. Когда Вилли Брандта, который в те годы был вице-канцлером и министром иностранных дел, спрашивали, что может ФРГ сделать для поддержки демократических сил в Праге, то он отвечал одним словом: "Ничего".
Чешская сторона упорно настаивает на открытии "всех" архивов 1968 года. Но ведь давно известно, что практически все основные документы политбюро по этому поводу обнародованы, многие главные фигуранты (политики, военные, спецслужбисты) высказались, "белых пятен" по сути не осталось. В то же время до сих пор не ясна роль СССР в событиях 1948 года. На этот счет существуют прямо противоположные версии. Тем не менее не слышно, чтобы чешская сторона просила об открытии архива В.А. Зорина, который в те годы был советским послом в Праге, а затем заместителем министра иностранных дел...
Эмил Ворачек: Не могу не согласиться с тем, что необходимо получить исследовательский доступ к личному фонду Зорина, который хранится в архиве внешней политики РФ. Однако это не единственное "белое пятно" в послевоенной истории. Например, до сегодняшнего дня до конца не выяснены обстоятельства гибели министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика.
Какие главные уроки можно извлечь из обсуждаемых событий прошлого века? Извлечены ли они? Является ли членство Чехии в ЕС и НАТО гарантией того, что страна вновь не наступит "на те же грабли"?
Эмил Ворачек: Современный мир, его политическое и экономическое устройство меняются так быстро и находятся в таком глубоком кризисе, что общественные науки не в состоянии комплексно эти процессы изучить и объяснить. Вопрос: где мы сейчас находимся и куда движемся - остается открытым. В этой связи представляется особенно важным и необходимым объективное изучение прошлого, ибо только через уроки прошлого можно прокладывать верный курс в будущее.
Нынешние институции призваны формировать ядра стабильности в нашем таком неустойчивом переменчивом мире. Я надеюсь на то, что Чешская Республика, являясь малой частью этого большого мира, со своим историческим опытом, своими внешнеполитическими связями, своим геополитическим расположением, вновь не наступит "на те же грабли".
Ян Рыхлик: Мы - маленькая страна, и потому - хотим этого или нет - должны являться частью какой-то крупной функциональной системы. В данном случае это ЕС и НАТО. Нейтралитет - это не выбор государства, которое хотело бы стать нейтральным, а это решение других государств. Как мы помним, нейтралитет Бельгии, Нидерландов, Люксембурга никак не помог им ни в 1914-м, ни в 1940-м. Что же касается крупных держав, то и они объективно ведут себя и будут вести себя так, как великие силы. И мы должны принимать этот факт, считаться с ним.
Конечно, для всего мира было бы полезно возвращение России в систему европейской политики, выстраивание отношений между нашими странами на основе доверия, дружбы и взаимной выгоды.