Поделиться
Вы пошли на смелый шаг - превратили кабинет директора в выставочное пространство. Там была показана инсталляция Александра Бродского. Теперь в кабинет директора вход посторонним разрешен?
Марина Лошак: Идея с кабинетом не случайно возникла. С одной стороны, мой прошлый жизненный опыт, связанный с кураторской работой, конечно, во мне это живет. Куда мне от себя деваться? Но дело не только в этом. Моя главная задача заключалась в том, чтобы подчеркнуть, что сакрализация образа директора со мной никак не связана. Люди привыкли, что когда мы произносим фамилию директора музея, то подразумеваем - музей. Ирина Александровна Антонова проработала на посту директора в нашем музее 52 года. Музей и директор в человеческом сознании слились в один образ.
Мне важно было подчеркнуть, что мой случай - другой, что директор музея и музей - разные сущности, которые в какой-то момент большого пути встретились. Важно было показать, что внутри остается пространство свободы - для нас самих, даже если пространство музея норовит заполнить все жизненное пространство. Проект "Кабинет директора" не просто давал возможность открыть еще одни двери, закрытые в музее, но и показать, что вы видите в нем просто человека, который в этот момент жизни стал частью этой институции. Такой же частью, как зрители, переступающие порог музея.
Это был рискованный шаг?
Марина Лошак: Я попыталась сделать это максимально быстро, чтобы не испугаться. За неделю мы все сделали: придумали проект, перестроили кабинет, нашли спонсора, что важно, потому что сделали инсталляцию "под ключ" за одну неделю. Если бы я долго думала и сомневалась, может быть, я бы осознала этот риск. Все получилось исключительно удачно. Все правильно все поняли. В течение трех месяцев, работая в очень неудобном, темном, сложном пространстве вместе с ассистентами, мы открывали двери дважды в день: в 15.00 и в 18.00 для экскурсий посетителей. Люди попадали в пространство не просто искусства, они попадали как бы внутрь нашей жизни. У нас шли совещания, у нас шла работа. А две мои помощницы еще и работали как экскурсоводы. Это для нас был большой опыт, очень сложный, трудный и важный. Музей и зритель максимально приблизились друг к другу.
Вы имеете в виду важность открытого музея для зрителей?
Марина Лошак: Он был очень важен и для меня, и для коллектива.
В ГМИИ им. А.С. Пушкина большой коллектив?
Марина Лошак: Около 700 человек. Меньше, чем в Эрмитаже или Третьяковской галерее. Это разные люди, большинство из них давно работают в музее и очень традиционно устроены. Для того чтобы изменить их чуть-чуть, очень важно создать пространство вариативное, гибкое. Поэтому и нужно делать время от времени такие шаги. Проект "Кабинет директора" важно было сделать для них. Пока мы его создавали, не могу сказать, что сотрудники были счастливы. Люди с трудом шли в пространство эксперимента. Им все это казалось баловством, почти прихотью. Мне приходилось говорить: "Друзья мои, вот такой у вас crazy директор. Помогите мне, пойдите навстречу". Для меня важно, что в результате все были вовлечены в проект и все оказались в "Кабинете директора". Они входили туда первыми, вступали в пространство игры. А игра - это важная часть творчества.
Почему "Кабинет..." был разделен на две части?
Марина Лошак: Нижняя часть была наполнена музейной жизнью, как я говорю, по горло. Нам с Сашей Бродским нужно было создать очень плотную музейную ситуацию. А верхний этаж был почти пустой. Там висело только мое платьице и картинка из моей спальни. Иначе говоря, это было мое пространство - не директора, а просто мое, Марины Лошак. Еще наверху стоял белый столик и белый стул. Тот верхний пустой этаж был очень важным местом. Раз в день я туда приглашала одного из сотрудников музея для разговора. Нет, не для рабочего разговора о проблемах музея, а для разговора медитативного, сущностного. Понимаете, для меня роль директора на самом деле близка роли очень грамотного, серьезного психотерапевта. Человека, который создает среду, гармонизирует ее, и понимает, на какую клавишу нужно нажать, чтобы эта среда оставалась живой, сложной, гармоничной.
Инсталляция японского художника Тадаси Каваматы "На птичьих правах", которую можно будет увидеть в ГМИИ имени А.С.Пушкина, начиная с 24 августа, появится и вашем кабинете?
Марина Лошак: На этот раз тотальной интервенции не будет. Но тем не менее и мой кабинет будет затронут. Это тоже зона искусства.
Тадаси Кавамата остается японским художником, хотя уже десять лет живет в Париже, работает там как интернациональный художник, женат на француженке. Но его проекты отражают японскую ментальность. Его любимые образы - гнезда, хижины. Он "вьет", строит "гнезда" в самых неожиданных пространствах: на Вандомской колонне, в исторических зданиях или в Центре Жоржа Помпиду... Эти образы отсылают к умению быть одиноким, к осознанию того, насколько необходимо нам ощущение особости.
Речь не о страшном одиночестве, не о чувстве оставленности, а о цельности, ощущении гармонии с миром. Это состояние, которое в японской картине мира дает человеку возможность созерцания, возможность быть медитативным, быть широким и быть гибким. Поэтому мы совьем гнезда внутри нашего традиционного здания. В самых неожиданных местах. В том числе в моем кабинете, поскольку директор - самая одинокая фигура внутри музея. В этом нет ничего грустного. Ничего грустного - только высокое.
По описанию проект Тадаси Каваматы перекликается с проектом Николая Полисского, который делал с художниками из Никола-Ленивца "гнездо" в Венеции во время биеннале.
Марина Лошак: Вряд ли они подозревают о проектах друг друга. Это сходство говорит только о том, что все эти энергии рядом. У Полисского нет задачи строить жилище для одиноких пчелок. Тадаси Кавамата создает подобие чайного домика и материнского гнезда. Он воссоздает состояние единства, связи с миром - то самое состояние, к которому мы все время пытаемся на подсознательном уровне вернуться. И это большая японская традиция - чувства особости и одновременно переживания общности с миром.
Полностью текст "Делового завтрака" с Мариной Лошак читайте в ближайших номерах "РГ".