Чему научили Марину Лошак пять лет директорства в музее им. Пушкина

Четвертого сентября в ГМИИ им. А.С. Пушкина открывается выставка "Шедевры живописи и гравюры эпохи Эдо (1603-1868)". Впервые в России покажут уникальные японские гравюры и живописные произведения из собрания Агентства по делам культуры Японии и трех знаменитых японских музеев - Токийского национального музея, Музея изобразительных искусств города Тиба и Художественного музея Итабаси (Токио). На "Деловом завтраке" в "РГ" Марина Девовна Лошак, директор ГМИИ им. А.С. Пушкина, рассказала о важнейших событиях нового выставочного сезона, строительстве музейного городка, о цензуре и внутренней свободе.

Японский шедевр "Бог ветра и бог грома" в Москве

Марина Девовна, как случилось, что ГМИИ им. А.С. Пушкина, который традиционно считают музеем западного европейского искусства, стал одной из главных площадок показа восточного искусства в перекрестный Год России и Японии?

Марина Лошак: Я рада, что про импрессионистов и постимпрессионистов в нашем музее все знают. Но, между прочим, Ван Гог и Матисс вдохновлялись в том числе и японской гравюрой. Японское искусство было настолько в моде в Европе XIX века, что искусствоведы говорят об особом направлении "японизма". А в коллекции ГМИИ им. А.С. Пушкина фонд восточной графики насчитывает около 35 тысяч единиц хранения, в том числе японские гравюры укиё-э, живописные ширмы, свитки... Кроме того, у нас есть опыт успешного показа произведений японского искусства: выставку "Чаши Раку" посетили 135 тысяч человек. Наконец, готовя нынешнюю выставку, мы сотрудничали не только с японскими музеями, но и с нашим Музеем Востока.

Это масштабный международный проект, беспрецедентный еще и по уровню представленных работ. Многие из них очень редко покидают Японию, как, например, ширма "Бог ветра и бог грома" кисти Огаты Корина. Эту знаковую работу можно видеть на обложках учебников и академических изданий по истории искусства Японии.

Марина Лошак: Среди раритетов - свиток с изображением поэта Ли Бо кисти Икэно Тайга, свитки на сюжеты повести "Исэ-моногатари" (Х век), повести "Гэндзи-моногатари" (X-ХI века), автором которого считают придворную фрейлину Мурасаки Сикибу, и эссе монаха Ёсида Кэнко "Записки от скуки" (XIV век). Кроме расписных ширм будут показаны вертикальные свитки (их называют какэмоно, или какэдзику). Для них в японском доме отводилась специальная ниша токонома в стене, становившаяся центром помещения. Горизонтальные свитки эмакимоно читали, разворачивая перед собой. Эта выставка - своего рода энциклопедия искусства и жизни Японии эпохи Эдо. А это два с половиной века, важнейших для истории страны, - с 1603 по 1868 годы. Чтобы оценить масштаб, представьте выставку русского искусства, охватывающую период от Петра I до послереформенной России Александра III.

А почему запланирована смена экспозиции? Это связано с объемом материала или желанием более подробно представить разные этапы истории?

Марина Лошак: Нет, прежде всего причина в хрупкости этих раритетов. Мы показываем не скульптуру, не прикладное искусство, а живопись и графику. Живопись на бумаге и шелке требует деликатного обращения. По правилам Японии такие произведения не могут быть представлены в выставочных залах более четырех недель. Именно поэтому в Токийском национальном музее нет постоянной экспозиции. Вторую "серию" мы покажем с 3 по 28 октября, а до этого - первые сто работ.

Зрители в результате получают две выставки вместо одной.

Марина Лошак: Разумеется. Но и мы, фактически, делаем две выставки: хранители, реставраторы должны сдавать и принимать вещи, перемонтировать экспозицию... Это очень большая работа.

Выставки такого уровня зависят от репутации музея или репутации страны?

Марина Лошак: От всего в совокупности. Сейчас отношения между Россией и Японией складываются благоприятно для музейного обмена. Посол Японии в России г-н Тоёхиса Кодзуки потрясающе говорит по-русски, его жена пишет иконы в византийском стиле. Это уникальная посольская семья. У нас очень давняя дружба с японскими музеями. Сейчас в Токийском Метрополитен музее идет выставка французского искусства XIX века, где импрессионисты и постимпрессионисты представлены работами из ГМИИ им. А.С. Пушкина. Кроме того, наши зрители высоко ценят японское искусство и вообще искусство Азии. К нему есть интерес, что, кстати, подтвердила и выставка, посвященная чашам Раку.

Перпетуум-мобиле прогресса

Перед вами стоит задача строительства даже не музейного городка - музейной империи...

Марина Лошак: Строительство музей ведет, но строим мы не империю. Империю может строить Эрмитаж. Смешно конкурировать с Эрмитажем. Не может музей, созданный и построенный профессором университета, конкурировать с императорским собранием. Музей изящных искусств, созданный Иваном Владимировичем Цветаевым, никогда и не был по духу имперским музеем. Его музей, выросший из учебного, университетского, нес интеллектуальный, разночинный дух. Это абсолютно другое сознание. Мы берем только головой. У нас нет других инструментов. Не деньгами, не роскошным интерьером - мы берем интеллектом. И чувством юмора, конечно. Мы строим Дом. Точнее, музейный "остров", где будут не крепости и дворцы, а много разных домов. Наша аудитория, безусловно, семья. У каждого члена семьи, и самого старшего, и самого маленького, должно быть свое пространство и должно быть место, а лучше - места, где они собираются вместе. Это очень важно. Мы думаем о том, как сделать, чтобы музей стал любимым местом, куда можно прийти и "хором", и поодиночке, когда грустно и, наоборот, когда хочется разделить радость встречи с искусством с самыми дорогими людьми, когда хочется помолчать и когда хочется общаться...

Мы берем не деньгами, не роскошным интерьером. Интеллектом. И чувством юмора, конечно

Задача любого места, подобного нашему, не наставлять, а дать возможность человеку подумать самому. Это самое важное - пространство внутренней свободы. Метафорически выражаясь, мы должны подносить топливо, а все остальное человек должен делать сам. Ехать он должен сам и цель выбирать, маршрут выстраивать... Но, чтобы мотор заработал, необходимо топливо, в нашем случае - это впечатления, эмоции. Именно эмоции запускают наш перпетуум-мобиле, дающий энергию. Поэтому у нас будет много разных зданий, каждое из них - особенное, где мы будем показывать коллекции нашего музея. У нас прекрасные архитекторы. Нам только с деньгами сложно. К счастью, государство нам дает деньги на строительство. Но, увы, нам не помогают ни внешние обстоятельства жизни, ни плавающий курс рубля.

22 миллиарда рублей выделены на реконструкцию и строительство музейного городка...

Марина Лошак: Мы должны сказать спасибо, что сумма осталась прежней. Но роль фандрайзера становится одной из важнейших для руководителя музея.

Что музей может обещать людям?

Марина Лошак: Наше общее будущее. Будущее музея не существует без наших посетителей, без тех, кому он дорог. Мне кажется, что обратное тоже верно. Когда строился музей, денег тоже, мягко говоря, было не густо. Государство давало только 200 тысяч рублей, основную сумму дал фабрикант, владелец завода в Гусь-Хрустальном Юрий Степанович Нечаев-Мальцов - два миллиона золотых рублей с лишним. Он сделал очень многое в своей жизни, но помнят его именно как главного "вкладчика" в строительство Музея изящных искусств. Он умер в 1913-м, год спустя после открытия музея, говорят, практически разоренным человеком.

Опасный пример.

Марина Лошак: Возможно. Но Нечаев-Мальцов был не единственным, кто поддерживал Цветаева. Было много людей, которые бросили в копилку создания Пушкинского музея. И сегодня людей, поддерживающих наш музей, очень много. Это обнадеживает.

Какая компания вместо "БалтСтроя" стала подрядчиком реконструкции главного здания музея?

Марина Лошак: Российско-немецкая компания "Баварский дом", существующая с 1993 года и возникшая на базе Мособлстроя. Они выиграли конкурс. И уже поняли, что у них нет клиентов строже, жестче и суровей, чем мы, в надзоре за процессом реконструкции и реставрации.

Когда закроется главное здание?

Марина Лошак: Мы планируем закрыть его в самом конце 2021 года. Если все будет по плану, то за год до того, в конце 2020-го мы откроем новый депозитарий, куда вещи из музея переедут через полгода, а то и через 9 месяцев.

"Давид" тоже переедет?

Марина Лошак: Нет. Как и во время войны, скульптура будет закрыта на время строительных работ. Но в тот промежуток времени между моментом, когда коллекции уже переедут в депозитарий, а строительные работы еще не начнутся, мы планируем большую выставку, куратором которой приглашен Жан-Юбер Мартен, легендарный французский исследователь.

Выставка в опустевшем музее?

Марина Лошак: Это будет большая инсталляция, в которой мы хотели бы вспомнить мифы и истории, связанные с нашим музеем. Почти четыре тысячи экспонатов из российских и мировых музеев приглашены к участию в сложном пазле. Множество неожиданных встреч гарантировано.

А в какой степени готовности сейчас депозитарий и другие музейные здания?

Марина Лошак: Все в одинаковой степени готовности. Процесс движется, но нам, конечно, нелегко на этом пути. Коридоры возможностей не расширяются, они только сужаются. Поэтому нужно учиться проходить их, как сталкеры.

Ключевая проблема любого музея - пополнение коллекции. Не так давно на приобретение древнеегипетского ритуального жезла собирали деньги всем миром. Краудфандинг - наша последняя надежда?

Марина Лошак: Это не соломинка, за которую хватается утопающий, а нормальный путь сбора средств, которые практикуют многие музеи. Мы пошли по нему, потому что наша задача - вовлекать общество в жизнь музея. Некоторые переводили 40 рублей или 30 рублей. И я уверяю, что их вклад драгоценен для нас, потому что за ним - любовь к музею.

Ограничение "18+"? Можно дойти до абсурда - а показывать ли "Олимпию" Эдуарда Мане?

Возможности мы будем стараться расширять. В планах - создание нового закупочного комитета. Вокруг каждой большой коллекции нашего музея организуется специальный попечительский комитет. Кто-то обожает итальянское искусство, кто-то интересуется искусством Азии, а кто-то увлечен модернизмом и современным искусством. У каждого в попечительском совете будет возможность сделать свой вклад в приобретение важных для музея работ. Это не мы придумали, это большой международный опыт. Велосипед давно уже изобретен. Мы просто его берем в дорогу. Насколько он эффективен как рабочий инструмент, посмотрим.

Как куратор с кризисным директором договариваются

Когда Айке Шмидта, директора Галереи Уффици, спросили о том, что он может назвать в качестве достижений за два года директорства во Флоренции, он едва ли не первым назвал "новый музейный сайт", а также странички в Twitter и Instagram. А потом уже пошли "диверсификация тарифов в зависимости от сезона" и реэкспозиция. Что вы назвали бы в качестве своих достижений за пять лет на посту директора ГМИИ им. А.С. Пушкина в первую очередь?

Марина Лошак: То, что удалось, сохранив традиции музея, развернуть его в сторону дня сегодняшнего и будущего. А для меня самой важнейшее достижение - то, что я сохранила гибкость и любовь к людям. Внутреннее состояние определяет очень многое, если не все.

Одним из новогодних роликов, взорвавших интернет и вызвавших горячие споры, было видео "РБК Стиль", снятое в залах ГМИИ им. А.С. Пушкина, с участием танцора и актера Александра Гудкова. Легко ли было решиться открыть двери музея для танца?

Марина Лошак: Очень легко. Я не вижу в этом никаких угроз ни музею, ни его репутации. Один из главных критериев зрелости - сохранение чувства юмора и самоиронии. А танец, который отсылает к "Посторонним" Годара и к "Реальной любви" Кёртиса, создает еще и кинематографический контрапункт к классической экспозиции музея.

Как вы относитесь к возмущенным откликам в соцсетях на этот ролик?

Марина Лошак: Каждый имеет право на личное мнение. Замечу, что это прежде всего авторское высказывание молодых актеров, в котором музей стал равноправным действующим лицом. Иначе говоря, еще одним актером. Почему надо ставить знак равенства между музеем и его ролью в ролике? Это совершенно разные вещи. Для меня важно, что музей - это живое пространство, способное развиваться и меняться.

Где, по-вашему, край свободы, за которым начинается цензура? Или искусство должно быть вне ограничений?

Марина Лошак: Даже мыльный пузырь не существует "вне" ограничений - физических законов. Ответственность тоже часть несвободы. В идеале директор должен, будучи человеком ответственным, не уничтожать внутреннего цензора, но тем не менее держать его в узде.

Готовя выставку Густава Климта и Эгона Шиле, вы боролись с внутренним цензором?

Марина Лошак: У выставки было ограничение "18+". Что касается выбора, то мы стоим перед ним, делая любую выставку. Он обусловлен концепцией выставки, а не тем, что "станет говорить Княгиня Марья Алексевна!". Иначе можно дойти до абсурда и думать, можно ли привозить "Олимпию" Эдуарда Мане, который вел диалог с "Венерой" Тициана.

Есть выставки, которые вы хотели бы привезти, но пока не можете?

Марина Лошак: Есть выставка, которую мы придумали вместе с "Тейт-Модерн", ее показали уже во многих музеях мира, а у нас, надеемся, она появится в следующем году. Это проект, посвященный Лондонской школе живописи. Пять лет назад одной из первых моих встреч в качестве директора музея стала встреча с Николасом Серотой, тогда директором галереи "Тейт-Модерн". Представление о том, каким должен быть современный музей сегодня, во многом сформировано им и его работой. Мы говорили о совместных проектах. Блейк, и Тернер, и прерафаэлиты уже были показаны в ГМИИ имени А.С. Пушкина. И я выбрала тогда Лондонскую школу живописи, без которой невозможно представить послевоенное искусство ХХ века. Мы договорились, и "Тейт-Модерн" стала работать над ней с перспективой показа в Москве.

Прошло пять лет. Проект, объединивший лучшие работы Фрэнсиса Бэкона и Люсьена Фрейда, Леона Коссофа и Франка Ауэрбаха, уже объездил несколько стран... И есть надежда, что в начале марта 2019-го мы покажем его в Москве. Да, фигуративное искусство, но нацеленное на представление драмы человеческого существа. Привыкли у нас к такому искусству? Нет. Нужно ли его показывать? Да. Остается вопрос - как. А это вопрос кураторской концепции.

В интервью Forbes вы сказали, что вы кризисный директор. Как уживаются куратор и кризисный директор в одной персоне, когда нужно выбирать проекты для музея?

Марина Лошак: Они отлично договариваются. Я не просто выбираю. Я участвую в каждой выставке. Я это умею делать, почему же мне не делиться опытом, идеями? У каждого проекта - свой чат, где идет обмен идеями. У нас, например, есть чат, где мы обсуждаем выставку Щукина, она будет в 2019 году. Мы весь музей отдадим Сергею Ивановичу Щукину.

Выставка "Октябрь" Цай Гоцяна, которая получила премию TANR как лучшая выставка года, вписывалась в актуальный диалог об истории и современности, о памяти и способах ее трансляции. Кризисный директор не пытался остановить куратора? Все же работа с порохом, хоть и на ВДНХ... Взрывоопасный проект во всех смыслах.

Марина Лошак: Конечно, было очень страшно. Когда мы строили гору из детских кроваток и колясок перед нашим классическим фасадом, когда сверху высаживали на них березки, которые полгода растили в питомнике, люди были в ужасе. Наши коллеги тоже не очень понимали, зачем это все надо. Березы то и дело засыхали, мы их поливали, удобряли... На самом деле это был продюсерский подвиг музея. Но и потрясающий опыт, очень продуктивный. В результате все оказалось не так страшно. 130 тысяч человек посмотрели выставку "Октябрь". В книге отзывов восторженные замечания преобладали над проклятиями (куда же без них?). Но главное, Цай Гоцян, как оказалось, говорил на одном языке с нами. Хотя восточная культура для западного зрителя - часто "вещь в себе", тут толмач не понадобился.

Можно было еще раз связать революцию с историей русского авангарда. Но хотелось не жесткого социального высказывания, а гуманистического. Нужен был человек, который внутренне пережил историю русской революции как историю собственную. Цай Гоцян именно такой художник. Мастер с международной известностью, он относится к России с огромной любовью. Он видит то, что не видим мы, и любит то, к чему мы привыкли. Он сумел трагический эпос ХХ века перевести на язык пронзительных образов. Достаточно вспомнить воздушного змея, который в Белом зале музея одиноко и неприкаянно трепыхался над полем и рекой...

Что важно для интересной идеи кураторского проекта? Неожиданное сопоставление? Смена контекста? Раритет? Актуальность темы?

Марина Лошак: Вдохновение. Но раритеты приветствуются. Только что мы открыли инсталляцию "Анатомия кубизма", посвященную Пикассо. Главный экспонат - альбом рисунков Пикассо, предшествующий картине "Авиньонские девицы", с которой, собственно, и начался кубизм. Альбом хранится в Доме-музее Пикассо в Малаге, с которым мы делаем этот проект. Из 80 рисунков показываем 60.

Но для этого альбома куратор Сурия Садекова сделала интересную аранжировку, связанную с теми вещами, которые так или иначе сформировали Пикассо. Это и любовь к античности, интерес к африканской скульптуре, диалог с "Купальщицами" Сезанна... В этот контекст органично вошли две знаменитые гуаши Пикассо из собрания Щукина. Все того же 1908 года. Архитекторы Надежда Корбут и Кирилл Асс создали специальный стол, который "собирает" все эти линии в "анатомический чертеж" кубизма. Мы будем предлагать этот проект европейским музеям как готовую инсталляцию.

Можно будет купить майку с принтом "Авиньонских девиц"?

Марина Лошак: Наверняка можно будет что-то купить. Кстати, по поводу покупок. В связи с японской выставкой я обратилась к моим любимым русским дизайнерам Ninа Donis. Хотя они работают с традициями русского авангарда и конструктивизма, музей попросил их сделать маленькую коллекцию, посвященную Японии. Они сделали кимоно в стиле Александра Родченко и Варвары Степановой.

А что вас вдохновляет?

Марина Лошак: Солнце.

Марина Девовна, а как звали в детстве вашего отца?

Марина Лошак: Дэвочка. Моя одесская бабушка, будучи юной, 17-летней мамой, читала "Американскую трагедию" Драйзера. И почему-то ей понравился герой по имени Деви. Вот в честь героя Драйзера она и назвала сына.