Поделиться
Показанный в один из финальных дней фильм британского классика Пола Гринграсса "22 июля" развивает тему, обозначенную в берлинском конкурсном фильме Эрика Поппе "Утёйя, 22 июля" о массовой бойне, которую в 2011 году устроил в норвежском молодежном лагере приверженец ультраправых идей Брейвик.
Поппе сосредоточен на создании "эффекта присутствия", когда мы вместе с подростками из лагеря переживаем весь кошмар случившегося. Гринграсс отводит этому десяток минут пролога, а сам фильм посвящает действиям полиции, следствия и суда - т. е. реакции властей, политическим мотивировкам, которые движут убийцей, и дальнейшим судьбам его жертв. То есть тема картины - не столько преступление, сколько его эхо, незаживающая рана, полученная обществом. Как и в драме "United 93" (у нас "Потерянный рейс"), в реальном времени реконструировавшей террористическую атаку 9/11, в новой картине режиссер ведет хронику событий, происшедших уже после того, как Брейвик сдался властям в надежде на образцово-пропагандистский процесс, где он - национальный герой, враг исламизации Европы и либеральных идей. Мы видим работу адвоката: преодолевая шок, граничащий с отвращением, он выполняет профессиональный долг, честно ищет для преступника лазейки в законе и почти добивается того, что убийцу признают нуждающимся в лечении безумцем. Андерс Даниэльсен Лье играет Брейвика как фанатика идеи, чувствующего себя спасителем мира, сверхчеловеком, и если больного - то, как все фанатики, неизлечимым нарциссизмом. Мы слышим его аргументы, которые в наше смутное время попадают на хорошо взрыхленную почву и у многих находят сочувствие. Этим идеям противостоит конкретная судьба одной из его жертв - 17-летнего Вильяра Ханссена, получившего смертельные ранения, но выжившего, ставшего инвалидом и выступившего в суде с патетической речью.
В какой-то мере "22 июля" - коллективный байопик, и он отмечен всеми слабостями байопиков, включая иллюстративность стиля, а его предсказуемость обеспечена громким резонансом этой в деталях известной трагедии. Но у меня не было ощущения зря потраченного времени: такие фильмы-реконструкции способны всерьез волновать самой документальностью сюжета, и успех зависит только от меры режиссерского вкуса и такта. А здесь Гринграсса упрекнуть трудно: он работает с точностью хирурга, останавливается там, где нужно, а то, что необходимо, растолковывает. И его не заботят суетливые надежды прослыть новатором.
Реконструкцией событий - на этот раз, увы, полузабытых - занят и Сергей Лозница в показанном фестивалем монтажном фильме "Процесс", основанном на архивных кинодокументах суда над никогда не существовавшей Промпартией. Впрочем, о том, что партии такой не было в природе, зритель потрясенно узнает только из финальных титров, сообщающих о дальнейшей реабилитации подсудимых, их сломанных жизнях и судьбах, затерявшихся в тумане времен. Режиссер использовал материалы документального фильма Якова Посельского "13 дней. Процесс Промпартии", показательно вышедшего на экраны в 1930 году и сделавшего миллионы советских зрителей разгневанными свидетелями разоблачения судом злостных вредителей и врагов советской власти, наймитов западного капитала и окопавшихся за рубежом недобитых капиталистов и помещиков. Суд проходит в Колонном зале, до отказа забитом жаждущими возмездия трудящимися. Операторы увлеченно фиксируют для вечности показания крупных инженеров, руководителей производства, ученых, седовласых профессоров: все они признают свою вину перед народом, доносят на себя и своих коллег, и если им сохранят жизнь, клянутся искупить честным трудом на благо Советов. Допрос ведет прокурор Николай Крыленко - карающий меч революции, запевала Большого террора, шахматист, альпинист, расстрелянный уже через восемь лет после столь эффектно проведенного процесса. Мы изумленно внимаем подробностям: как сколачивалась подпольная антисоветская организация, какие шли коварные сговоры в Берлине, как обсуждался план свержения советской власти, - подсудимые излагают их так покаянно и с такой надеждой на ответное смягчение кар, что их невозможно заподозрить во лжи. Суд показательно вежлив и корректен, белоколонный зал торжествен, глаза слушателей полны искреннего возмущения. Но все это, как показала история, был спектакль, провокация властей, невероятная по масштабам фальсификация, устроенная для того, чтобы трудящиеся еще раз убедились: мир спит и видит, чтобы уничтожить молодую советскую республику с ее наконец отвоеванным народным счастьем.
И трудящиеся отвечают ревом демонстраций, бушующих на улицах советских городов. Над головами реют лозунги "Долой поджигателей войны!", "Требуем расстрела для предателей!". Эти кадры проходят в фильме лейтмотивом, не допускающим сомнений в том, какова воля хорошо и правильно руководимого народа. И "дело Промпартии" и официальное кино о нем достигли своей цели: всем бедам, переживаемым страной и ее гражданами, были даны убедительные объяснения, власть бдительных Советов стала еще крепче.