Александр Чухраев: Возможности офтальмологии требуют пересмотра нормативов

Раньше разрез при катаракте был длиной аж 0,8 см. Теперь - два или даже 1,6 миллиметра. Специалисты говорят: служба офтальмологической помощи в России изменилась благодаря новациям великого доктора-офтальмолога Святослава Федорова. Обо всем этом обозреватель "РГ" беседует с генеральным директором Федоровского центра профессором Александром Чухраевым.

Александр Михайлович, каждый год в вашем комплексе, то есть в московском центре и во всех филиалах, проводится 280 тысяч операций. Какие сложнейшие?

Александр Чухраев: Оперируем онкологические патологии глаза. Они разные. Нам удается не только избавить человека от опухоли, но и сохранить ему зрение.

То есть онкоофтальмология становится уделом не только центральной клиники. Используете хирургические методы. Химиотерапия, лучевая терапия нужны или нет?

Александр Чухраев: Прежде всего выполняются микрохирургические операции. Затем, если это необходимо, применяем радиоизотопы. Дальнейшее лечение с применением той же химиотерапии, лучевой терапии и так далее пациент получает в онкологическом учреждении.

А почему не у вас? Сейчас разрабатывается национальная онкологическая программа. В ней будет обращено внимание на то, что лечение злокачественных опухолей глаза можно будет проводить под одной крышей?

Александр Чухраев: В перспективе, скорее всего, так должно быть. Но реалии наших нынешних возможностей свидетельствуют: пока лечение осуществлять по той схеме, о которой я сказал.

Есть данные о том, что онкологические заболевания глаз не ведут к полной слепоте?

Александр Чухраев: Ваш вопрос не корректен. Злокачественная опухоль глаза чрезвычайно опасна. И если она вовремя не обнаружена и не пролечена, то ведет не только к потере глаза, но и может стать причиной фатального исхода.

Какие можно дать советы, чтобы не стать жертвой глазной опухоли?

Александр Чухраев: Все банально: своевременные профилактические осмотры офтальмолога. Других советов нет.

Онкоболезни глаз случаются значительно реже, чем другая патология органа зрения. А какие ныне превалируют?

Александр Чухраев: На первом месте во всем мире катаракта. Больше становится болезней, связанных с распространением диабета. От него страдает сетчатка. Губит зрение наша приверженность к гаджетам, телевизорам, мобильным телефонам. Это приводит к значительному омоложению разной глазной патологии. Не сдает позиций глаукома. Растет количество травм глаза.

Что нужно пациенту? Не количество дней, проведенных в больнице, а эффективная современная помощь

А количество обращений по поводу всяческих глазных неприятностей больше или меньше?

Александр Чухраев: Выросла доступность офтальмологической помощи в стране. И у людей появилась возможность проверять свое зрение, состояние сетчатки и так далее. Часто обращаются в глазные клиники для того, чтобы узнать: надо ли носить очки от солнца. Простой вопрос? Но уж коли обратился, то, как, бы заодно, обычно проверят остроту зрения, состояние той же сетчатки и так далее. Мы это приветствуем.

В Федеральный центр или его филиал человек с улицы вот с такими вопросами может прийти? Или нужно направление?

Александр Чухраев: Давайте сразу определимся. У федерального центра иные задачи. А на те вопросы, о которых вы сказали, ответят в любом офтальмологическом кабинете.

Таких кабинетов сейчас изобилие - и частных, и государственных, и муниципальных. А вот гарантии высокого качества их работы, судя по многочисленным отзывам, не всегда имеют место быть. Вас не пугает, что человек с катарактой, запросто приходит в такое учреждение, ему тут же удаляют эту самую катаракту. После такой операции, получив соответствующие рекомендации, он отправляется домой…

Александр Чухраев: Не пугает! Современные технологии с применением бесшовной хирургии позволяют больного отпустить под наблюдение офтальмолога.

Я не случайно задала этот вопрос. Знаю, что в том же центре микрохирургии глаза пациент после удаления катаракты должен четыре дня лежать в стационаре. Это правильно? Или это перестраховка? Это жизненно необходимо?

Александр Чухраев: В абсолютном большинстве случаев такое абсолютно не нужно. Во-первых, как, где, сколько нужно находиться пациенту, определять должен только лечащий врач, а не инструкция или чиновник со стороны.

А конкретнее?

Александр Чухраев: Больной обращается к нам, врачам, чтобы решить свою проблему со здоровьем, а не лежать на больничной койке. В 2012 году наш коечный фонд составлял 2773 койки. Мы выполняли 220 тысяч операций в год. В 2016 году коечный фонд сократили до 1172 коек. При этом выполнили 280 тысяч операций. Очередь ожидания сократилась по некоторым нозологиям в разы. Так что нужно пациенту? Однозначно: не количество дней, проведенных в больнице, а эффективная современная помощь.

Во всем мире офтальмологическая помощь оказывается в основном амбулаторно. Почему у нас не везде и не совсем так? Ведь, напомню, Святослав Николаевич Федоров, его офтальмологические принципы почитаются во всем мире. А он всегда был за то, чтобы глаза лечили оперативно, качественно и быстро. И практикующие офтальмологи, и чиновники от офтальмологии говорят о верности его традициям. Но… после того же удаления катаракты предписывают четыре, а то и более дней находиться в стационаре.

Александр Чухраев: И это абсурд! Ко мне то и дело приходят пациенты после удаления катаракты, умоляют отпустить домой хотя бы на второй день. Но мы вынуждены отказывать, вынуждены держать их в стационаре.

Зная, что в этом нет никакой необходимости? Что даже, напротив, это увеличивает опасность развития внутрибольничной инфекции?..

Александр Чухраев: Вы правы. И пациенты правы. Современные технологии позволяют проводить удаление той же катаракты с помощью бесшовной хирургии в амбулаторных условиях. А отказываю отпустить из стационара по, стыдно признаться, финансовым причинам. К великому сожалению.

Что имеете в виду?

Александр Чухраев: Оплата идет не по полному тарифу. Чиновники ссылаются на высокие методические рекомендации. Это лукавство! Иначе как объяснить, что в одних регионах такой глупости нет. А в других она процветает. Более того, мы нередко вынуждены увеличивать количество коек, чтобы соответствовать такой же глупости. Очевидно: пора менять нормативы.

Может, покажется странным, но хочу спросить: как вы умудряетесь произносить нынешнее официальное название возглавляемого вами учреждения? В народе его все равно именуют "Федоровский центр". Более продвинутые говорят "Центр микрохирургии глаза". А если официально?

Александр Чухраев: Постараюсь ничего не упустить. Итак, мы "Федеральное государственное автономное учреждение "Национальный медицинский исследовательский центр "Межотраслевой научно-технический комплекс "Микрохирургия глаза" имени академика Святослава Николаевича Федорова Министерства здравоохранения Российской Федерации". Так мы именуемся.

Но зачем так сложно?

Александр Чухраев: Вопрос не ко мне. Могу только сказать, что это, так или иначе, отражается на наших отношениях с пациентами. На местах врачам приходится объяснять, куда именно они получают направление.