В фестиваль-школе "Территория" показали "Ангела смерти" и "Клоунов"

Официальное открытие досталось "Геликон-опере", где представляли нового для Москвы хореографа Хофеша Шехтера, а Электротеатр "Станиславский" буквально трещал по швам: на легендарном "Ангеле смерти" Яна Фабра - аншлаг.

Фестиваль-школа "Территория" соединяет живую театральность с образовательной и просветительской миссией. Программу обычно составляют из первых имен современного искусства, но организаторы открывают и неизвестные Москве имена, а классиков зачастую представляют совсем не такими, какими мы привыкли их видеть.

Шехтер умеет водить зрителей по тонкой грани, отделяющей гомерический хохот от горчайших слез

Но даже "Территории" редко удавалось спровоцировать сенсацию, похожую на российский дебют труппы Хофеша Шехтера. Этот живущий в Лондоне израильский танцовщик, хореограф и композитор за несколько лет захватил ведущие сцены мира - Королевский балет Великобритании, Парижскую оперу, Американский театр танца Элвина Эйли, Берлинский государственный балет. Десять лет он руководит собственной компанией, которая и привезла на фестиваль его "Шоу" - трехчастный спектакль, выстроенный вокруг небольшой композиции "Клоуны", поставленной в 2016 году для Нидерландского театра танца. Витальный, полный физического здоровья и энергии дух этой хореографии выдает ее корни, уходящие в труппу "Батшева" (буквально через две недели она с великим Охадом Нахарином приедет в очередной раз в Москву на другой фестиваль - "Context. Diana Vishneva"). Как и его учитель, Шехтер умеет виртуозно водить танцовщиков и зрителей по тонкой грани, отделяющей гомерический хохот от горчайших слез. В "Шоу" он избирает для этого псевдобарочное оформление, возвращающие к пышности елизаветинского театра костюмы, приглушенный свет, оставляющий место театральным метаморфозам. Изящная музыка Корелли нанизана в спектакле на неумолимый электронный ритм композиции "Прекрасные реки и горы: Психоделический рок южнокорейского музыканта Шин Джун Хена", а сложенные пистолетом или сжимающие воображаемый клинок руки, возможно, знают не только клюквенный сок. Но лицедеи, падая на сцену, тут же вскакивают, чтобы не дать сломаться сложному и неостановимому в своих трансформациях узору танца. Финал спектакля, в котором радостно буянят живые и мертвые, зрители приветствуют, как победу матадора над быком.

Ян Фабр, конструируя свой перформанс "Ангел смерти" (2003), сам убрал барьеры между сценой и залом. Он приглашает публику в небольшое пространство с подиумом посередине. Зрители рассаживаются кольцами, снизу сжимающими подиум, а по четырем стенам над ними располагаются экраны, на которых транслируются роскошные интерьеры анатомического театра Монпелье. Возвышение - место, где, сначала словно одеревеневшее, лежит одинокое тело. Медленно, но потом все ускоряясь, оно начинает двигаться. Танцовщица Ивана Йозич постепенно расправляет суставы, издавая крики, рычания, проклятья, стоны. Ее монолог звучит то полифонией, то рондо со словами Уильяма Форсайта - создатель нового хореографического языка появляется на экранах в интерьере анатомического театра. Для спектакля Фабр использовал свой текст с подзаголовком "Монолог для мужчины, женщины или гермафродита", написанный в 1996 году и вдохновленный Энди Уорхолом. Маленький зал, в котором зрители снизу вверх взирают на фантастически точно движущуюся Йозич и почти неподвижного, но еще более приковывающего внимание Форсайта, оказывается местом встречи творцов. Причем зрители расположены в точке пересечения двух энергий - ангела смерти с лицом интеллигентного профессора и постепенно теряющего белоснежные одежды "воина красоты", как называет своих исполнителей сам Фабр. Поле их битвы - это художник. Но, поместив зрителей в ее эпицентре, постановщик оставляет зрителей взирать на поединок снизу вверх. Катарсис остается недостижимым.