Евгений Писарев: Я борюсь не за "звездность", а за теплую атмосферу
Вы начинали как актер и были успешны, даже получили "Чайку". Что ваше актерское прошлое дало вам как режиссеру?
Евгений Писарев: Я не могу сказать, что моя актерская карьера развивалась очень удачно. Она прошла мимо кинематографа, хотя в 90-е его стало гораздо меньше и он был очень низкого качества. А что касается сцены, то я работал в театре Пушкина, который тогда представлял печальное зрелище. Театр жил серо и скучно, зрители - или школьники, которые орали, или военные, которых сюда привозили на автобусах. Все это не вселяло в меня вдохновения и желания заниматься актерской профессией.
В это время я играл и Хлестакова в "Ревизоре", и главные роли в "Великом Гэтсби" и "Женитьбе Белугина", но это было никому не нужно. Ситуация стала меняться в начале нулевых: театр возглавил Роман Козак, я начал получать интересные предложения... Но он же предложил мне всерьез заняться режиссурой.
Играл я неплохо, но сильно востребован не был и удовольствия от этого не получал. А поставив два-три спектакля, сразу стал нарасхват. Артисты любят со мной работать, потому что я знаю всю актерскую кухню. Я никогда не буду говорить лишних слов, требовать то, что от артиста не зависит. Я знаю, как это работает. И я тоже их люблю. Сейчас мало кто любит не то что артистов - людей, некоторые режиссеры работают на ненависти и глумлении над актерами. А у меня с ними дружеские, человеческие отношения, если они не складываются, я с артистом, как правило, расстаюсь. Я должен работать в любви и согласии, в желании проводить время вместе.
А еще я понял, чего мне не хватало как артисту. Я слишком много ждал от режиссеров: инертный актер, который существует по формуле "стилизуй меня, Мейерхольд", "куда мне сесть и что мне сказать", сегодня никого не интересует. Интересна личность, позиция, тема человека. А я плыл по течению - так ничего не получится ни в какой профессии.
Вы были помощником Табакова, и он вас любил. Он создал уникальный МХТ, коммерчески успешный и открытый всему новому. Этот опыт как-то повлиял на вас, когда вы пришли в театр Пушкина?
Евгений Писарев: То, что он сделал в художественном театре, произвело на меня огромное впечатление. Там я понял, что артистам очень полезно не замыкаться на одном режиссере, а работать с разными театральными мировоззрениями, подходами и формами. И когда я пришел в театр Пушкина, то решил, что заполнять собой все здешнее пространство не буду. Слово я держу, приглашаю и больших режиссеров, и молодых мастеров. Конечно, полностью перенести к нам всю табаковскую систему невозможно - то, что хорошо для большого, материально обеспеченного первого театра страны, невозможно для среднего размера московского городского театра. У меня нет популярности Табакова, перед которым открывались все двери, нет такого количества богатых поклонников, которые сами предлагали ему деньги. Мы существуем в рамках городского бюджета, а тут сильно не разгуляешься.
Ревности и интриг в МХТ Табакова не было. И я взял у него и ощущение необходимости постоянной и интересной внутритеатральной жизни - того, что зритель не видит, но что каким-то странным образом передается на сцену. Табаков все время что-то закручивал, и я поначалу не понимал, зачем это нужно. В МХТ проходили закрытые встречи с интересными людьми, внутренние капустники...
Сейчас про наш театр в основном пишут хорошо и все время отмечают атмосферу, единство труппы - это очень важная вещь. Мы вместе встречаем Новый год, у нас тоже есть капустники.
Я борюсь не за "звездность" и следование моде, а за доброжелательную, теплую атмосферу. Что бы мы ни играли, эта атмосфера должна заполнять зал. Тут я продолжаю табаковскую линию.
Вы один из самых коммерчески успешных московских режиссеров. Единственным зрительски неудачным вашим спектаклем были поставленные в МХТ "Призраки" Эдуардо Де Филиппо. Пожалуй, самая личная из ваших постановок... Что вам дал опыт неуспеха?
Евгений Писарев: Я думаю, что если бы этот спектакль был выпущен в любом другом театре, то он шел бы до сих пор. МХТ - жесткий мегаполис, который выбрасывает все, что недоходно и неформатно. Злую шутку со мной сыграл мой успех - если я делаю что-то нетипичное для себя, это иногда вызывает интерес коллег, но публика очень редко меня поддерживает. Зритель очень консервативен.
В какой-то момент я начал испытывать "комплекс Мольера", когда все ждут от тебя комедий, а ты хочешь написать "Мизантропа". Ты взрослеешь, больше узнаешь про жизнь, безоговорочно веселить тебе все сложнее и сложнее... "Призраки" были первой, неуспешной, но очень важной для меня попыткой поворота в эту сторону. Я мог сделать их гораздо ярче, эффектнее, комедийнее и взять больше "звезд". Но я специально не привлек туда никого из них, кроме Александра Семчева.
Я и сейчас позволяю себе такие вещи. Они не становятся коммерческими хитами, но зрители привыкают к тому, что Писарев может задуматься и погрустить.
Что бы вы хотели изменить в театре Пушкина?
Евгений Писарев: Я хочу, чтобы в театре Пушкина ничего не менялось. Чтобы та атмосфера, тот подъем, на котором мы сейчас существуем, то неформальное отношение к работе не были утрачены. Чтобы мы не решили, что уже забрались на горку, и не вцепились бы в достигнутое или не рухнули бы вниз. Я застал в театре Пушкина катающиеся по полу зрительного зала пустые бутылки, а сегодня изменилось все - и качество спектаклей, и качество публики.
Алиса Коонен прокляла театр
С театром Пушкина связано несколько легенд. Одна из них повествует о том, что после того, как закрыли спектакль Александра Таирова "Веер леди Уиндермир", начальство решило убрать режиссера из его театра, и это было сделано руками труппы. На ее собрании ведущие актеры выступили против создателя Камерного, оно закончилось словами Таирова:
- Мне нечего сказать. Я понял, что у меня больше нет театра...
Вместе с ним ушла его жена, великая актриса Алиса Коонен. 29 мая 1949 г. шла "Адриенна Лекуврер", последний спектакль с ее участием. В конце спектакля зал встал, овации были бешеными. Люди кричали: "Таирова! Таирова!"
Коонен подошла к авансцене и сказала:
- Александра Яковлевича нет в театре!
Это было неправдой: Таиров собирал вещи, освобождал свой кабинет.
Говорили, что перед уходом из Камерного театра Коонен прокляла и его, и всех, кто там работал. Возможно, эта легенда связана с тем, что преемник Таирова Василий Ванин проработал год и умер от рака горла, а директор театра погиб в авиакатастрофе.
- Меня пугали историей о проклятии, духами и привидениями, но ни с чем подобным я не сталкивался, - признается Евгений Писарев. - А вот вещи, хранящие память о Таирове и Коонен, остались. У меня в кабинете висит люстра Таирова и стоят часы Таирова, я видел его эскизы. Мне очень близок театр, который он создавал. И он, и Алиса Коонен для меня живые и родные люди.
Сцена из спектакля "Влюбленный Шекспир", за который Писарев получил "Хрустальную Турандот".