Третьяковская галерея покажет шедевры русского искусства в Ватикане

О составе нынешней выставки, ее задачах и концепции в интервью "РГ" рассказывает Зельфира Исмаиловна Трегулова, директор Третьяковской галереи.

Готовя выставку "Roma Aeterna", вы просили знаковые работы из собрания музеев Ватикана для выставки в Москве. При подготовке нынешнего проекта были ли просьбы о конкретных работах со стороны Музеев Ватикана? Влияли ли они на концепцию выставки?

Зельфира Трегулова: Действительно, два года назад мы просили 42 важнейшие работы из постоянной экспозиции Пинакотеки Ватикана, включая "Положение во гроб" Караваджо, "Оплакивание" Джованни Беллини, знаменитых трех ангелов Мелоццо до Форли. Практически все наши пожелания были учтены, мы получили даже икону XII века, написанную по канонам, существовавшим до схизмы 1054 года, когда произошло разделение на западную и восточную христианскую церковь.

Когда директору Музеев Ватикана Барбаре Ятта стало понятно, что мы готовы в ответной выставке привезти из своего собрания шедевры мирового уровня, нам фактически дали карт-бланш.

Точкой отсчета становится творчество Дионисия?

Зельфира Трегулова: Да, его "Распятие" из Павло-Обнорского монастыря - одна из величайших икон в русской иконописи. Логично, что она становится и центральной на нашей выставки. Ее воспроизведение также появляется и на баннере, который будет размещен над входом в крыло Карла Великого. Если говорить об иконописи, то опорными работами в этом проекте стали иконы XV - XVII веков.

Учитывая архитектурный и художественный контекст Рима, можно сказать, что Дионисий на выставке предстает как художник, равновеликий Рафаэлю?

Зельфира Трегулова: Наверное, можно. Рафаэля нам придется вспоминать на протяжении этой выставки не раз. Он оказал огромнейшее влияние, например, на Александра Иванова. Для Иванова именно искусство Рафаэля становится образцом красоты, добра, правды и христианской истины. Невозможно, хотя бы в силу размера, привезти в Ватикан его полотно "Явление Христа народу" из нашего собрания. Поэтому мы попросили Русский музей предоставить на выставку их версию этой картины. Как и "Распятие" Дионисия, это ключевая работа для нашей выставки. При том, что Александр Иванов выстраивает свою работу по законам западноевропейской живописи, в ней можно найти параллели и с древнерусским искусством. Их мы постарались выстроить, показывая рядом с его шедевром иконы "Крещение" и "Преображение", а напротив поместив икону "Троицы" Паисия.

Иначе говоря, вы отказываетесь от хронологического принципа построения сюжета. Тогда какой принцип положен в основу экспозиции?

Зельфира Трегулова: Мы искали то, что объединяет русское искусство - от иконописи до авангарда. Известный историк искусств Николай Певзнер написал когда-то книгу "Английское в английском искусстве", сделав попытку уловить интонацию, основу, если угодно, понять код национального искусства. Мы хотели найти подобную константу в русском искусстве. Мы постарались увидеть, что объединяет искусство допетровского времени и искусство после Петра I. Идея и концепция принадлежат куратору Аркадию Ипполитову (Государственный Эрмитаж). Его поддержали кураторы из Третьяковской галереи - Татьяна Самойлова, прекрасный знаток древнерусского искусства, и Татьяна Юденкова, один из самых блестящих специалистов по искусству 2-й половины XIX века, исследователь творчества передвижников.

Так, например, "Неутешное горе" Ивана Крамского окажется напротив иконы "Не рыдай Мене, Мати", а его же "Христос в пустыне" - рядом с пермской деревянной скульптурой XVIII века "Христос в темнице". "Черный квадрат" Казимира Малевича будет показан рядом с иконой "Страшный Суд" XVI века.

Иначе говоря, это отказ от диалектики в пользу метафизики?

Зельфира Трегулова: Место располагает. Но я бы не стала так формулировать. Чтобы увидеть подспудные переклички между русскими иконами и картинами передвижников, например, требуется понимание сложности исторических и культурных взаимосвязей, остроты диалога художника со своими современниками и с традицией.

По сути, как раз желание разложить все по полочкам - тут у нас передвижники, а тут иконы, - отдает схоластикой. Павел Михайлович Третьяков собирал и иконы, и картины Репина, Крамского, Ге, и для него в этом не было внутреннего противоречия.

Более того, этого противоречия не было и для художников. У нас все знают картины Василия Перова "Чаепитие в Мытищах", "Утопленница", "Тройка", но о его полном трагизма полотне "Моление о чаше" знают только исследователи его творчества. Оно долгое время хранилось в запасниках Третьяковской галереи. Появилось в постоянной экспозиции только после реконструкции, в1995 году.

В русской литературе социальная критика и идея совершенствования человека связаны еще со времен бессмертного "Путешествия из Петербурга в Москву" Александра Николаевича Радищева: "Я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человечества уязвленна стала. Обратил взоры мои во внутренность мою - и узрел, что бедствия человека происходят от человека".

Зельфира Трегулова: А в основе - христианское сострадание. Сострадание и сопереживание "униженным и оскорбленным". Именно боль, которой художник сопереживает, он хочет донести с помощью гротеска или подчеркивая сюжетную основу картины, как тот же Василий Перов, допустим, в "Тройке".

А какие картины Репина вы везете?

Зельфира Трегулова: "Не ждали", "Крестный ход в Курской губернии", "Перед исповедью"…

Какие параллели вы находите этим работам?

Зельфира Трегулова: "Перед исповедью" прекрасно рифмуется с картиной Ге "Что есть истина?", которая напрямую связана с Евангельским сюжетом. Репина, в особенности в советские годы, привыкли трактовать как антиклерикального художника. Но, между прочим, в то время, когда он искал образ центрального персонажа картины "Перед исповедью", наверное, не случайно на одном из эскизов появляется голова Христа.

Поймите, мы не привносим новые смыслы. Мы не переписываем историю искусства, но включаем новые материалы, которые раньше были в тени, расширяем контекст, видим новые связи. Просто делаем свою работу.

Русские художники второй половины 19 века прекрасно знали западное искусство - благо Эрмитаж был рядом. Иконография западноевропейского искусства была знакомой, родной. Причем христианская иконография - часть и западноевропейского, и византийского искусства. И, конечно, образы русских икон были "впечатаны" в сознание художников с детства. Это была часть их художественного сознания. Мы показываем, что обе части этого мира органичны для русского искусства.

Архитекторы выставки те же, кто работал над проектом Roma Aeterna в Инженерном корпусе Третьяковской галереи?

Зельфира Трегулова: Да, Сергей Чобан и Агния Стерлигова. Они прекрасно понимают, что это невероятный вызов - встраивать свою выставочную архитектуру в пространство, созданное великим Джан Лоренцо Бернини.

Кроме того, у них стояла задача "спрятать" витрины. Мы везем редкие иконы века XV-XVII века. Для каждой иконы сделана климатическая витрина, спрятанная за архитектурными конструкциями, которая должна обеспечить необходимые условия хранения икон в течение трех месяцев выставки.

На какую аудиторию вы рассчитываете?

Зельфира Трегулова: На всех. Проект сложный. Но надеюсь, что мы уже научились говорить со зрителем внятно и понятно об очень сложных вещах на выставках, которые делаются в последние годы. Выставка в Ватикане - редкий шанс сделать выставку уникальную не только по уровню экспонатов, но и сложности и современности концепции.

Задача непростая еще и потому, что русское искусство европейцам меньше известно, чем итальянское или французское…

Зельфира Трегулова: Да, оно меньше известно в мире. Хотя надо сказать, что в Италии за десять последних лет прошло больше русских выставок, чем в любой другой европейской стране. Италия является одним из самых активных партнеров Третьяковской галереи, если говорить о европейских странах. К слову, вместе с музеями Ватикана мы приняли решение, что вход на эту выставку будет бесплатным.

Каталог на каких языках будет?

Зельфира Трегулова: На русском, итальянском и английском. Кстати, каталог выставки на русском языке можно будет купить также в Москве в Третьяковской галерее.

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"