Обозреватель "РГ" подвел литературные итоги года
Между добром и злом
К числу событий года, разумеется, относятся все юбилейные открытия памятников, выставок, даже музеев. Сняты фильмы, шли телепередачи и научные конференции. Дело не в том, насколько пышно праздновали юбилеи. Мы любим знаки и знамения - так вот, четыре классика с юбилеями сошлись, конечно, неспроста.
Лев Толстой напомнил: лучший способ избавления от зла - платить добром. Горький снова спорил: тот, кто призывает оплачивать любое зло добром, ошибается. Добром за добро, за зло - только "сторицею зла". Солженицын думал над разгадкой шифра небес о себе.
Так или иначе, расходясь, бодаясь, соглашаясь, классики сгустили атмосферу уходящего года - напоминанием о "зрячем духовном существе, проявление которого в просторечии мы называем совестью".
Четыре самые заметные утраты для литературы - ушли из жизни Андрей Битов, Эдуард Успенский, Владимир Войнович и Владимир Шаров. Общеизвестный заяц из битовского "Вычитания зайца" по-прежнему перебегал дорогу Пушкину, едущему к декабристам, - то ли недобрый знак, то ли спаситель поэта. А из шаровских "Репетиций" слетело грустное, как завещание: "Если ты ради всеобщего блага причинишь боль близким, зло будет больше".
Осенью, как обычно, на Московской международной книжной выставке-ярмарке вручили "Книгу года". Главным событием в литературе по праву признан "Прыжок в длину" Ольги Славниковой. Роман, как верный продолжатель великой традиции русского реализма, расследует все то же: вопрос о добре и зле. О мире, где границы между ними кажутся неразличимыми настолько, что непонятно: зачем нести добро, если за него заплатят злом.
У главного героя был спортивный дар от Бога, он был гениален, пока однажды майским днем не спас незнакомого мальчика, выскочившего на дорогу под колеса джипа. Герою ампутировали ноги, жизнь перевернулась. А спасенный мальчик вырос, превратился в "негодяйчика" - и кажется, что жертва главного героя потеряла смысл. Обманчивая внешность "негодяйчика" - даже страшнее ампутации.
Славникова стала в этом году лауреатом еще одной важнейшей премии - "Ясная поляна". Эта же премия досталась (в номинации "иностранная литература") израильскому писателю Амосу Озу. Так совпало.
Но, говоря о нем, Ольга Славникова вспомнила его роман "Иуда": "Сделать общеизвестную и десять раз истертую историю такой актуальной и острой - это особый талант. Но что здесь наиболее важно - зло во имя добра и куда оно может завести. Можно творить ужасные вещи - предавать, убивать, воевать - в чаянии, что мир станет лучше. В моем "Прыжке в длину" тоже есть эта двойственность добра и зла. Стоя на стороне добра, герои фатально творят зло".
Еще одно серьезное событие - "Большая книга". Главную книжную премию вручили поэту Марии Степановой за книгу "Памяти памяти". По словам Степановой, для своего "путешествия ума" она использовала "западный метод написания романа", отсылая своего читателя к писательнице Сьюзен Зонтаг и эссеисту Винфриду Зебальду. Между тем и у Степановой все между светом и тенью. Бабушкины письма, и фотокарточки из семейного альбома открывают путь к разгадкам памяти, в которой "видно тех, кто в свете, а не тех, кто в темноте". Без никакой толстовщины: "Для русского уха у немецкого слова Erinnerung, память, есть дальний отзвук: полет Эриний, божественных мстительниц, которые помнят и преследуют виновного во все концы света, куда бы он ни пытался скрыться".
Год вышел непростой. Легко ли, когда тебе все время напоминают о совести и ставят перед выбором между добром и злом? Впрочем, это, говорят, полезно.
Первый рэпер Тургенев
И наконец, еще один, прошедший незаметно юбилей - для тех, кто любит говорить о русском рэпе как явлении, привязанном к словесности.
И правда, вот же. Первым русским рэпером был Иван Сергеевич Тургенев, которому в минувшем ноябре исполнилось 200 лет. А вот 140 лет назад он впервые выступил как рэпер в одном английском "высокотонном" клубе. Вот как дело было.
Сидел с Жемчужниковым Николаем (чиновником из министерства иностранных дел). Тот ел одни котлеты. Чопорные камердинеры торжественно подали первую. Не менее торжественно вторую. И третью - с каменными лицами. Тут Иван Сергеевич не выдержал. "Обуяло какое-то исступление". Начал выстукивать ритм "об стол кулаком и принялся как сумасшедший кричать: "Редька! Тыква! Кобыла! Репа! Баба! Каша! Каша!"
Жемчужников упал под стол: "Иван Сергеевич? Что с вами?!" Джентльмены за соседним столиком ухом не вели (политкорректность, выучка, Европа). Закоренелый западник Иван Сергеевич рвал рубаху на груди: "Мочи моей нет! Душит меня здесь, душит! Я должен себя русскими словами успокоить!"
Первый рэперский речитатив - в 1878 году. Чем еще можно перебить обманки фальшивой окружающей среды? Конечно, бабой. Редькой. И кобылой.
Среди итогов литературного года отметим это неприметное событие, как торжество добра над злом.