Поделиться
Эрудиция автора - историка, писателя, доктора философских наук, специалиста в области интеллектуальной истории - хорошо известна читателям, интересующимся историей российской культуры. В этой же небольшой по объему книге Семен Экштут поставил глобальную задачу: показать, как складывались в нашем обществе предпосылки Великой русской революции, приведшей к красному и белому террору, равно истребительному для нашей страны.
Подзаголовок про "театр марионеток" автор взял лишь для того, чтобы прояснить структуру текста - набор очерков о почти пятидесятилетней жизни России: с 70-х годов XIX века до 20-х годов ХХ. Сам автор эти очерки называет "картинами". Открывшееся в наши дни изобилие архивных материалов, многочисленные мемуарные свидетельства позволили насытить это издание десятками живых голосов. Собственно, книгу эту можно сравнить и с многоэтажным зданием, каждый уровень которого - это социальный срез российского общества. И в общий хор вливаются голоса сиятельных особ, купцов, педагогов, разночинцев, офицеров высших чинов и многих-многих других, размышляющих о том, почему Россия пришла к революции, что именно и в какой момент послужило главными причинами и стало "спусковым крючком" уже неизбежных событий.
Но как ни странно, не эти вопросы и ответы составляют главную прелесть издания. Самое увлекательное здесь - тот узор, который выплетает Семен Экштут, исследуя параллельно документальные свидетельства реальных исторических персон и характеристики, поведенческие реакции всем известных литературных персонажей. В этом смысле художественная литература и "театр исторических действий" действительно сливаются в нечто общее.
Так старшая дочь Пушкина Мария Александровна Гартунг (многие без труда припомнят ее портрет работы Макарова) стала, как известно, внешним прообразом Анны Карениной. Не характером, но наружностью. Во всяком случае, именно ее облик стоял перед глазами Льва Толстого, когда он описывал пленительный образ Анны Карениной на балу, где она встретила Вронского. Автор цитирует Толстого, так описывающего образ жизни Вронского: "Правила эти несомненно определяли, что нужно заплатить шулеру (карточный долг - прим. авт.), а портному не нужно - что лгать не надо мужчинам, но женщинам можно - что нельзя прощать оскорблений, и можно оскорблять и т. д. Все эти правила могли быть неразумны, нехорошо, но они были несомненны...".
Экштут убедительно показывает, что такими же правилами "дворянской чести" руководствовался в своей жизни и Пушкин, и его зять Леонид Гартунг, муж Марии Александровны. Но в пореформенной России 1877 года эти правила довели его до суда и довольно сурового приговора. Жизнь поворачивалась в другую колею, где несомненные прежде нормы жизни высшего света становились уже невозможными.
Есть в книге и очерк про двух симбирских гимназистов - Владимира Ульянова и Александра Керенского. Причем склад их личности автор исследует не только на привлеченных биографических и мемуарных материалах. Вернее так: оценивая, под каким влиянием складывались личности этих молодых людей, автор обращает внимание на их любимых литературных героев. У Александра Ульянова таковым был, например, заносчивый бретер Долохов из "Войны и мира". А младший Володя, как известно, во всем стремился подражать своему старшему брату - "Я как Саша".
Вообще вот это сопоставление хрестоматийных художественных произведений из курса средней школы и малоизвестных мемуаров не самых популярных исторических личностей - например, преуспевающего помещика тайного советника Менделеева, однофамильца прославленного химика, или "пожилой девушки" Надежды Желиховской, ставшей в свои 45 женой генерала Брусилова - создает главный эффект книги. С одной стороны, мы отчетливо видим, из "какого сора" прорастали литературные шедевры от Чехова до Маяковского, как в реальности была устроена российская жизнь. А с другой убеждаемся: литература не в меньшей степени влияла на общественную жизнь, чем та - на нее. И событие, так круто изменившее облик нашей страны и впрямь было неизбежным. Все социальные "этажи" российского общества по-своему, под своим углом зрения, своими художественными произведениями и своими мотивировками заявляли об этом.
А потому труд Семена Экштута станет интересен не только тем, кто интересуется отечественной историей, но и учителям-филологам, а также людям, упрямо заявляющим, что вместо художественной литературы они сегодня предпочитают читать нон-фикшн. Под вдумчивым взглядом исторического исследователя, выясняется, что и из привычной нам художественной классики можно вычитать очень неожиданные вещи.
Стоит отметить и тот факт, что книга весьма стильно издана (в оформлении чувствуются чисто петербургские изящество и сдержанность), а также снабжена большим количеством иллюстративного материала, который автор подбирал сам. Рассматривать портреты лиц давно ушедшей "Атлантиды" - отдельное познавательное удовольствие.