Поделиться
Хозяйка попросила меня помочь ей вынести из чулана большой потертый чемодан. Сбоку на нем было написано "Дима Удинцев".
Щелкнули тугие замки, с деревянным стуком откинулась крышка. Связки ветхих писем, тетради, ноты, фотоснимки...
До самых сумерек мы сидели над чемоданом, вспоминая того, кого не застали на земле. Дима Удинцев погиб в 1944-м, а Ольга Глебовна, его племянница, появилась на свет через несколько лет после войны.
Если бы Дима успел жениться и у него родился сын, то сегодня этому мальчику было бы лет восемьдесят. Он сидел бы с нами, рассказывал о погибшем отце, а на коленях бы у него сидела правнучка и лопотала бы...
Война - это пустой стул рядом. Это старый чемодан, до которого и 75 лет спустя родным больно дотронуться.
Мы с Ольгой Глебовной пытались отложить самое важное из Диминых документов, а в результате поняли: в чемодане все важное. Неважного нет.
Потом мы пили чай за тем самым столом, который Дима в письмах с фронта часто вспоминал.
Довоенная Москва.
Поселок Соломенная Сторожка близ Тимирязевской академии. Дача N 17. По вечерам в окне светится синий абажур.
В доме - трое мальчишек: Дима, Рубен и Глеб. Три брата. Не важно, что двоюродных. Они неразлучны с детства.
Все трое - внучатые племянники Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка, которого в семье вспоминали просто как "дядю Митю". В память об авторе "Серой Шейки" и назвали Диму.
Мальчик не знал отца и рано потерял мать, родителей ему заменили дядя Борис Дмитриевич Удинцев и три тетушки: Катя, Наташа и Аня.
Тетя Наташа замуж не вышла и всю свою любовь отдала Диме. В 1931 году, когда мальчику исполнилось 12 лет, подарила ему альбом для стихов.
Альбом сохранился, и в нем не только первые поэтические опыты Димы, но и стихи, посвященные мальчику его духовным наставником архимандритом Германом Полянским.
4 ноября 1937 года отца Германа расстреляли. Один за другим погибали все близкие семье Удинцевых батюшки: настоятель Никольского храма у Соломенной Сторожки протоиерей Василий Надеждин, его преемник отец Владимир Амбарцумов, священники Роман Медведь и Михаил Шик.
Дима был в десятом классе, когда записал в дневнике: "Много в России троп. Что не тропа, то гроб..."
17-летний Дима выстраивает свою жизнь так, чтобы максимально подготовить себя к физическим и нравственным испытаниям. "Спешу записать одну мысль. Когда сам стараешься повлиять на себя, то становится понятна огромность той работы, которую проводили над собой отцы церкви, монахи, философы... Буду стараться вставать пораньше и молиться утром и вечером. Хорошо бы быть поспокойнее и менее нервно откликаться на внешние события..."
Он загружает себя так, чтобы не оставалось времени на пустые мечтания: французский и английский языки, парусный спорт, работа над краеведческими статьями и автобиографическим романом, по два часа в день - занятия музыкой.
Из дневника Димы, осень 1937-го: "Ленин боялся, говорят, музыки. Это очень характерно. Не всегда ум контролирует сердце..."
Из "Хроники жизни Димы", составленной его тетей Наталией Дмитриевной.
"1937. VII. Закончил школу с отличием.
31.VII. Уехал в экспедицию на Онежское озеро.
1938.VII. В сентябре начинает учиться в Гос. пед. институте им. Ленина..."
В июне 1941 года Диме был 21 год, 20 лет Рубену, Глебу только исполнилось 18. Призвание каждого четко определилось к тому времени. Рубен учился в изотехникуме, мечтал стать художником. Глеб поступил на географический факультет МГУ. Дима готовился к серьезным занятиям литературой.
Первым в армии оказался Рубен - его призвали еще до войны, сразу после школы. В 1942 году закончил артиллерийское училище, был разведчиком, командовал взводом на Карельском перешейке.
Глеб в первый же день войны признался домашним: идет записываться в добровольцы, но прежде хочет услышать мнение отца. Борис Дмитриевич, в начале 1930-х переживший арест, тюрьму и ссылку, сказал сыну: "Плохая Родина или хорошая - но это Родина. И потому не сомневайся - Родину надо защищать".
Глеба направили в Челябинское авиационное училище. С ноября 1943 года штурман Удинцев воевал в составе 3-го гвардейского полка авиации дальнего действия.
Димина записка, 1 июля 1941 года: "Нахожусь на Киевском вокзале. Вероятно, отправят на полевые работы на Украину или в Белоруссию. Народу много. Настроение хорошее. Писем скоро не ждите! Дима".
До глубокой осени Дима вместе с однокурсниками строит оборонительные сооружения на подступах к Москве. Вернувшись, получает диплом учителя русского языка и литературы и направление в Челябинскую область. По распределению не едет, а обивает порог военкомата.
На днях среди старых бумаг Ольга Глебовна нашла Димину медсправку: зрение минус ...8.
У меня с юности минус 5. Без очков я почти слепой.
Справка могла спасти Диму и от фронта, и от угрызений совести. А он спрятал справку подальше и добился переосвидетельствования.
Непонятно, как Дима умудрился пройти медкомиссию. Еще удивительнее то, что на фронте его воинской специальностью стала разведка.
В ноябре 1941-го дом на Соломенке опустел.
Братья переписывались. Благодаря этим письмам, мы можем сейчас понять, какими они были тогда. О чем думали, как переносили невзгоды, какие книги читали в свободные минуты.
Сегодня мальчиков 41-го представляют наивными романтиками, какими-то слепыми котятами. Наивными и слепыми они не были.
Впрочем, не буду комментировать их письма. Кому-то они могут сказать еще больше, чем мне.
Рубен - Диме, 23 февраля 1941-го. Из Ленинграда в Москву.
"Дорогой Димка!
Прости меня, что так долго не писал тебе... Нам не повезло, что мы родились в этот страшный период, когда людям стало тесно на земле и им приходится уничтожать друг друга. Ужасное время, когда искусству приходится пробиваться через горы трупов, через разгул животных нравов.
Будущее поколение, наверное, будет очень бедно писателями, музыкантами и художниками, его покалечат с самого появления на свет, наполняя музыкой маршей и песен, воспевающих, славословящих войну. Они будут искать в словаре слово "гуманизм".
Ну довольно болтать, а то на следующее письмо ничего не останется. Пиши, дорогой брат...".
Дима - Рубену, 3 сентября 1941-го. С трудового фронта под Смоленском - в Ленинград.
"Дорогой Рубен!
Здорово недостает тебя. Вероятно, теперь нам троим удастся встретиться только после войны. У меня с отъездом в Москву ничего не известно. Многие наши профессора и доценты сейчас в ополчении. Занимаются в институте большей частью девчата.
Ну всего, братишка...".
Дима - Глебу. Из Москвы в Челябинск.
"23 октября 1941-го.
Дорогой Глебка!
...Поздравь меня. Сегодня получил диплом об окончании института. От Рубена было письмо. Находится он в линии обороны города. Глебка, прислал бы ты свою карточку. Очень хочется увидеть тебя в военной форме. А я пришлю тебе свою.
Ну пока, дорогой.
Твой Димка".
Дима - Глебу, 26 ноября 1941-го.
"Дорогой Глебка. Пишу тебе из деревни Речица Раменского района Московской области. 22-го был на переосвидетельствовании, а 23-го к 8 часам утра явился в военкомат. 26-го вышел из Москвы...
Наверное, ты получил уже перевод баллады о сэре Джоне Франклине, который я начал делать специально для тебя...".
Американский поэт Джорж-Генри Бокер посвятил свою балладу английскому мореплавателю Джону Франклину, который предпринял экспедицию к Северному полюсу и пропал без вести. Дима успел перевести 7 строф из 32.
Дима - Глебу, 3 февраля 1942-го.
"Дер. Бишево.
Здравствуй, дорогой Глебка!
...Помнишь елку и замечательные подарки дяди Бори, разговоры за столом взрослых, которые так интересно было слушать, и то, как после ухода гостей мы с тобой совершали налеты на оставшееся сладкое?...
Жизнь размеренная. Подъем, отбой. Я рядовой боец.
Твой Димка".
Из "Хроники жизни Димы".
"1941. 28 ноября. Дима идет на войну.
1942, 8 января. Открытка от Димы с Новым годом.
1943, 10.IV. - Д. шлет нам 1000 р.
23.IV. - звание млад. лейтен.
9.VII. - медаль "За отвагу".
6.XI. - орден "Красной звезды".
1944, 10 марта Дима ранен.
19 марта. Д. в госпитале..."
В госпитале Дима работал над поэмой "Три года" - о пережитом за три года на фронте. Так о войне тогда не писали.
В 1970-е годы тетя Наташа перепечатает стихи Димы на машинке и будет ходить по редакциям. Никто не решился опубликовать.
"17.V.43. Дима уехал на фронт...
23.VI. Началось наступление на Витеб. фронте..."
Последнее письмо от старшего лейтенанта Дмитрия Удинцева, помощника начальника штаба по разведке 4-го батальона 145-й отдельной бригады 52-го полка 17-й гвардейской стрелковой Духовщинской дивизии. 23 июня 1944 года.
"Дорогие Наташа, тетя Катя, тетя Аня, дядя Боря!
У меня все отлично. В штабе подобралась хорошая публика. Разведчик-капитан - одессит. Окончил институт иностранных языков. Начальник тыла - симпатичный простой дядя. Мы зовем его "Полтора Ивана" - за его большой рост и солидное телосложение. Он зовет меня Митей и всячески заботится обо мне. Шифровальщик - человек большого жизненного опыта. Переводчик Паловинчик - тип того наивного и симпатичного юноши из "Дней Турбиных", имя которого я забыл...
Целую. Дима".
Юношу из "Дней Турбиных" звали Лариосик, Илларион. А переводчика Паловинчика звали Леня. Леонид. Ему было 18 лет.
Леня был одним из тех двенадцати разведчиков, которые ранним утром 24 июня вместе со своим командиром Дмитрием Удинцевым ушли за линию фронта. Приказ был: провести разведку боем. Никто не вернулся.
Житель деревни Якуши К. Павлов - Н.Д. Удинцевой.
"11.09.44.
Уважаемый товарищ!
Получил ваше письмо. Вы просите, чтобы вам сообщили о вашем сыне Дмитрии Удинцеве, ст. лейтенанте. Мне пришлось хоронить наших братьев, павших за освобождение нашей Белоруссии. Ваш сын был убит около д. Якуши с южной стороны в 400 метрах от деревни со стороны шоссе. Похоронен в братской могиле на этом же месте. Ваш сын был награжден орденом Красной Звезды. Документов при нем никаких не было окромя письма, из которого я узнал откуда он. Орден остался при нем в могиле..."
Рассказывает Ольга Глебовна Удинцева:
- В 1960-е годы отец вместе с Рубеном поехали разыскивать могилу старшего брата. И меня взяли с собой. Мне было лет четырнадцать. Мы знали только, что Дима погиб в селе Якуши под Витебском. Приехали туда, у местных порасспросили, где могила братская. Они рассказали, что, когда прокладывали шоссе Витебск - Лепель - Минск, могила оказалась на обочине дороги и ее перенесли. А куда - неизвестно. Мы нигде ничего узнать не могли.
И вот прошло почти полвека, у меня уже трое внуков, и мы с дочкой Катей поехали в Белоруссию покупать мальчикам школьную форму. Там очень добротно шьют и подешевле. Ехали через Витебск и там заблудились, а карты у меня нет. И тут звонит отец: "Ольга, ты где?". "Папа, я в Белоруссии". "Так там же село Якуши где-то рядом, поспрашивай про Димину могилу..." Я про себя думаю с раздражением: "Ну вот! Не хватало мне еще Якуши искать, я и так заблудилась". А папе говорю: "Ладно, пап, попробую..." Ну и мы тупо едем куда глаза глядят, выехали из Витебска, я за рулем и вдруг передо мной указатель ..."Якуши". Мы съехали с трассы, видим, что у колодца женщины стоят. Я к ним: "Ищу могилу своего дяди, погибшего здесь в 1944-м..." Одна говорит: "Мне мама рассказывала, что здесь был жуткий бой, и все вот это поле было устлано телами. Когда их хоронили, то укладывали в яму пластами. А в шестидесятые годы могилу снесли. Все косточки собрали и увезли, а куда - не знаю..."
И вот с тех пор, бывая в Белоруси, мы объезжали соседние с Якуши деревни, там везде братские могилы, но нашей фамилии нигде нет. Поищем-поищем и обратно в Москву. И вот за год до папиной смерти я сижу за компьютером, судорожно перебираю сайты и все думаю: ну как мне найти Димину могилу? И вдруг читаю: "В д. Рудаки Новкинского сельского совета Витебской области есть братская могила N 4436. В списках похороненных в ней значится рядовой Банцекин А.В, погиб 26 июня 1944 г., похоронен сначала в д. Якуши...".
Вот в этом месте я поняла: Дима перезахоронен в деревне Рудаки. Нашла список захороненных в ней бойцов. Среди 480 фамилий - старший лейтенант Дмитрий Павлович Удинцев.
На другой день я уже была на кладбище в деревне Рудаки. Штук 10-12 бетонных плит. На каждой - список. Но Димы нет. Вижу рядом самодельные таблички. Их установили люди, которые, как и я, только недавно нашли в списках своих родных.
Поехала в Москву, заказала табличку "Дмитрий Удинцев", и осенью мы прикрепили ее. Сфотографировала, привезла фото папе: "Вот, папочка, я нашла Диму. Теперь он не в безымянной могиле лежит".
Папа был уже при смерти, но кивнул мне.
P.S. Глеб Борисович Удинцев (1923-2017) после войны закончил МГУ и стал знаменитым океанологом. Изучая дно Мирового океана, принял участие в 52 экспедициях.
Рубен Иванович Вардзигулянц (1919-2006), как и мечтал, стал художником. Иллюстрировал Чехова, Маяковского, Жоржи Амаду...