С тех пор успело вырасти целое поколение людей, знающих о писателе лишь по школьным учебникам и книгам на полке. А между тем еще сохранился ближний круг Астафьева. Его друзья и его родные. В Красноярске хорошо известна Полина Астафьева, для которой Виктор Петрович не какой-то литературный классик конца ХХ века, а просто дед.
Детская память устроена по-особенному. Она может оставить без внимания визит в Овсянку президента страны или другое важное событие, но при этом сохранит множество мелких деталей из повседневности. А потом, спустя годы вдруг окажется, что из этих простых и неважных мелочей и складывалось то главное, что мы называем жизнью...
Полина, говорят, вы характером очень похожи на Виктора Петровича. Такая же резкая и прямая. Это правда?
- Наверное, да. Характер у меня - будь здоров, в деда. Он ведь был очень крутым, непокорным. Не умел подчиняться. В семье последнее слово всегда оставалось за ним.
Помню, когда встал вопрос: идти или не идти в армию моему старшему брату Вите, дед сказал, что обсуждать здесь нечего. Внук должен быть мужчиной, а настоящий мужчина должен пройти через армию. И - точка. Ни уговоры, ни слезы бабушки его с этой точки так и не сдвинули.
Но я не во всем похожа на деда. Вы знаете, что я читать не люблю?
Серьезно?
- В третьем классе мы на уроке литературы проходили "Васюткино озеро", автор которого мой дед. Учительница зачем-то спросила: "Какое самое известное произведение написал Астафьев?" Я не задумываясь выпалила: "Войну и мир".
С тех пор предпочтения не изменились. Я и сейчас больше люблю реальную жизнь, все попробовать на зуб. А в детстве сорок страниц, которые по требованию бабушки приходилось читать каждый день, казались ужасом и жуткой несправедливостью. И ведь не смухлюешь! Все прочитанное я должна была им пересказать! Оставалось только лить слезы: все на улице, я - за книгой.
Меня в то время интересовали три вещи: лошади, драки и спорт. С выбитыми зубами пришла домой уже в первом классе. А синяки и ссадины сопровождали меня все детство. Дед виду не подавал, что переживает, только скупо интересовался: "А это-за что?" Бабушка была более откровенна: "Поля, у меня сердце на волосинке от твоих выходок!"
В то время к нам в гости приезжали потрясающие люди. Дмитрий Хворостовский, Никита Михалков, Валентин Распутин... Сейчас жалею, что не слушала, о чем они говорили. Рвалась все время на улицу, я же подростком была.
Но ведь к вам приезжали и другие люди. Горбачев, Ельцин, Путин... О них остались какие-то воспоминания?
- Очень смутные. Помню, как меня наряжали к визиту Михаила Горбачева, а я готовила приветственную речь. Потом почему-то этот момент убрали из протокола. А после встречи с Ельциным в овсянской библиотеке меня отправили в Красноярск на роскошной машине, доверху набитой цветами. Мне едва хватило места в окружении букетов роз, лилий и георгинов.
Путин приезжал в Овсянку уже после смерти деда. Встречала его бабушка-Мария Семеновна. Волновалась: "Полина, будь рядом". Но волновалась зря, Путин мне показался очень простым человеком.
А с чего начиналось утро в доме, когда вас не посещали президенты страны?
- Первой всегда вставала бабушка. Кормила меня и провожала в школу или на тренировку по верховой езде. Потом просыпался брат. Дед поднимался последним, в девять часов. Обязательно делал утреннюю зарядку, потом завтракал и уходил в кабинет работать. В два часа все собирались за обеденным столом. Пропустить обед и ужин было нельзя.
Готовила, естественно, бабушка, но дед и сам иногда мог настряпать блинов или пожарить рыбу. Про уху говорить не буду, все и так знают, что это было его любимое блюдо. Однако готовить он ее любил на рыбалке, на костерке, чтобы с дымком.
После обеда дед обычно гулял или отвечал на письма, которые приходили со всего мира. Писем было так много, что почтальон не мог их втиснуть в почтовый ящик. Поэтому после уроков я каждый раз забегала на почту и забирала толстенную пачку конвертов. Дед все прочитывал. И обязательно отвечал.
В нашем доме никогда ничего зря не выбрасывали. Особенно берегли еду. Дед с бабушкой прошли войну и хорошо знали, что такое голод. От недоедания умерла их первая дочь. Готовили много: гости у нас бывали почти каждый день. И если что-то оставалось, все в кастрюльках и мисочках пряталось в холодильник.
Они ценили вещи, которые были с ними всю жизнь. Помню, бабушке однажды подарили электрическую печатную машинку. До этого она часами стучала на старой, механической. Бабушка подарок распаковала, нажала одну кнопочку, другую и вскоре отдала машинку в музей, где она и стоит до сих пор. А бабушка продолжала набивать рукописи деда на своей допотопной.
Приходилось слышать, что Виктор Петрович не любил парадов на День Победы... Это так?
- Девятого мая в дом приходили друзья, садились за стол. Но веселья в этот день не было. У бабушки на войне погибли все братья, у деда многие друзья с фронта не вернулись. Дед считал, что пока погибшие солдаты лежат по полям и лесам, время парадов не наступило. Я помню, както приехал к нему фронтовой друг. Они сидели на кухне, вспоминали войну. И вдруг разом замолчали. Долго молчали, потом заговорили, но уже на другую тему. О войне им разговаривать было тяжело.
Судьба у деда была нелегкая. Детдом, война... Он верил в Бога?
- Мы никогда не говорили с ним об этом. Но думаю, верил. Люди его поколения, прошедшие через войну, увидевшие все ее ужасы, не могли быть атеистами. Бабушка каждое утро начинала с молитвы. А когда мы с братом спрашивали: "Где мама?"-отвечала: "На небе". Застукав меня за курением, бабушка заставила меня перед иконами клясться, что брошу.
А судьба... Она, конечно же, оставила свой отпечаток в характере деда. Он не выносил лести, правду говорил в лицо, невзирая на высокие должности. Поэтому легко наживал завистников и врагов. Для когото дед казался грубым или странным. Но разве это важно теперь? Прошло время, вся шелуха давно отлетела. Для меня главное другое: его нет с нами, а мы вот сидим и говорим о нем.
Вы хорошо помните день, когда Виктора Петровича не стало?
- Дед умер рано утром двадцать девятого ноября. В пять пятнадцать. Очень холодное было то утро.
Проститься я не успела, опоздала в больницу всего минуты на три. Не верила, что умирает, как позже не верила, что умирает бабушка. Очень сильные были люди. В любой ситуации сражались до конца, их невозможно было сломить, сбить с ног.
А знаете, чего я простить себе не могу? Когда бабушка уже была очень плоха, я наотрез отказалась звать священника. Наивно надеялась, что отгоню этим смерть. Но наши чувства смерти не помеха. Так просто ее не отгонишь...
Бабушку потом отпели, а у меня в сердце осталась вот такая заноза.
Они вам снятся?
- Очень редко. И это очень простые сны. Дед в них со мной не говорит, ничего не советует. Как будто я возвращаюсь домой, а там - он. Бабушка чем-то гремит на кухне. Обычный день, все в сборе. Так на душе хорошо! И только утром понимаю: приснилось.
Детство Полины Астафьевой прошло в доме ее знаменитого деда. Девочка рано потеряла мать, у которой отказало сердце. В ту пору Полине было всего четыре года, а ее брату Виктору - семь лет.
Время, прожитое у бабушки с дедушкой, она вспоминает с теплом. Однако судьба и здесь ее баловала недолго. Дед умер, когда она едва успела окончить школу. А дальше началась взрослая жизнь. Хотела стать актрисой и поступила в театральную академию, какоето время жила в Москве, потом бросила столичную жизнь, села в поезд и два года колесила по стране. Говорит-пробовала жизнь на вкус. Но после всех странствий ее опять потянуло в Сибирь.
Сейчас Полина живет в Красноярске, воспитывает дочь, работает в музее и ведет детскую театральную студию, где ставит спектакли по книгам своего деда.
P.S.
Журнал "Неизвестная Сибирь" выходит уже десять лет. Это одно из немногих российских изданий, фокусирующих свое внимание не на сиюминутных событиях, а на человеке. На отправных точках его жизни. Сибирские журналисты шутят, что занимаются "археологией смыслов". А поскольку они все время "выкапывают" что-то интересное, мы решили помочь им расширить читательскую аудиторию до масштабов всей страны. Сегодня и в будущем продолжим публикацию наиболее ярких материалов журнала "Неизвестная Сибирь", нашего сибирского партнера. А рубрикой станет название журнала, который редактирует в недавнем прошлом редактор Новосибирского филиала "РГ" Игорь Труфанов.