Поделиться
Впервые в истории театрального фестиваля в его программу включены показы кинолент по сценариям и пьесам Александра Володина - одиннадцать редких и известных советских фильмов на большом экране. Открывал киномарафон в киноцентре "Родина" в Петербурге фильм Никиты Михалкова "Пять вечеров". Об Александре Володине - рассказ актера Станислава Любшина, сыгравшего главную роль в картине.
Станислав Любшин: Что такое Володин для меня? Это моя судьба. За двадцать лет до фильма Никиты Михалкова в "Современнике" шел спектакль "Пять вечеров". И я играл роль Славки после срочного ввода. А ровно через двадцать лет Никита Михалков делает мне такой подарок. У него в середине съемок "Обломова" был месяц перерыва. Снимали осенью, потом нужна была зима. И чтобы не отдавать группу, которую растащат по другим картинам, он запустил "Пять вечеров". В течение этих пятнадцати или семнадцати дней съемок атмосфера была потрясающая…
Володин приезжал на съемки?
Станислав Любшин: Он приезжал как друг Никиты Михалкова и наш болельщик. Как это было. Работали в полторы смены. С девяти утра до девяти вечера. Володин на студию привозил бутылочку коньяка и ждал, когда у нас начнется перерыв. Съемки идут, мы работаем, ему хочется разговориться. Наконец его начинает раздражать, что мы так долго тянем: "Никит, ну хватит уже". - "Саш, ну подожди, потерпи немножко, вот сейчас снимем, ты же видишь…". Володин ходит-ходит... А у нас была гример - очень яркая женщина, и губы она красила помадой такого красного пожарного цвета. И вот они с Александром Моисеевичем куда-то вдвоем уходили, а возвращался он уже веселый и тоже весь в красной помаде. Тогда Никита, понимая все, объявлял: "Так, перерыв. Но только пятнадцать минут!" И Володин сидел до вечера уже такой тихий, чувствуя себя почему-то виноватым... Вот так работа продолжалась.
То есть вы с ним роль Ильина не обсуждали.
Станислав Любшин: Он не касался. Он почему-то, когда Никита захотел взяться за "Пять вечеров", как я знаю, стал его отговаривать от идеи - боялся, что если снимать пьесу как современную историю, то она не пройдет. А Никита делал это как ретро. Тогда Володин успокоился и доверился ему. Только дописал для фильма сцену, когда я хожу по ресторану, вспоминая песню. Хотел привнести в судьбу человека фронт, войну.
Куда Ильин все-таки приезжает: в Ленинград, как в спектакле, или в Москву, как в фильме?
Станислав Любшин: Не имеет значения, куда он приехал, - важно, что он возвращается. Здесь какая еще сложность была, почему к пьесе поначалу придирались. Ильин ведь не только воевал, он же еще и сидел. В тексте было ясно, что человек прибыл из тех самых мест, где он очень много страдал. Сибирь, он шофер, он не рассказывает об этом - хвалиться-то нечем, но в поведении персонажа надо было найти такое качество, которое бы говорило, что это не пианист приехал из России, а человек, прошедший очень трудную жизнь. Он не педалирует, он все в себе держит, но видно, через что он прошел. Вот еще тонкость какая должна была быть. Кажется, мы это поймали.
Как вам определение: володинская система координат - это ни с чем не перепутанные понятия о добре и зле, справедливости...
Станислав Любшин: Это очень математически. Как про стулья: вот они стоят, это наши стулья, а это - наши координаты. Нельзя так ставить вопрос, с моей точки зрения. Какие координаты? Есть поток ощущений, восприятий, а дальше, как он говорил, "все забудется, все уйдет в прошлое".
Что я замечал: пластически Володин не менялся. Не горбился. Стариком не стал. Наверное, опять же его светлейший внутренний мир позволял ему вот так смотреть на окружающих. "Никогда не думай, что о тебе думают другие". Володинская фраза. Вот правоверная позиция: не думай и не создавай о себе миф с помощью других людей, которые так ли думают или по-иному. Будь самим собой - а это самое сложное.
Вот если сейчас посмотреть на жизнь Володина. Потрясающе, как можно оставаться всегда естественным, искренним, очень скромным, простым, добросердечным, не терять юмор, какой-то светлый взгляд на мир и на людей... Он радовался человеку, как ребенок. Сказать взрослому: "В вас много детскости", - как-то всегда подозрительно звучит, но это так. И нигде не изменить себе, не сломаться, не погибнуть, пройти, пронести вот все это и оставить такой след, осветив собой присутствие на земле...
Он прошел фронт. А на войне ведь дни рождения не отмечают, там только дни смерти есть, и их тоже никто не отмечает… Люди, прошедшие войну, мечтали увидеть жизнь, в которой они сами существуют. Необыкновенно одаренных наших драматургов заставляли изображать плакатные стройки и плакатных людей - это считалось большой темой. Но как только писатель касался жизни простого человека с его страстями, болью, заботами, страданиями, радостью, то есть с тем, что проходит каждый человек в своей жизни естественным путем, - это называлось мелкотемьем… Ну сколько же врать-то можно друг другу без конца, изображать, что это счастье, а вот это беда, горе... Плакатные сценарии, плакатные пьесы… А Володин вдруг пишет все так, как есть. Рассказывает про нашу жизнь. Не отредактированную. Светлейший человек, добрейший. Он был совершенно свободен в поступках и - что самое поразительное - свободен в мышлении. Он всегда был естественен. Ведь человека можно сломать, заставить, он будет другим. Володина ничто подобное не коснулось, для него "мелкотемье" - это был второй фронт. Так он и существовал. Что ни пьеса - судьба страны.
Посмотрите, какие потрясающие женские портреты у Володина - в "Фабричной девчонке", "С любимыми не расставайтесь", Тамара в "Пяти вечерах", "Дульсинея Тобосская"... А какие мужские судьбы окружают этих женщин! Были писатели, драматурги в нашей стране, преуспевающие, обеспеченные, - те, которые прекрасно существовали, не переживали, но все время чувствовали, что на них земля держится. И были писатели, драматурги - пики, которые остаются надолго-надолго. Это Антон Павлович Чехов. Это Виктор Розов, который тоже, как и Володин, был фронтовиком. Я думаю, продолжение Володина - это Вампилов, последовавший за ним. И, разумеется, сам Володин. На его пьесах вырастали режиссеры, актеры становились актерами. А в моей-то жизни это, извините за нескромность, - судьба. Мне Бог подарил великого драматурга и роли, которые он написал.
Вы можете согласиться с такой формулировкой: володинская драматургия - это бесконечные поиски ответа на вопрос: в чем счастье человека?.. Несмотря на его крайне пессимистическое наблюдение, что "счастье - пустынное слово среднего рода".
Станислав Любшин: А это традиционные поиски любого драматурга. И Чехов тем же самым занимался. У Володина только ярко выражено - с иронией и с юмором, что лучшее - впереди. Он был оптимистом. Многие писатели, которые ищут смысл жизни, не знают, а Володин знал и был в этом абсолютно уверен, что лучшее - всегда впереди. Как его герой в "Пяти вечерах"...
11 февраля в 10.15 в программе "Наблюдатель" на телеканале "Россия Культура" об Александре Володине вспоминают актер Станислав Любшин и режиссеры Виктор Рыжаков и Андрей Эшпай.
9 февраля в 11.55 на телеканале "Россия Культура" в цикле "Больше, чем любовь" документальный фильм о Володине по сценарию арт-директора фестиваля "Пять вечеров", главного редактора Петербургского театрального журнала Марины Дмитревской.
Марина Дмитревская: "Хороших драматургов много, а Володин - один, и если прочерчивать линию отечественной драматургии ХХ века, то она очевидна: Чехов - Володин - Вампилов. Дальнейшее пока - молчание…"
Из "Записок нетрезвого человека" Александра Володина:
Нельзя, нельзя написать словами то, что люди должны почувствовать без слов. Финалы должны делаться как балеты - без единого слова.
Мы дети стольких грехов, что надо научиться хоть что-то прощать самим себе.
Как зависит дар художника от того, на какой максимум счастья он способен! У Шпаликова этот максимум счастья был высок. Соответственно, так же глубока и пропасть возможного отчаяния.
Никогда не толпился в толпе. Там толпа - тут я сам по себе. В одиночестве поседев, по отдельной иду тропе. Боковая моя тропа! Индивидуальная топь! Где ж моя толпа моя? А толпа заблудилась средь прочих толп.
Сначала были встречи. С одним человеком, с другим человеком… Пототм начались расставания… Зачем расставаться с любимыми? Ради других любимых? С которыми тоже расставаться. А с ними ради чего? Ради того, чтобы наконец расстаться со всеми вместе?
Попытаюсь жить лучше. Но мало времени осталось… Когда начнутся мысли о том, что пора бы уже, - вспоминается это: жить надо…
Как хорошо однажды понять, что ты - человек прошлого. Знакомые думают, что они знают тебя, а на самом деле они помнят тебя. Женщины прошлого красивы, деревья прошлого густы...
Стать человеком прошлого в старости - поздно, когда ничего нет в настоящем, то и прошлое не поможет. Но сейчас, когда можно еще жить настоящим, хорошо бы не зависеть от него. Да и от прошлого можно не зависеть. Каким я его вспомню, таким оно и вспомнится…
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"