Подлинная жизнь Крылова напоминает анекдот и трагедию одновременно
Кончил Андрей Прохорович лучше своего литературного двойника: капитану Крылову удалось отстоять от бунтовщиков яицкий городок. При этом он так досадил Пугачеву, что тот собирался казнить не только капитана, но и всех его домочадцев: в пугачевской канцелярии были расписаны улицы, где те должны были висеть. Перед началом осады капитан Крылов отправил жену и сына в Оренбург: там, по словам капитана Миронова, было "и войска и пушек довольно, и стена каменная". В пути мать прятала будущего баснописца в большой глиняной корчаге.
Никакой награды капитан Крылов не получил и доживал, служа на мелкой чиновничьей должности в Твери. После него остался сундук с книгами, дать сыну образование Андрей Прохорович не сумел. Юный Крылов учил французский из милости, присутствуя на уроках у соседских детей. Позже говорили, что в этом же доме он прислуживал за столом. Перебравшись в Петербург, Крылов устроился мелким чиновником, жалованье ему платили копеечное. Его ждала судьба пушкинского Евгения: беспросветная бедность, безвестность, жалкая смерть. Позже появится много историй о его лени, сибаритстве, о висевшей над его любимым диваном картине, которая вот-вот должна была упасть и пришибить своего владельца. Чинить раму Крылов тем не менее не собирался: он-де все рассчитал: упав, картина полетит по касательной и не заденет дивана.
В ходу был и анекдот о Крылове и пирожках. Однажды он был поражен их дурным вкусом, открыл крышку кастрюли, где пирожки лежали, и увидел, что та изнутри подернута зеленью. "Я, - говорил Крылов, - и подумал: ведь я восемь их съел и ничего, дай я попробую и остальные восемь съесть, увидим, что будет. Съел и до сих пор живу".
Перед нами даже не Обломов, а пародия на героя Гончарова, но в молодости Крылова все было иначе. В Петербург приехал богатырь с широченной грудью и пудовыми кулаками: в Твери Крылов был известным кулачным бойцом, там он стоял в "стенке" и запросто сбивал с ног матерых поединщиков. Он сам выучился музыке, в том числе и игре на скрипке, языкам - в том числе итальянскому. Стал театральным завсегдатаем, начал писать не слишком удачные пьесы. Затем из-под его пера выходят первые басни, которые никто не заметил. Он деятелен и собран, свою литературную карьеру Крылов выстраивает по крупицам, наперекор всему - современники, критики и коллеги-литераторы не считают его одаренным человеком. Но он упрямо идет вперед, так, что ему позавидовал бы и антипод Обломова, гончаровский Штольц, начинает издавать собственный журнал... А затем все меняется, через несколько лет Крылов оказывается в роли приживалы, обосновавшегося в сельской усадьбе вельможи.
Деревенская жизнь сводит его с ума: приезжие дамы, гуляющие в парке, видят Крылова в образе сатира, голого, заросшего бородой, с нестрижеными ногтями. Через некоторое время мы обнаруживаем его в роли профессионального игрока, разъезжающего по ярмаркам, просиживающего ночи за карточным столом. Ходила история о том, как Крылов, без гроша в кармане, сорвал огромный, тридцатитысячный куш: в случае проигрыша ему пришлось бы повеситься или пустить себе пулю в лоб. Когда императрица велела принять меры против завзятых картежников и у одного из них во время обыска нашли коробки с золотыми часами и связки ассигнаций, самым известным запретили въезд в Москву и Петербург. В их число попал и Крылов. Московский генерал-губернатор Измайлов прочел ему нотацию:
- ...А вам, милостивый государь, должно быть стыдно. Вы, известный писатель, должны были бы сами преследовать порок, а между тем не стыдитесь сидеть за одним столом с отъявленными негодяями...
Судьба Крылова пошла под откос из-за литературных неудач. Журнал "Почта духов" вышел два раза и закрылся: на него подписались 80 человек, зато сарказма и едкости в нем было столько, что это раздражало царицу. У "Меркурия" было 170 подписчиков, и он закрылся через год. Из Крылова не вышел издатель, он не стал успешным публицистом и модным драматургом, его мечта рухнула. Прозябание в чужом поместье, служба секретарем, жизнь профессионального игрока и тридцатитысячная ставка, когда у него не было ни гроша, стали путешествием в Аид, прижизненной смертью, - но за ней последовало воскрешение. Он вернулся в литературу с иным опытом, новым пониманием людей, другим взглядом на жизнь. Басни, которые он теперь писал, пользовались огромным успехом. Пришло прочное положение, за ним обеспеченность: Крылов получил место в библиотеке, затем и пенсион, со временем тот увеличился в четыре раза. В отставку он вышел статским советником, штатским генералом.
Работая над баснями, он оттачивал каждое слово, доводил до предельного совершенства мысль. В его быту при этом царил такой хаос, что ужаснулся бы и Обломов.
По утрам Крылов густо посыпал ковер пшеном и открывал окно: воробьи и голуби завтракали, орошая спальню пометом, а он ими любовался. Хозяйство вела кухарка Фенюшка, друзья Крылова уверяли, что она растапливает печь его библиотекой. Говорили и другое: книги у Крылова-де так засалены, что он приучил кухарку различать их по пятнам на переплете. Стоит ему сказать: "Подай мне поскорей Гомера, Еврипида или Ксенофонта!", как Фенюшка приносит нужный том. А те, кто знал, как Фенюшка готовит, поражались тому, что Крылов еще жив.
Когда Крылова в первый раз представляли вдовствующей императрице Марии Федоровне, обнаружилось, что у него прохудился сапог, из него торчит большой палец в носке, и носок тоже дырявый. Наклонившись, чтобы поцеловать ей ручку, Крылов чихнул. Императрица рассмеялась и пригласила его к обеду.
Он пренебрегал внешней стороной жизни так, как это делали дзэнские мудрецы, здесь была своя философия. Говорило это и о том, что на месте пламени, которое когда-то билось в его груди, остался пепел. Рассказывали, что в молодости он полюбил дочку небогатых помещиков, посватался, получил родительский отказ, а потом барышня стала чахнуть от горя. Ему отправили письмо с согласием, а он ответил, что с нетерпением ждет свадьбы, но денег на путешествие в Калугу у него нет - пусть они привезут невесту в Петербург. Родители оскорбились, мероприятие расстроилось. На самом же деле барышня была петербурженкой, звали ее Екатериной Алексеевной Константиновой, нищему Крылову она отказывала несколько раз. Замуж Екатерина Константинова так и не вышла и воспитывала детей сестры. А Крылов души не чаял в дочке своей кухарки и завещал ей все, что у него было. Говорили, что Фенюшка родила от него, - это тоже был вполне обломовский сюжет.
Иван Андреевич Крылов заканчивал жизнь в славе, достатке, пользуясь всеобщим уважением. Над его обжорством и странными привычками посмеивались, но вчуже кажется, что это была роль, которую Крылов талантливо играл. Он был очень умен и знал, что маска чудака дает свободу, возможность ни с кем не церемониться. Так, как он, Императору Всероссийскому не отвечал никто:
- Ба, Иван Андреевич, давно не виделись!
- Да, государь, а кажись соседи...
Еще одной странностью Крылова была любовь к пожарам: говорили, что без него не горел ни один петербургский дом. Быть может, огонь напоминал ему и о его собственной молодости, ярко начавшейся и быстро перегоревшей. О том, что, погибнув, можно встать из пепла... И о печальной мудрости - горьком, но не самом плохом жизненном итоге.