В Москве открылась выставка "Игра с шедеврами"
На этой выставке в зал можно скатиться прямо с горки, здесь нужно отыскивать "секретики" за скрытыми дверцами, влезая по приставной лестнице к "антресолям"… Здесь у каждого есть шанс посоревноваться с Анри Матисом, попробовав себя в жанре автопортрета… Здесь пол умеет "плясать"… А посмотрев в глазок, можно увидеть "Улыбающуюся (мадонну)" из Эрмитажа.
В эпоху, когда от музеев ждут соревнования с парком аттракционов, этот игровой - в буквальном смысле - проект, на первый взгляд, выглядит данью времени. Но удача его отнюдь не только в архитектуре экспозиции (дизайн Алексея Трегубова), которая совмещает игровую площадку, лабиринт и уют дома, превращая маршрут в своего рода квеста. Прелесть в том, что парк аттракционов тут не цель, а средство. Нет, не средство "приблизиться к искусству". Наоборот, дистанция, отделяющая зрителя от работы, тут величина переменная и уж точно не стремится к нулю. Аттракцион здесь вводит в таинственный мир, который по совместительству оказывается территорией искусства.
Затемненная комната, где взъерошенная черная кошка тащит в зубах пойманную птицу (на картине Владимира Яковлева), где Марина Абрамович и Улай кричат друг на друга "А-а-а!" в одноименном перформансе, где огромная картина Ансельма Кифера выглядит как темная река поздней осенью, сменяется белым-белым кубом. Стерильным и скучноватым. Но тот, кто начнет исследовать его закоулки (у этого куба они есть), обнаружит полотно Малевича, где три женские фигуры в пейзаже до странности напоминают перифраз трех этапов жизни человека, а безоблачная синева неба расширяет не только плоскость картины, но и узкой каморки, где та спрятана.
А в другом закоулке - аквариум, где прячется уже целый город, ну или по крайней мере, спальный район, дремлющий под снегом. Если крутануть ручку, торчащую из ящика, аквариум превратится в музыкальную шкатулку, и вместе с тихой музыкой в вечернем городе закружит метель… Из этого города 1980-х (инсталляция Александра Бродского) путь лежит в лирическое пространство комнатушек Москвы 1950-х-1960-х, которое рисует Виктор Пивоваров. А за "белым залом" - лабиринт портретов, где странный человек на картине Роя Лихтеншейна (у персонажа вместо "дырявой" головы - кусочек сыра с дырками) живет по соседству с не менее странным героем Джакометти, у которого профиль и анфас находятся в перпендикулярных отношениях и ведут бесконечный спор.
Впрочем, сюжет выставки не исчерпывается "погружением" в искусство. Эмоции, диапазон которых гарантируют шедевры из 26 музейных и частных коллекций, а также зарубежных архивов, опять же не самоцель, а повод для рефлексии. Кураторы (их четверо - Алексей Мунипов, Ирина Мунипова, Лия Чечик, Ирина Дворецкая) всегда рады заметить разность не только между гневом и восторгом, страхом и отвращением, но и между языками, которые всю палитру наших бурных чувств способны передать. Между прочим, в разных языках чувства, у которых есть названия, могут сильно различаться. Так, на санскрите есть специальное слово для "бескорыстной радости от того, что другому хорошо", в финском - для "тоски по месту, где никогда не был", в грузинском - для "удивления и неловкости от того, что, не заметив, съел все, что было на столе", в немецком - для "страха, что время утекает сквозь пальцы"… А у канадских эскимосов есть отдельное слово для волнения, которое переживаешь, когда ждешь друзей, а они не идут. Словом, многое из того, что мы заодно с романтиками склонны именовать невыразимым, частенько отлично поддается выражению. И не только на эскимосском.
Более того, не только в обычной речи. Общение, как известно, к словам не сводится. Можно такую физиономию скорчить, что и без слов все понятно будет. Не верите? Взгляните нет, не в зеркало, а на гравюры 1730-х годов к трактату Шарля Лебрена "О методе изображения страстей". Ну, или на фото современных актеров, играющих в рекламе…
Понятно, что искусство заметно расширяет спектр способов выражения эмоций. Помимо замашистого и бойкого русского слова есть еще интенсивность красок, например, на картинах Кандинского и Ива Кляйна… Или графика Пикассо, который уверял, что "художник рисует не то, что видит, а то, что чувствует"… Выставка "Игра с шедеврами…" идет от эмоций - к их названиям и выражению. Иначе говоря, она учит понимать не только искусство - самих себя.
Открытие художников ХХ века, что "цвет можно услышать, почувствовать, уколоться о него", кураторы используют на все сто. Перевод зрительных образов на кончики пальцев, в сущности, буквальное переложение старой метафоры, что глаз - продолжение руки. Но как же кстати эта метафора оказалась при переводе картин в рельефы, по которым можно "пробежать пальцами", уловив не замеченные глазом детали. Конечно, это добавление в рамках инклюзивных программ. Но рельефы - еще и возможность прикоснуться к далекой картине для всех зрителей, которые отлично помнят надписи в музеях "Руками не трогать!".
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"