Поделиться
"Вальпургиева ночь", если коротко, - протяженная балетная сцена из оперы Шарля Гуно "Фауст", созданной, как известно, по мотивам одноименной трагедии Гёте. Балетный дивертисмент был неотъемлемой частью оперы XIX века, но совсем не каждому из них была уготована долгая и активная творческая жизнь. А "Вальпургиева ночь", начиная с 1869 года, когда она впервые была исполнена на сцене Парижской оперы, благополучно существует и в концертных исполнениях, ведь это, прежде всего, - превосходная музыка, и, конечно, в хореографических прочтениях, как внутри оперных постановок, и как самостоятельный одноактный балет. В России до настоящего времени самым известным и популярным был вариант Леонида Лавровского, созданный вскоре после войны: красочная сценка, населенная балетными вакханками и сатирами, в сущности - квинтэссенция советского большого хореографического стиля, виртуозного и драматического.
Совсем иное дело у Баланчина. "Видеть музыку" - было его главным девизом, и партитура Гуно как всегда вдохновила его на создание бессюжетной композиции, идеально соответствующей ее духу и смыслу, структуре и эмоциональным взлетам. Восьмичастная сюита дала повод сочинить своего рода гран па для 24-х танцовщиц и солиста, с чередованием дуэтов, соло, ансамблей и массового танца. Женское многоголосие выстроено по принципу строгой иерархии, есть кордебалет, корифейки, солистки, причем одна из них - главнее остальных, и, разумеется, прима-балерина. Танцовщику же достается роль галантного кавалера, не более того. Единственная аллюзия на ведьминские пляски возникает к финалу, когда танцовщицы в розово-сиреневых хитонах появляются с распущенными волосами и стремительно летят в прыжках и кружат в вихревых вращениях. По правде говоря, в контексте строгого и возвышенного классического танца, игра развевающихся женских грив выглядит куда эффектнее, чем какая-нибудь черная кожа с латексом.
20-минутный балет Баланчина исполняется в Екатеринбурге так, что ни у кого не возникает сомнений, перед нами - шедевр. Абсолютная музыкальность и покоряющая естественность этой хореографии феноменальны. К счастью, оркестр, ведомый Павлом Клиничевым, играет Гуно не как балетно-дансантный аккомпанемент, а как настоящую симфоническую музыку, легко, свободно, в текучей фразировке и стремительных темпах. И балетные артисты сливаются с ней в едином потоке, фиксируя моментальные позировки, арабески и аттитюды. Екатеринбургская труппа в этом спектакле выглядит не столько вышколенной, сколько раскрепощенной и точной, собственно, как того и желал мистер Би. Все усилия тщательно скрыты, кажется, что все получают от танца одно удовольствие. Среди ведущих солистов, а к премьерам подготовлены целых три состава, на подходе четвертый, особенно отмечу Елену Кабанову, Елену Воробьеву, Екатерину Сапогову, Елену Шарипову.
Кстати
В вечер балетной премьеры в театре состоялся еще один первый показ. Урал Опера Балет, а именно так после ребрендинга звучит имя Екатеринбургского оперного, презентовал два новых парадных занавеса. Один традиционный - раздвижной - выполнен из темно-красного бархата с золотым тиснением по низу. Другой - подъемно-опускной - представляет собой увеличенную копию картины известного художника-авангардиста Михаила Ларионова "Улица в провинции" (1910, само полотно хранится в Екатеринбургском музее изобразительных искусств). Яркая по колориту сценка с конем написана мощными, крупными мазками, в тот момент художник примыкал то к фовизму, то к примитивизму. Увеличенная во много раз и в классическом театральном портале она читается как привет шагаловскому плафону парижской оперы и, без сомнения, смотрится дерзким вызовом. Собственно, ровно так, как и многие оперные и балетные премьеры этого театра последнего времени, от "Сатьяграхи" Гласса до смелой "Пахиты".
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"