Там, в его фильме, был такой эпизод. В шумной молодежной компании с выпивкой главный герой вдруг предлагает тост "за картошку!". Ироничная интеллектуальная публика ерничает: а почему не "за репу"? А потому, - отвечает герой, - что картошка спасла нас с мамой в голодное военное время (действие происходит в Москве конца пятидесятых годов). "Ты это серьезно?" - говорят ему. "Серьезно, - отвечает он. - Если в твоей жизни нет ничего, к чему можно относиться серьезно, то зачем тогда жить". "И к чему ты лично относишься серьезно?" - спрашивают его. "К революции, к песне "Интернационал", к 37-му году, к войне, к картошке", - отвечает он, подумав.
Фильм вышел на экран в начале шестидесятых, когда страна только-только с ужасом начинала понимать, что такое сталинизм, безграничная и безответственная тоталитарная власть, когда молодежь поколения шестидесятников примеряла на себя личную ответственность за то, что происходит в стране. Это было время, когда мы искренне считали, что подлинные наши ценности - там, в далеких революционных годах, где "комиссары в пыльных шлемах", где Павка Корчагин, где Светловская "Гренада", где "Ленин такой молодой"... Потому - "Застава Ильича", рубеж обороны, за которым то, к чему можно относиться серьезно. Титры этого фильма шли под музыку "Интернационала", а знаменитые хроникальные кадры из Политехнического музея сохранили молодого Окуджаву, поющего "Я все равно паду на той,/ на той единственной Гражданской,/ И комиссары в пыльных шлемах/ Склонятся молча надо мной".
В середине шестидесятых вышел фильм Хуциева "Июльский дождь". Там герои - замечательный молодой интеллектуал, ученый и умная обаятельная девушка Женя - на пороге свадьбы. Но свадьбы не будет, потому что Женя постепенно понимает: у ее избранника в душе нет ничего, к чему можно относиться серьезно. Он пуст. За несколько лет в молодом советском поколении перестали существовать заставы Ильича, революции, партии, империалистической западной угрозы. Они оказались заставами на песке. Как пел герой Владимира Высоцкого в запрещенном фильме Полоки "Интервенция" - "Мне не служить рабом у призрачных надежд,/ Не поклоняться больше идолам обмана"... Женя, похоже, останется с другим героем, сохранившим в душе серьезное отношение к войне, к молчаливому мужскому братству отстоявших страну. Интересно, что и в жизни произошло то же самое: Евгения Уралова, сыгравшая Женю, и Юрий Визбор, сыгравший фронтовика, после фильма Хуциева стали мужем и женой. И застава Великой Отечественной, слава богу, и по сей день реальная застава, за которой то - к чему и сегодня можно отнестись серьезно.
Прошли годы. И вот "мое поколение" сидит и пьет чай под лампой-абажуром со своим заочным учителем. Какие заставы остались у нас сегодня? Есть ли они? Казалось бы, последняя - СССР - уже рухнула. Кое-что осталось, кое-что есть. Что же?
Ты сам, те, кого ты любишь, те, кто от тебя зависит, кто слабее тебя, любимая работа, друзья, твои учителя - очные и заочные, которым ты благодарен, любимые места на этой земле.
Наши последние заставы. Не так уж мало, если вдуматься.