Поделиться
Московский государственный музей Михаила Булгакова в коммунальной квартире N 50 в доме 10 по Большой Садовой - место странное. Здесь реальное смешивается с романным, фантастическое с бытовым. Вот тут жили Михаил Афанасьевич с женой, через этот коридор они ходили на кухню, тут стоял их диван с проломленной пружиной, в это зеркало смотрелась Татьяна Николаевна. А здесь вот Коровьев разваливался в кресле, на этой лампе качался Бегемот, отстреливаясь от милиционеров. Так кто ж тут жил - Булгаков или Берлиоз?
Булгаков - решил, видимо, профессор Вяземский и свою экскурсию по "нехорошей квартире" начал с поклона большому портрету автору романа, прочтенного им еще в 60-х. А потом мы зашли в одну из комнат и оказались во дворе этого дома-колодца, а точнее, его декорации - с нарисованными дверями и окнами, в которых, когда нажимаешь на расположенную внизу кнопку с номером квартиры, зажигался свет и становились видны ее жильцы. Пусть даже и на фото...
Так, заглянем в окна общежития женских курсов, мастерской Кончаловского, комнат Рябушинского... Нажимаем кнопку 21 - о, высветилась артистическая тусовка у Якулова: Маяковский, Булгаков. И "синеглазый", конечно, - он тут с Айседорой познакомился. Теперь жмем на 50-ю кнопку ... Не горит! "Нехорошая квартира" и осталась нехорошей. А кто это сказал "мяу" ?
А, "дура с Садовой"! Так, говорят, звали ее соседи. Видно, доняла Булгакова склочная тетка, он ее выписал и в "Мастере...", и в "Театральном романе", и в рассказах. Да, а где ж бидон из-под масла?
Она как раз напротив комнаты Булгакова. Весь чад, смрад, мат, пьяные частушки шли прямо в булгаковскую дверь. Тут человек 20 жили, и все в этой кухне-кишке разжигали свои примуса... А вот и он! Починенный, прямо из лап Бегемота! У нас на даче под Ленинградом такой же примус стоял.
Хорошее место, чтобы писать: откинулся на стуле, посмотрел на московские крыши - и снова за перо. Хотя у Булгакова нет крыш, кроме той, на которой сидит Воланд, у него бульвары, пейзажи... А вот дубовый стол его дяди, профессора Покровского, прототипа Преображенского, подходит, чтобы писать "Белую гвардию", "Дьяволиаду", заметки в "Гудок" и все, что писатель и фельетонист тут сочинял в 20-е.
Красное дерево, стрельчатые филенки... Это, конечно, собственность Елены Сергеевны - не кокетки, но женщины, умевшей на небольшие деньги одеваться изящно. Удивительно, как она умещала тут все свои наряды, среди которых, кстати, были вещи и от знаменитой Надежды Ламановой.
Так называли ее Булгаков с женой. Вселившись в комнату, они, видно, старались хоть как-то украсить небогатый интерьер. Интересно, что на ней стояло? Уверен, что собрание Гоголя, Марк Твен - Булгаков любил его истории. И "Сожженная Москва" Данилевского - там много о старом городе.
"Никогда не сдергивайте абажур с лампы! Он священен. У абажура дремлите, читайте..." В доме Турбиных на Андреевском спуске был такой же. А что за ноты на рояле? Должен быть "Фауст" - Булгаков любил эту оперу, да и главный герой был ему не чужд. Зеркало, банкетка, резной комод, полумрак... Ждем полковника Турбина.
"У каждого - свой трамвай, главное, чтоб он тебя не переехал". "Я верю в лучшее. Лучшее со мной и происходит". "Рукописи не горят, и надписи со стен не стираются". Да, не стираются. Время идет - а в подъезде по-прежнему народ, и стены по-прежнему украшены. А перила, ступеньки - те же самые, что были при Булгакове.
Юрий Вяземский
Писатель, профессор, завкафедрой мировой литературы и культуры факультета международной журналистики МГИМО. Автор и ведущий программы "Умники и умницы". Автор романов "Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник", "Детство Понтия Пилата. Трудный вторник", "Бэстолочь" и других.