В Петербурге спасли жизнь первой пациентки новгородской санавиации

78-летняя новгородка Людмила Семенова - женщина активная и гостеприимная. В тот день она хлопотала на кухне в ожидании подруг. Потянулась за чайником через горящую конфорку - и ее блуза вспыхнула… Медики областной больницы, куда женщину доставила скорая помощь, сделали все что могли, но признали: спасти пациентку могут только специалисты ожогового центра, а в Новгородской области его нет. В отделе термических поражений петербургского НИИ скорой помощи подтвердили готовность принять Людмилу Сергеевну. Надо было грамотно и максимально быстро организовать перевозку, счет шел на часы. Помог счастливый случай. Как раз в тот день на дежурство в Новгородской области заступил вертолет Национальной службы санитарной авиации. Первым же рейсом он доставил Людмилу Семенову в сопровождении бригады медиков из Великого Новгорода в Санкт-Петербург.

Потом был мучительный период на грани жизни и смерти в реанимации и долгое, сложное лечение. Шрамы от ожога навсегда останутся на теле Людмилы Сергеевны. Но на лице следы практически незаметны, да и не так это важно - главное, врачи смогли спасти ее жизнь, радуются родные.

Случай Людмилы Семеновой - один из самых распространенных, говорит профессор Константин Крылов, возглавляющий отдел термических поражений НИИ скорой помощи имени Джанелидзе.

Константин Крылов: Девяносто процентов наших пациентов - это люди, пострадавшие от открытого огня или обварившиеся кипятком (существуют еще холодовые травмы, химические ожоги и так далее). Ожог Людмилы Семеновой не экстремально сложный, хотя существовала реальная угроза для ее жизни. У нас бывают куда более впечатляющие истории.

Например, случай пятнадцатилетней давности в Петербурге. Знаете, бывает, из-за прорыва трубы с горячей водой под асфальтом образуется яма, наполненная кипятком. В новогоднюю ночь в такую яму упала двадцатилетняя девушка. Яма три метра в диаметре, глубина - по шею. Трое мальчишек бросились ей на помощь. В кипящую воду! Не раздумывая!.. В общем, девушку вытолкали наружу, сами дольше выбирались. Всех четверых привезли к нам. К вечеру мальчишки все умерли. А девушка выжила. 114 дней у нас провела. Ожог 90 процентов поверхности кожи, 78 из них - глубокий. Существует индекс тяжести травмы: 50 условных единиц - наверняка спасем, до 100 - есть надежда, выше - вряд ли. Ее тяжесть оценивалась в 270 единиц! По сути труп.

Однако выходили. Трудоемкое лечение, современные методики, сила молодого организма…

Потрясающе. И часто ли вам удается совершать подобные чудеса?

Константин Крылов: Всякое бывает. Вот еще интересный случай. Пациент из Калининграда. При каких обстоятельствах получил ожог, я не знаю. Но речь однозначно шла об ампутации правой руки: она держалась на тонюсеньком лоскутке кожи под мышкой. А весь плечевой сустав был обугленным, наружу торчала мертвая кость. Мужчина был из богатых, об ампутации и слышать не хотел. Жена его - молодая, красивая - так и заявила нам: "Мне безрукий не нужен, спасайте ему и жизнь, и руку". Пытались ее усовестить - бесполезно. Между тем, лоскут кожи с сосудом мог порваться в любой момент - и тогда пациент за считанные секунды умер бы от потери крови.

Но мы с коллегами все-таки нашли выход. Травматологи прямо в мертвые кости внедрили металлическую конструкцию, поддерживающую руку. Затем мы постепенно убрали то, что погибло, восстановили кожный покров, подтянули мягкие ткани. Долго лечили, около года. Сгоревший сустав потом, конечно, пришлось удалить, но своя рука осталась: висит на мягких тканях и выглядит странно, однако вполне функциональна. К моменту выписки мужчина мог поднимать ей стул, писать. У него даже почерк не изменился.

Жена-то не ушла?

Константин Крылов: Осталась. Потом при встрече напоминала: мол, я же сразу сказала, что все будет хорошо. Да, это была нестандартная работа, многие над нами тогда смеялись: виданое ли дело - закреплять конструкцию на мертвых костях.

Но дело не только в этом. Лечение ожога далеко выходит за рамки восстановления кожного покрова. Кожа - это самый большой орган человеческого организма, у нее множество функций. Кожа защищает все части тела, первой встречает физические неприятности - от инфекций до травм. Через кожу мы потеем, кожа участвует в акте дыхания. Поэтому при ожоге большой площади могут отказать почки, велик риск пневмонии, нарушается водный обмен, перемещение электролитов… О, да мы еще многого не знаем. Нашим пациентам всегда требуется комплексное лечение. И прежде чем оперировать, необходимо вывести больного из ожогового шока. Вот у нас сейчас в реанимации лежит сложный пациент - молодой человек с обширным ожогом. Так называемая диванная травма...

Уснул с сигаретой?

Константин Крылов: Да. Спросите спасателей, какова самая распространенная причина квартирных пожаров. Вам все ответят - курение в постели. Диванная травма.

Стандартная ситуация. Человек пришел с работы уставший, поел, расслабился, лег на диван перед телевизором, закурил и уснул. Сигарета падает на диван… А ведь все вещи, которые нас окружают, горят. Причем с выделением ядовитых веществ.

Помните трагедию в пермской "Хромой лошади"? Там же люди погибали не от огня, а от того, что надышались. К нам тоже привозили пострадавших в том пожаре. Одна девчонка рассказывала мне: "Загорелось, все побежали, я тоже встала - не очень торопилась, потому что была близко к выходу. Но уже после третьего вдоха организм просто отказался дышать. Движения дыхательные делаю - а воздуха нет!"

Дело в том, что во время горения окружающие нас материалы - вся эта искусственная пакость - формируют некий аэрозоль. Причем такой, который может существовать при температуре 60-70- градусов. Человек вдыхает этот горячий аэрозоль один раз, другой - он попадает в легкие. Знаете, как устроены легкие? Там альвеолы - нежнейшие структурные образования, которые обеспечивают обмен газа. Но температура-то в легких не выше 37 градусов, поэтому аэрозоль остывает, а все, что в нем было, - пластмасса, отравляющие вещества - выпадает в осадок и тоненькой пленочкой покрывает альвеолы. Все, газообмена нет! Человек задыхается, теряет сознание, а разгоревшийся пожар уже завершает дело.

Кроме таких постоянных пациентов, как "диванные", у вас есть еще и сезонные. Зимой - с обморожениями, летом…

Константин Крылов: А летом - шашлычники. Вот сейчас как раз начнется сезон. С майских праздников и в течение всего лета. Все происходит по одной и той же схеме. Компания приехала на дачу, пока женщины нарезают салаты, мужики разводят огонь в мангале. Чтобы лучше горело, плеснули жидкость для розжига (купили по пути, да еще и подешевле). Дальше вспышка - и обширный ожог.

Что делать?

Константин Крылов: Охлаждать как можно быстрее! Снять с себя обгоревшую одежду и приложить к месту ожога холодную мокрую тряпку. И менять ее постоянно. Рядом канава? Ляг прямо в нее, грязь мы потом отмоем - это не страшно. Клетка, которая в течение двенадцати минут прогрета до 45 градусов, омертвеет. Если сократить это время, ожог будет не такой глубокий, можно избежать операции.

Но люди так не делают: несут какие-то растворы, бегут за мазями. А надо просто охлаждать - как минимум в течение получаса. Ничего важнее на первоначальном этапе нет.

Что нужно хранить в аптечке на случай ожогов?

Константин Крылов: Ничего. То, что продается в аптеках в отделе средств лечения ожогов, - мази, повязки с разными пропитками - нужно уже потом: защитить неповрежденные клетки, убить микробов, избежать нагноения. Для оказания первой помощи они не годятся. Мокрую тряпку на ожог - и скорее к нам!

Часто бывает, что едут не сразу, затягивают?

Константин Крылов: Еще бы! Многие больные - особенно пожилые - поступают к нам на шестой-седьмой день. Ведь сразу после ожога все выглядит не слишком ужасно: еще не определилась мертвая ткань, не началось воспаление. Боль сняли разными медикаментами - вроде само пройдет. Но к четвертому дню начинается естественный процесс отторжения мертвых тканей, воспаление и как следствие - температура, резкое общее ухудшение состояния. Вот тогда-то люди и понимают всю серьезность происходящего. Причем больных к нам привозят стабильно в три часа ночи. С вечера человек ждет: мол, до утра потерплю, там видно будет. А ночью всегда особенно страшно…

Хорошо, если успевают. Но к этому времени возникает много других осложнений, в том числе пневмония, как я уже говорил.

Если пациент живет в Петербурге, он может быстро добраться до ожогового центра. А существует ли отлаженная система доставки больных к вам из регионов? Например, случилось ДТП где-нибудь на проселочной дороге в Новгородской области, человека извлекли из горящей машины - и?..

Константин Крылов: И доставляют в ближайшее лечебное учреждение - скажем, фельдшерско-акушерский пункт. Задача тамошнего медика - осмотреть, наложить повязки, начать самую простую инфузионную терапию физиологическим раствором и отправить в районную больницу. Где, конечно, нет специалистов по ожогам. Районные медики звонят в областную больницу, согласовывают терапию и, скорее всего, везут пациента в Великий Новгород. Там приличная больница, знающие доктора, но ожогового центра, опять же, нет. Тогда обращаются нам - в отдел термических поражений НИИ скорой помощи. Потому что во всем Северо-Западе с ожоговыми травмами лучше нас никто не справится. Остается только быстро уладить вопросы с документами и организовать перевозку - машиной или санавиацией, как в случае с Людмилой Семеновой. Мы принимаем всех: молодых, старых, тяжелых и очень тяжелых.

Звучит долго…

Константин Крылов: Но на деле должно происходить быстро. Все же понимают, что промедление недопустимо.

Отдел термических поражений немаленький - 75 коек вместе с реанимацией, и они не пустуют. А если вдруг, не дай бог, случится крупная катастрофа, больница готова к большому наплыву больных?

Константин Крылов: Конечно. На случай крупного ЧП у нас все отработано для того, чтобы одновременно принять 150 человек и оказать им помощь. Есть неприкосновенный запас медикаментов для такого количества пациентов на первые три дня, будут оперативно привлечены специалисты из других больниц города. Система уже показала свою эффективность, когда, например, к нам привезли сразу двадцать пострадавших при пожаре в "Хромой лошади". Регулярно проводятся учения. Не дай бог, чтобы нам пришлось когда-нибудь принимать сразу полторы сотни пострадавших, но если что - мы готовы.