Поделиться
На конференции говорили о росте патентных заявок, но и о том, что принятые Роспатентом решения иногда оспариваются и, бывает, аннулируются. Почему случаются ошибки?
Борис Симонов: Попробую объяснить на своем личном опыте. Когда я только заступил в должность руководителя Роспатента, по тогдашнему законодательству утверждение всех дел Палаты по патентным спорам возлагалось персонально на руководителя Роспатента. Дел тогда было гораздо больше, тогда подавалось около 1,5 тыс. дел только по неиспользованию товарных знаков. После ознакомления с опытом других стран я понял, как нужно выстраивать эту работу. Суть оказалась очень простой. Апелляционные дела существуют в каждом уважающем себя государстве, которое занимается правовой охраной и защитой интеллектуальной собственности. Это делается для того, чтобы дать возможность хозяйствующему субъекту устранить ошибку, если ее совершили в патентном ведомстве, в административном порядке. Это есть во многих странах: USPTO (United States Patent and Trademark Office), EPO (European Patent Office), есть такая возможность в Китайском патентном офисе, и т.д. Это нормальная практика для того, чтобы не нагружать судебную систему, а быстрее решать вопросы в административном порядке.
Считаю, что главная задача руководителя состоит в том, чтобы грамотно организовать процесс. Например, идет возражение на решение экспертизы. Палата - коллегиальный орган, в котором есть как минимум три человека, несмотря на это, и когда очевидно, что экспертиза ошибалась, мы обязательно приглашали того, кто ее проводил и его начальника, а в сложных случаях - и руководителя отдела. Приглашались и эксперты со стороны, если были сложные дела, например, фармацевтические.
Из каких организаций должны приглашаться эксперты?
Борис Симонов: Неважно, откуда. Важно, чтобы был профильный специалист. Сторона, которая подала возражение, должна была представить свои аргументы А коллегия, эта тройка, как минимум тройка и привлеченные к ней сотрудники, должны были решить с точки зрения права, где ошибка. Вот суть грамотного руководства: разбираться должны специалисты самостоятельно и по единой методике - единой и для экспертизы, и для Палаты по патентным и спорам, и для отдела судебного представительства. Экспертиза так же, как и заявитель, должна аргументированно представить свою позицию. В административном процессе рассматриваются документы, а не эмоции. Из недавнего опыта: испрашивалась правовая охрана изобразительного элемента, который по факту не один год находился в обороте. Нет смысла подробно пересказывать фабулу этого дела, рассмотрение которого еще не закончилось. Суть в том, что все аргументы, многочисленные факты добросовестного использования, искусствоведческая экспертиза дипломированного специалиста ничего не стоили против умозрительного вывода эксперта: "это может привести к…" и далее ссылка на статью из ГК. И все, больше никакой аргументации. Самое интересное, что ни этот эксперт, ни другой представитель экспертизы на заседаниях коллегии не присутствовали. Какой спор в Палате по патентным спорам? Спора тоже не было. Коллегия чинно-благородно выслушивала аргументированную позицию одной стороны, молча удалялась на перерыв и затем зачитывала свое решение в пользу "эксперта". Таким образом, эмоциональная оценка одного эксперта возобладала над аргументированной позицией другой стороны.
Дела должны рассматриваться коллегиально. Думаю, что и Палата по патентным спорам должна быть независимым юридическим лицом. Например, на мой взгляд, более правильным будет, если Минобрнауки России выступит учредителем нового ФГБУ "Палата по Патентным спорам".
И еще одна немаловажная деталь: была система материальной заинтересованности, когда зарплата сотрудников зависела от качества и количества разобранных дел. Сейчас, на мой взгляд, гонятся только за сроками - любой ценой. А этот принцип ведет к ухудшению качества работы. Потеря качества ведет к переходу дел в суды. Очевидно, что нет единой методики в ведомстве, либо она не работает.
У вас сотрудники были мотивированы на работу, ведомство работало по законам коммерческой организации. Но есть общемировая практика. Есть опыт других стран, где функции Роспатента делятся между организациями: узкий функционал возложен на соответствующие ведомства, которые являются государственными регуляторами, остальное берут на себя коммерческие организации, в том числе регистрацию товарных знаков, изображений, изобретений и так далее…Коммерческие организации более заинтересованы в эффективной работе. У нас не пора возвращаться к этой системе?
Борис Симонов: Во-первых, у нас никогда не было подобной системы. В советское время действовала система общественных экспертов. Это были преподаватели вузов, научные сотрудники исследовательских институтов, которые на добровольных началах привлекались в качестве помощников в отраслевые отделы ВНИИ государственной патентной экспертизы (сегодняшний Федеральный институт промышленной собственности, ФИПС), после того, как проходили курс патентного дела. Во-вторых, я вижу несколько иную конструкцию и у этой конструкции есть свои исторические корни. Когда государство ратифицирует Конвенцию Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС), Парижскую либо Бернскую конвенцию, то оно берет на себя выполнение следующих функций. Первое - представление правовой охраны (выдача патентов). Второе - прекращение правовой охраны (отзыв патентов, аннуляция). Третье - обнародование результатов и обеспечение гласности, доступа к информации третьих лиц. И от имени государства эти функции выполняет специально сформированный орган исполнительный власти. Сегодня это Федеральная служба по интеллектуальной собственности, сокращенно Роспатент, численностью 70-90 человек госслужащих, которым предписано обеспечить за год свершение 150-200 тыс. юридически значимых действий.
Это и теоретически не возможно. Вот они и обеспечивают через работников государственных учреждений выполнение этих действий. Все эксперты, которые проводят экспертизы, рассматривают патентные споры, регистрируют лицензионные договора и объекты исключительных прав и т.д. - это работники ФИПС. А должно быть единое патентное ведомство с необходимым количеством госслужащих, которые выполняют свои функции в соответствии с Законом о госслужбе.
В наши дни экспертизу превратили в услугу. Вот, например, заплатил я 94 тысячи рублей и мне за 10 дней опубликуют заявку, ускоренно рассмотрят заявку вне очереди, независимо от даты ее подачи. Зачем мы превращаем выполнение госфункций в коммерцию? У нас получается как: работник Роспатента - госслужащий, он прямых юридических действий не оказывает, их оказывают работники ФИПС, которым можно заниматься коммерческой деятельностью, и они ей занимаются. Но, по сути, эта коммерческая деятельность рано или поздно приведет к плачевным результатам. Ведомство должно выполнять свою функцию, возложенную на него государством, а не продавать услуги через подведомственные учреждения.
Мы сейчас теряем патентных работников. Ранее профессия патентного работника была престижной. Действовала система подготовки и переподготовки кадров в области патентного дела. За 25 лет советского периода эта система подготовила 400 тыс. человек А за годы российского периода эта система, а вернее то, что от нее осталось, подготовила 4 тыс. специалистов в области интеллектуальной собственности. В РГАИС помимо базовой была действующая система дополнительного образования и переподготовки кадров. Сейчас она практически разрушена. ФИПС, естественно, с согласия руководителя Роспатента, получил образовательную лицензию, взял к себе в штат (зарплата выше) почти всех, кто занимался в системе дополнительного образования и переподготовки в РГАИС. Теперь ФИПС будет заниматься образовательной услугой по подготовке кадров в сфере интеллектуальной собственности. Не знаю, может быть, так и надо было сделать, чтобы наглядно можно было оценить: что мы имели и что в конце концов потеряли.
Сейчас, насколько известно, получение патента в развитых странах мира происходит довольно оперативно.
Борис Симонов: Не согласен. Вот мировые стандарты. Патентное Ведомство США: срок выдачи патента - до 5 лет. Европейское Патентное Ведомство: до 7 лет.
Качество патента сейчас важнее срока. Восемь месяцев как срок, которым мы сегодня гордимся, по большому счету ущемляют права заявителя в удовлетворении конвенционного приоритета. Разумный предел - 6 месяцев по товарным знакам, 12 месяцев - для изобретений. Спешкой губятся патенты. Из недавнего: один патент, заявку на который заявитель не успел перевести из национальной фазы в международную, уже опубликован, и эта публикация ему же может быть противопоставлена, если она пойдет по международной процедуре. Вторая заявка была сразу подана по международной процедуре, и уже нельзя внести исправления, которые выявились по результатам информационного поиска. Спешка ведет не только к некачественным результатам экспертизы, но и к ущемлению прав заявителя.
Как продвигается в ведомстве цифровизация?
Борис Симонов: Сайты стали гораздо привлекательнее, интереснее. В мою бытность они были более скучными и более казенными. Сервисы стали более удобными, повернуты в сторону посетителя, появились новые сервисы, например, "Яндекс.Патенты". Для профессиональных целей он мало пригоден, но для обывателей - нормальный движок. Появились личные кабинеты для подачи заявок в электронном виде. И сама электронная подача сдвинулась с места без принудительных мер. По патентам около трети заявок подается в электронным виде. Сервис пока в лучшем случае на "троечку". Будет лучше сервис - будет выше и процент подачи в электронным виде.
В прошлом году моя компания выступила соорганизатором международной конференции "1.0 Цифровая Трансформация. Интеллектуальная Собственность и Блокчейн Технологии". Мы с большим энтузиазмом взялись за эту работу.
Понимаете, сегодня все мы являемся свидетелями уникального явления. До сих пор, начиная со времен первой промышленной революции, система интеллектуальной собственности являлась своеобразным драйвером новых технологий и толкала, двигала вперед технический прогресс. А когда пришла 4.0 промышленная революция, она, как бы отдавая дань системе интеллектуальной собственности, дает ей возможность воспользоваться технологиями блокчейна уже для решения тех вызовов, которые стоят перед самой глобальной системой интеллектуальной собственности.
На конференции мы увидели, что Россия может стать лидером, создав уникальную систему интеллектуальной собственности, если системно подойдет к использованию технологий блокчейна. А та страна, у которой система интеллектуальной собственности сильная, неизбежно совершает технологический прорыв. И у нас такой исторический шанс есть.
И когда Роспатент приступил к подготовке конференции этого года "2.0 Цифровая трансформация: Фокус на IP" на мой вопрос: "А где блокчейн технологии? Где умные патентные офисы?" вдруг слышу: "а блокчейн - это уже отыгранная тема, теперь фокус на IP". Какой фокус? И в чем он заключается, я так и не понял. Стало понятно лишь одно - одному Роспатенту эта задача: "Цифровизация Системы Интеллектуальной Собственности" не по силам. Ее надо решать всем вместе, кто причастен и понимает, какой должна быть архитектура рынка интеллектуальной собственности завтрашнего дня.