Ученые объяснили, почему одни дети учатся хорошо, а другие плохо
Впервые российские психологи заговорили о том, что у наших школьников появилась "математическая тревожность". За границей ученые говорят уже о "математической фобии". Что это такое?
Виктор Гуружапов: "Математическая тревожность" - страх оценки, тревога при изучении математики, страх перед решением задач, страх перед учителем математики. Считается, что математическая тревожность формируется к 4-5 классу. Пик - 9-10-й класс. Есть исследователи, которые считают: математической тревожностью страдают две трети американцев. Они избегают всего, что связано с вычислениями, цифрами, ненавидят математику… В России ситуация иная: в середине прошлого века у нас прошла реформа математического образования, и школа у нас дает хорошие знания. И все же надо признать: в старших классах уровень предметного содержания по математике был завышен. Сегодня требования смягчаются, ЕГЭ по математике разделен на базовый и профильный. Базовый уровень - довольно простой. Согласен, что математическая тревожность может помешать успешно сдать экзамен, но когда ее совсем нет, тоже не очень хорошо. Полная самоуспокоенность чем-то сродни наплевательскому отношению к предстоящему испытанию. В результате ученик не готовится серьезно к экзамену.
Еще недавно во многих престижных школах проводилось так называемое психологическое тестирование, где ребенка могли попросить посчитать от 1 до 10 и обратно. С виду невинная вещь. На деле - трудности с этим заданием могут говорить о дискалькулии - неспособности к изучению арифметики. Правда, что примерно у 7 процентов учеников дефектологи диагностируют дискалькулию?
Виктор Гуружапов: Эта цифра сильно завышена. За десятки лет педагогической работы я встречал единицы таких детей. Я вообще не сторонник того, чтобы специальные термины, такие специфические темы, исследования выносить на широкое обсуждение. Это дело специалистов. Что касается обратного счета, то так называемыми обратимыми операциями в 6 лет ребенок может и не владеть. Ничего страшного нет. Годам к 7-8 эта способность появляется почти у всех.
Вот что важно: сейчас появился интерес к изучению причин учебной неуспешности детей. Предстоит большая работа по привитию будущим учителям умения работать с ошибками учеников, определять случаи, когда надо обратиться к дефектологу, а когда - изменить методику обучения.
Очень часто причины ошибок - не из области дефектологии, а из области психологии обучения. Мы проводили эксперимент: учителя должны были прочитать детям задачу и дать 10 секунд на размышление. И только потом требовать от них ответ. Секундомера у них не было, и как вы думаете, сколько времени они давали ученикам?
Минуту? Две?
Виктор Гуружапов: Три секунды! Срабатывает привычка: надо делать все как можно быстрее. Времени на то, чтобы думать, почти нет. Такую же модель поведения перенимают и дети. Вот интересная задачка для младших школьников. "Есть две пирамидки, в каждой - по пять колец. К той, что справа, прибавили кольцо. Какая пирамидка стала больше?" Дети отвечают: "В правой!". А теперь еще одна вроде бы такая же задачка: "Есть две другие пирамидки, к той, что справа, прибавили кольцо, а у той, что слева, - два. Где стало больше колец?" И дети, сильно не задумываясь, отвечают: "Слева!". Это неверно, так как в условиях не сказано, сколько колец было в каждой из пирамид во втором случае? Иногда, чтобы избежать ошибки, надо просто дать ребенку время подумать.
Процедура решения задачи складывается из четырех шагов. Первый - прочитать задачу, второй - осознать ее, третий - вспомнить, какой уже приобретенный опыт может пригодиться в решении, четвертый - вернуться к условиям и начать решать задачку. На все это надо время. Для простой задачи - 1- 2 минуты. Естественно, для более сложной задачи времени надо больше.
В каждом классе есть медлительные дети, которым будет этого времени мало. Как быть с ними?
Виктор Гуружапов: Есть много психолого-педагогических хитростей. Например, учитель может обсудить с учениками условия задачи, спросить, решали ли они раньше похожую задачу, и тому подобное. За это время медлительный ученик успеет подумать. Другое дело, что не всегда педагоги этим пользуются. До сих пор сильна привычка "гнать программу". Есть интересный иностранный опыт. Учителям в таких случаях дается несколько советов: принимайте любые ответы учеников, правильные или неправильные; не давайте никаких комментариев в процессе наблюдения за учениками; не прерывайте работу учащихся, чтобы исправить их ошибки. Главная задача педагога - собрать как можно больше информации, какие именно ошибки, в каком контексте допускает ученик. А уже потом корректировать их. И у нас хорошие учителя постоянно накапливают подобный методический арсенал. Но надо превратить это в профессиональное требование для каждого учителя. Надо не забывать, что есть определенный алгоритм решения задачи.
На ЕГЭ такой алгоритм поможет решить задачку?
Виктор Гуружапов: Да. Для успешной сдачи ЕГЭ важны не только прочные математические знания и умения, но и методическая подготовка и ее психологический аспект. Иногда ученики, которые неплохо знают математику и хотят получить высокий балл, сразу приступают к заданиям повышенной сложности и застревают в них. А действовать надо иначе. Сначала стоит просмотреть все задачи, понять, что сможешь сделать легко и быстро, решить эти задачи, а потом уже приступать к заданиям, которые требуют повышенного внимания. Также надо привыкать к задачам, предъявляемым в тестовой форме. Кроме того, есть определенные индивидуально-психологические особенности самоорганизации деятельности. Здесь уже нужна помощь опытного педагога или педагога-психолога.
Как работают с неуспевающими за границей
В Португалии, например, хронически неуспевающим ученикам, которые рискуют не сдать государственный экзамен (это в 4 и 6 классах), назначают дополнительные занятия и проводят пробные экзамены. Еще там группируются временные классы, куда собирают детей с одинаковым уровнем подготовки: учителю проще подтягивать детей с одинаковым уровнем подготовки. Бельгия дает гранты школам, где много неблагополучных учеников, учителя получают доплаты за дополнительные занятия с ними. Во Франции неуспевающим подросткам могут предложить помощь врача и социального педагога. В Великобритании есть практика, когда за государственный счет оплачивается индивидуальная помощь психолога. Там эта услуга дорогая. Поэтому специальная комиссия определяет, действительно ли ученик нуждается в такой помощи. Это хороший пример взаимодействия психолого-педагогического сообщества и органов управления образованием.