Социолог: Измерение счастья помогает понять уровень развития общества

Уровень счастья российских граждан достиг максимальной отметки за последние 24 года. Об этом недавно сообщил ВЦИОМ, обнародовав результаты проведенного им исследования. На вопрос "вы счастливы?" 35 процентов респондентов ответили "определенно да", 51 процент - "скорее да", 7 процентов - "скорее нет". Затруднились с ответом 3 процента опрошенных.

Чем счастливы россияне? Что означает понятие "уровень счастья" и как он измеряется? Обсудим тему с заведующим Лабораторией сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ Эдуардом Понариным.

Счастье мотивирует поведение человека

Почему счастье стало предметом социологии? Это ведь скорее самоощущение.

Эдуард Понарин: Счастье - предмет не только социологии. Его и психологи изучают, и физиологи. Счастье мотивирует поведение человека. Если мы хотим знать, чего ожидать от людей, то должны понимать природу счастья. Если нам интересно, какого рода политики будут популярны, мы должны понимать, какие факторы в обществе влияют на счастье. Счастье служит также индикатором экономического благополучия или неблагополучия общества, хотя материальные показатели здесь решают не все. Я, например, в своей работе стремился показать идеологическую сторону счастья. Но даже если исходить из экономических соображений, счастье - более базовая категория, чем доходы, поскольку стремление быть счастливым есть у каждого человека.

Уровень счастья говорит об эмоциональном состоянии человека в данный момент

Как социологи измеряют счастье?

Эдуард Понарин: Есть разные методы. Например, дневниковый, когда участник исследования регистрирует ежедневно свой уровень счастья по заданной исследователем шкале, но этот метод сложный и дорогостоящий. Есть методы психологические, когда в анкете дается целый блок вопросов, идущих подряд. В социологии, особенно в больших исследованиях, где в анкете и так много вопросов, невозможно уделить столько времени измерению одного-единственного параметра. В World Values Survey (Всемирное исследование ценностей) и в European Values Study (Европейское исследование ценностей) есть два вопроса о счастье. Один - это прямой вопрос о том, насколько человек счастлив по четырехбалльной шкале, другой - насколько человек удовлетворен своей жизнью по десятибалльной шкале. Это немножко разные вопросы. Уровень счастья говорит скорее об эмоциональном состоянии человека в данный момент, тогда как удовлетворенность жизнью отражает долгосрочный и рациональный взгляд.

Люди ценят то, чего им не хватает

Социологи сравнивают уровень счастья в разных странах. Но как можно сравнивать, если в каждой стране свои представления о счастье?

Эдуард Понарин: Тем не менее счастье как биохимическое состояние организма везде более или менее одинаковое. К нему можно идти разными путями. Скажем, буддистский монах способен путем медитации вогнать себя в состояние эйфории и, находясь в спартанских условиях, чувствовать себя очень счастливым. А кто-то, находясь в более комфортных условиях, тем не менее ощущает себя несчастливым. Счастье - это эмоциональное состояние, и его легко измерить самым простым вопросом. Социологи спрашивают людей: "Вы счастливы?" И предлагают четыре варианта ответа: "Очень счастлив. Скорее счастлив. Скорее несчастлив. Совсем несчастлив".

В других странах эта же шкала? Она универсальная?

Эдуард Понарин: Да. И она позволяет много чего узнать. Например, то, как соотносятся деньги и счастье.

Измерение счастья помогает лучше понять и уровень развития общества, и мотивацию людей

Прибавка в богатстве делает человека счастливее?

Эдуард Понарин: Это только в том случае, если человек был беден. Деньги важны, когда их нет. И вообще люди ценят то, чего им не хватает. А когда у них уже что-то есть, они ценят это меньше. Например, для всех кислород жизненно необходим. Но мы о нем особо не думаем, потому что кислород доступен, он бесплатен в любых количествах - пожалуйста, дышите. Но если кому-то перекрыть кислород, он быстро почувствует его ценность. Когда тебе нечего есть, то появление еды - это уже счастье. Когда какие-то базовые вопросы решены, то чуть больше денег или еды в холодильнике не сделают тебя заметно счастливее, счастье в таком случае определяется другими вещами. То есть измерение счастья помогает лучше понять и уровень развития общества, и мотивацию людей, и в этом смысле счастье является более универсальной категорией, чем такие фундаментальные экономические показатели, как доход или ВВП на душу населения.

С 2000 года уровень счастья в России начал расти

С какого года вы изучаете счастье?

Эдуард Понарин: Мы начали исследования в 1981 году. Это был проект World Values Survey (Всемирное исследование ценностей), в нем участвуют многие страны.

И как в течение прошедших лет менялся уровень счастья в странах - участницах проекта?

Эдуард Понарин: В Европе он держался более или менее стабильно. В США с какого-то момента слегка упал. А в России резко просел в 90-е годы, и понятно почему: распался СССР, рухнула система коммунистического мировоззрения, экономическое положение, прямо скажем, не радовало. Людям было стыдно за свою страну, на фоне других она выглядела ущербно.

С какого года уровень счастья начал расти?

Эдуард Понарин: С 2000-го. Тут сыграли свою роль несколько факторов. Один из них - естественный: несчастливые люди вымирают. Старшее поколение, которое социализировалось в СССР и усвоило советскую систему ценностей, не очень понимало новую социальную, экономическую, политическую реальность. Даже в 2000-х, когда экономика росла, эти люди оставались не слишком счастливыми. Но время идет, старики уходят. А молодые в новой реальности чувствуют себя вполне сносно, потому что они в ней родились и другой просто не знали.

От того, как люди воспринимают свою страну, их личное счастье в какой-то степени зависит или нет?

Эдуард Понарин: Оно зависит и от стабильного экономического положения, и от того, насколько люди гордятся своей страной, насколько они уверены в том, что она идет в правильном направлении. Между 2000 и 2008 годами у нас заметно вырос уровень жизни. По шкале счастья Россия также продвинулась. Затем экономика впала в ступор. Но в 2008 году была война в Южной Осетии, и неожиданно люди почувствовали, что Россия может претендовать на какую-то роль в международной иерархии. Руководство страны предложило новую повестку дня, которая оказалась популярной среди значительной части населения. Это компенсировало потери от кризиса. В 2014 году, во время крымской кампании, чувство гордости за Отечество усилилось. Счастья снова прибавилось. Сейчас формируется новое мировоззрение. Оно отличается от советского, и молодежь его принимает. В разных регионах своя специфика, влияющая на социальное настроение. В Чечне, например, большое значение имеет религия. Она сплачивает. Уровень счастья там высок, хотя с экономической точки зрения люди в Чечне живут не так уж хорошо.

В качестве государственной идеологии в России утвердился патриотизм. Это официально не декларируется, не закреплено в Конституции, но понятно, что в воздействии на массовое сознание патриотизм сейчас играет главенствующую роль. Ощущение счастья у россиян еще и этим подпитывается?

Эдуард Понарин: Безусловно. Люди гордятся тем, что Россия - великая держава, мощная военная сила.

Показатель удовлетворенности жизнью с 2008 года ползет вниз, а уровень счастья в стране растет. Как так?

Эдуард Понарин: Отвечая на вопрос "вы счастливы?", люди оценивают свое эмоциональное состояние в данный момент. А когда их спрашивают, "насколько вы удовлетворены своей жизнью в целом", они отвечают более рационально, имея в виду и длительную перспективу. И довольно интересны расхождения между этими ответами. На рациональном уровне люди понимают, что жизнь не улучшается, но эмоционально пока еще довольны ситуацией.

В Чебоксарах люди счастливее, несмотря на то, что средний уровень жизни там ниже, чем в Москве

Как по шкале счастья выглядят страны бывшего СССР в сравнении с Россией?

Эдуард Понарин: Украина - значительно хуже. Особенно последние годы. Конечно, в России и бывших странах Союза на уровень счастья значительно влияет экономическое положение граждан. Но имеют значение и нематериальные факторы. Например, возраст и связанное с ним самоощущение. Кроме того, важна идеология. Старшему поколению прививалась идея о равенстве, справедливости и т.п. И та новая страна, будь то Украина, Белоруссия или Казахстан, которая возникла после развала Советского Союза, не соответствовала этим представлениям, а люди в старости уже не меняют своих убеждений или меняют, но не так быстро. Поэтому они менее счастливы. А вот молодые чувствуют себя в новой реальности как рыба в воде, она для них естественная среда.

В российских регионах со счастьем тоже все по-разному?

Эдуард Понарин: Несомненно. И это отчасти обусловлено их неравенством. Скажем, Москва и Петербург - самые богатые регионы России, но не самые счастливые.

В регионах люди счастливее, чем в столицах?

Эдуард Понарин: Да.

Почему?

Эдуард Понарин: Потому что человек существо не только социальное, но еще и иерархическое. Скажем, московский пенсионер знает, что за МКАДом люди живут гораздо хуже, чем он. Это знание теоретическое, а в реальной жизни он сравнивает с тем, что видит. А видит он дорогие автомобили, которые не может себе позволить. Видит людей, пьющих кофе за 300 рублей, который он тоже не может себе позволить. И это сильно влияет на его самоощущение. Он чувствует, что находится внизу социальной иерархии. А в Чебоксарах, например, люди счастливее, несмотря на то, что средний уровень жизни там ниже.

Москва и Петербург - самые богатые регионы России, но не самые счастливые

Европейские страны не имеют таких перепадов в уровне счастья?

Эдуард Понарин: Если иметь в виду Скандинавию, то да. Для Дании, Исландии, Финляндии, Швеции характерна высокая степень социального равенства. Там не только средний уровень дохода выше, чем в странах СНГ, но и социальное равенство выше. Там дети миллионеров обучаются в обычной государственной школе, потому что это очень хорошая школа. Вообще в скандинавской культуре не принято кичиться своим богатством. Там люди не покупают слишком дорогие автомобили. "Феррари" вы в Хельсинки не увидите. Может, у какого-то очень богатого человека есть замок во Франции и там стоит "Феррари" или "Ламборджини", но у себя дома он будет ездить на "Вольво". И это способствует социальной солидарности. Люди ощущают себя согражданами.

Страны Скандинавии отличаются от других богатых стран высоким уровнем счастья?

Эдуард Понарин: Да. Но они также отличаются высокой степенью национального единства. Например, в США социальное расслоение настолько велико, что люди, принадлежащие к разным классам, зачастую воспринимают друг друга почти как представителей разных наций. А в Финляндии или Швеции культивируется социальное равенство. Поэтому там и более высокий уровень счастья.

На селе уровень счастья в целом выше, чем в городах

Есть ли разница в уровне счастья между сельским и городским населением России?

Эдуард Понарин: Да, и это зависит от доходов. В деревнях, конечно, живут гораздо беднее, чем в городах. Но местами сохранилась некая соседская община. Все друг друга знают, общаются. Высокий уровень доверия, сплоченности. Не дай бог, в такой деревне высунуться и показать свое отличие от других, в лучшую или худшую сторону.

То есть на селе уровень счастья выше, чем в городах?

Эдуард Понарин: В целом выше. Особенно в мусульманских регионах, где еще и пьют меньше. Когда много пьешь, это очень сказывается на доходах. Поэтому Татарстан, он и экономически относительно благополучный, и один из самых счастливых регионов. Чечня же не очень благополучный регион с точки зрения экономики, но весьма благополучный с точки зрения счастья.

Счастье можно испытывать либо от достижения материальных целей, либо идеализируя собственное положение

Религия как-то влияет на уровень счастья?

Эдуард Понарин: В странах, где большинство населения составляют люди с глубоко укорененным религиозным сознанием - да. Там человек уповает еще и на Бога. Будучи верующим, ты проникаешься мыслью, что Всевышний о тебе заботится, и если ты себя ведешь правильно, то он тебе поможет. Это создает ощущение защищенности, люди чувствуют себя более комфортно и более счастливо. В России же прямой корреляции между счастьем и верой не наблюдается. Это, видимо, потому, что в посткоммунистическое время к религии обратились те, кто изначально чувствовали себя несчастными. Таким образом религия у нас мало что добавляет к счастью.

А национальная идеология добавляет?

Эдуард Понарин: Да, и очень существенно. Тот же патриотизм, например. Здесь вообще многое зависит от идеологических установок. Счастье можно испытывать либо от достижения материальных целей, либо идеализируя собственное положение: мы бедные, зато духовные.

Существует корреляция между самоубийствами и ответами на вопросы о счастье

Судя по опросам, чем счастливы российские граждане?

Эдуард Понарин: Они счастливы благополучием в семье. Они находят радость в детях и внуках. Они счастливы, поскольку в жизни все удалось. Они видят счастье в интересной работе. Они довольны здоровьем своим и своих близких.

А чем несчастливы?

Эдуард Понарин: В ряду факторов, ухудшающих социальное самочувствие, - болезни и старость, конфликты в семье, отсутствие хорошей работы, одиночество, плохие жилищные условия, отсутствие уверенности в завтрашнем дне.

Можно ли результаты опросов интерпретировать слишком оптимистично, делая вывод о почти поголовной счастливости россиян? Ведь на вопрос "счастливы ли вы" граждане почти всегда дают положительный ответ. Ну кто же скажет "я неудачник на работе, у меня жуткие отношения в семье, дети оболтусы"?

Эдуард Понарин: Тем не менее всегда есть отличия в ответах. Если на вопрос "счастливы ли вы" человек отвечает "скорее несчастлив", значит ему действительно нехорошо. И когда таких людей много, это означает, что в стране что-то неладно. Существует же корреляция между самоубийствами и ответами на вопросы о счастье. Если бы все говорили "у меня все нормально", такой корреляции не существовало бы.

Является ли уровень счастья показателем социального самочувствия общества?

Эдуард Понарин: Да. И это тоже одна из причин, по которой его стоит изучать.

Визитная карточка

Эдуард Понарин - социолог, заведующий Лабораторией сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ. Родился в 1964 году в Ленинграде. Окончил факультет психологии Ленинградского государственного университета. С 1989 по 1996 учился социологии в Мичиганском университете (США) и защитил в нем докторскую (Ph.D.) диссертацию. С 1998 года работал в Европейском университете в С.-Петербурге. С 2009 года работает в Высшей школе экономики. Возглавляемая им лаборатория представляет Россию в проектах Всемирное исследование ценностей и Европейское исследование ценностей.