Поделиться
И загадочного, и смешного у самого Платонова предостаточно. Но читателям, застревающим в его парадоксальных метафорах, бывает не до смеха. Крупные произведения - "Чевенгур", "Котлован", "Епифанские шлюзы" - создают образ писателя серьезного, даже мрачного, как никто ярко отразившего трагедии, которые неизбежно сопровождают переустройство мира.
Драматург из Кембриджа Фрейзер Грейс написал пьесу по мотивам не менее известной (и, пожалуй, самой "освоенной" театрами) повести Платонова "Река Потудань". И повесть, и пьеса - никак не мрачные. Они даже не про революцию (хотя действие происходит после гражданской войны) и трагедии (герои живы, счастье есть). Они про любовь, которая прорастает после.
- Повесть Платонова я прочел давно - искал материал для другой постановки и случайно наткнулся на перевод, - объяснил Грейс. - "Река Потудань" затронула в моей душе какую-то струну, привлекла странностью, необъяснимостью поведения героев. И спустя годы я решил этот текст адаптировать для сцены. Мы с режиссером Полом Борном сделали эскиз в рамках лаборатории на фестивале Hotbed в Кембридже. (Его проводит Menagerie Theatre Company - ведущая независимая компания на востоке Англии, работающая с новой драматургией. - "РГ"). И вдруг - звонок из Воронежа…
В театральную программу Платоновфеста-2019 планировали включить несколько зарубежных постановок, так или иначе связанных с наследием Платонова. И новая пьеса по мотивам "Реки Потудани" дирекцию не могла не заинтересовать.
- Мы говорим - да пьесы-то еще нет, так - наметки… Но загорелись идеей, доработали текст и выпустили спектакль с актерами Menagerie Theatre Company, чтобы было с чем ехать в Воронеж, - рассказал Пол Рекс Борн. - Ориентировались на конфигурацию нашей площадки в Кембридже, где публика сидит перед сценой размерами 12 на 12 метров. Но мы в техзадании что-то напутали или недопоняли друг друга с организаторами. На месте выяснилось, что узкая площадка для игры - по центру зала, а ряды амфитеатра - по обе стороны от нее. Пришлось срочно перестраивать все мизансцены… Актеры не уходят за кулисы, существуют в одном пространстве со зрителями - ведь история про наш мир, где все связаны.
Декорации сделали из решетчатых деревянных поддонов. Борн придумал такой ход несколько лет назад и ждал повода его задействовать. Паллеты отлично вписались в строй "Реки…", где главный герой Никита Фирсов - плотник, затем столяр, а после бегства от жены еще и чернорабочий на базаре. В "Блаженстве" они изображают и стены, и мебель, и даже льдины, по которым идет топиться его жена Люба.
За годы фестиваля воронежцы видели много попыток раскрыть на сцене Платонова, в чьем языке бытовое и надмирное спаяно в угловатые конструкции, трудно воспринимаемые на слух. Кто-то делает акцент на фактурности материалов: среди шероховатых, помятых, потускневших предметов странная речь героев звучит как еще одна приметой времени. Кто-то подробно разбирает исторический контекст.
Обстоятельные британцы попытались проникнуть в психологию героев. Этим объясняется большинство изменений и дополнений, которые внес Фрейзер Грейс, превращая русскую повесть в английскую пьесу. Он как бы перевернул платоновский "айсберг", расписав диалоги и введя новые сюжетные линии там, где логика поведения казалась непереводимой.
Вот, например, девушка приводит едва знакомого мужчину домой и предлагает ему посидеть, пока она спит. Зачем? Чтобы греть комнату, догадывается драматург. Или - ключевая проблема в "Реке…" - молодой солдат, вернувшийся домой без видимых ран, не может исполнить свой брачный долг: сердце от нежности щемит, горло перехватывает жалость, и Никита виновато моет пол, готовый от стыда броситься в Потудань. Что за хворь такая?
У Платонова это называется "забывать в долгих снах тяжелую работу войны". Никите там снится, что его душит маленькое животное. В "Блаженстве" ему мерещится бродяга - таинственный оборванец в шинели и обмотках всегда где-то рядом. Греется у костра, когда Фирсов топит печку, натирает ступни мелом (Потудань течет по дну бывшего моря, мела в окрестностях полно) и ходит кругами, опоясывая пространство спектакля дорожкой из следов. В допремьерном, "кембриджском" варианте по периметру сцены светилась река. Гонимый мистическим страхом, Никита, как ему кажется, убивает бродягу-двойника кирпичом, а отрезанную голову носит с собой. Скитается в лохмотьях, ночует на земле рядом с выгребной ямой. Посторонние видят в его мешке лишь гнилой кочан.
А еще в том мешке лежат фигурки из проволоки: как и у Платонова, Никита у Грейса врачует душу творчеством. "Он еще помнит, как выглядит человек", - заключает в пьесе следователь, рассмотрев одну из поделок арестованного по ошибке Фирсова.
Любопытно, что некоторые реплики в пьесе - если перевести их на русский - не только передают английский юмор, но и звучат вполне по-платоновски. "Не умирай - если помрешь, некому гроб делать будет!" - увещевает Люба заболевшего Никиту, который недавно колотил гроб для ее подруги. У Платонова, для сравнения, о спасенной из реки Любе (продрогла, лежит в горячке) свекор говорит, что та выбрала плохое время топиться: погода испортилась, вода была холодная.
Неизвестно, как сложится судьба пьесы и спектакля "Блаженство" в Великобритании. Но в Воронеже непривычная интонация речи не помешала узнать платоновских героев в худых и бледных (особенно удачно найден типаж Никиты) актерах с их скупой мимикой и "голодной" заторможенностью. Поэзии, которой дышат строки "Реки Потудань" на русском, в спектакле, пожалуй, чуть меньше, чем можно было ожидать. Но, во-первых, пьеса-то английская, и Грейс, автор драм о Михаиле Калашникове и Анне Политковской, смотрит на историю Платонова со своим социальным пафосом. А во-вторых... чертовски сложно переводить эту поэзию.
Пол Борн, режиссер (Кембридж):
- По эмоциональному накалу "Блаженство" - русская пьеса. Но мы, наверное, поставили ее с британской рациональностью. Никита Фирсов уничтожен войной, но в нем есть человечность. И он сам пробуждает ее в других. В начале истории герои просто смертельно голодны, Люба недаром встречает Никиту вопросом, нет ли чего поесть, она постоянно мерзнет. А в финале говорит: "Позволь мне согреть тебя", у нее есть потребность поделиться своим теплом. Герои "Блаженства" нуждаются в любви и находят в ней смысл жизни. All you need is love!
Фрейзер Грейс, драматург (Кембридж):
- Платонов - это не сплошная toska, это и необъяснимая способность быть счастливым в суровых обстоятельствах. Платонов не жеманится, не стесняется ничего. И в его героях есть любовь, доброта и оптимизм. Не по отношению к политическому строю или власти, а по отношению к другим людям. Очень много у Платонова этой веры в людей и в их способность все преодолеть. Что меня и подкупило. Поэтому пьеса и называется "Блаженство": хочется верить, что Никита и Люба смогут построить свое счастье. Надеюсь, моим соотечественникам эта история будет близка и понятна, ведь войны, страдания и разрушенные судьбы были не только в 1920-е годы в России. Да, советский человек особенный. Наверное, его отличает "насильственный" коллективизм. Здесь важно именно определение, поскольку на Западе мы вообще-то не против коллективизма - но только если он является свободным выбором человека.