В уникальном детском музее Самары открылись мастерские
Главное здание в стиле "немецкого ренессанса" по проекту архитектора Щербачева в 1898 году построил для своей семьи самарский купец Иван Клодт. А еще в детском музее работают многочисленные мастерские. По лабиринтам галереи корреспондент "РГ" прошла вместе с ее создателем и директором, заслуженным работником культуры РФ Ниной Иевлевой.
Под небом голубым
Сегодня один из символов Самары - изящный особняк с остроконечными башенками - похож на утопающий в зелени замок сказок Шарля Перро. А в начале 90-х, когда Нина Васильевна в поисках места для галереи сюда пришла, здание было полуразрушено. Во всяком случае небо тут присутствовало не поэтической метафорой, а реально зияло сквозь разрушенную крышу. Но она не испугалась трудностей ремонта, которые шли параллельно с радостью творчества. В 1993-м уже справили новоселье.
А если следовать точной хронологии, то детский музей Иевлева пробивала 15 лет, стучалась во все чиновничьи двери и отовсюду слышала один ответ: "В городе даже картошки не хватает, а вы просите деньги на собрание детских рисунков, что в них интересного?". Выручило то, что в поддержку идеи выступили многие известные в стране люди, знакомые с творчеством воспитанников изостудии Иевлевой. Последней каплей стала телеграмма в куйбышевский горисполком директора Эрмитажа, академика Бориса Пиотровского.
Историю пишут с листа
О своих выпускниках за почти 30 лет работы музея Нина Васильевна может рассказывать часами, показывая их фотографии, рисунки, награды. А вот к должности своей руководящей относится с философским снисхождением.
- Кем себя чувствую? Только не директором, скорее носителем чего-то очень полезного, что не всякий ребенку даст. Ну вот, к примеру, была у нас девочка Юля из простой семьи со 116 километра, это рабочий район Самары. Отучилась и пошла в художественное училище, а потом - в столицу, в Суриковское. И только приняли, как Никита Михалков в числе лучших из лучших везет ее в Канны. Но через год девушка институт бросает, для меня это был просто шок, - рассказывает Нина Васильевна, но по интонации ясно, что ученицей гордится. - Спрашиваю, почему, а та в ответ: "Не учат!". Но рук девушка не опускает и едет в Италию и там показывает свои работы в Академии художеств. Ее принимают без экзаменов с условием, что она выучит язык за четыре месяца. Она учит язык и оканчивает магистратуру на факультете живописи. Оттуда мне звонит и говорит: "Вот только здесь, Нина Васильевна, заговорили вашими словами". Она получила приз за победу в конкурсе из рук президента Италии и уже лет 18 в Академии в Милане и преподает.
Из любимых у Иевлевой есть еще история про правнучку Малевича, которую учила, и про батюшку, купившего кораблик и катающего на нем по Волге туристов. На заработанные деньги он теперь восстанавливает купола старых храмов. Но для нее он по-прежнему просто Митя. А еще Лена, которая стала деканом факультета дизайна в Чикаго. Связи с ней педагог не теряет, по телефону переговариваются: "Нина Васильевна, помню, что я тогда в детстве рисовала у вас, но не помню, какое было задание". А Иевлева отвечает: "Я попросила нарисовать ощущение колокольного звона и место, с которого только что улетела Жар-птица".
У меня от таких заданий воображение закручивается воронкой и неизвестно куда затянет. А она говорит, что и не надо программировать результат. Надо раскрывать то, что в ребенке заложено.
Не все ее питомцы, конечно, по изящным искусствам идут, есть врачи, журналисты, полицейские, просто счастливые мамы большой семьи... Один выпускник стал вертолетчиком, но каждый год наведывается к Иевлевой в гости и повторяет, что если бы рисовать не умел, так небо бы не чувствовал и не летал. А один "птенец" торгует красками, так вот жизнь распорядилась. Нина Васильевна достает из папки его детские рисунки на сюжеты "Дон Кихота", и я не могу от них оторваться.
- В стандарты я никогда не укладывалась. Я к 1 сентября даю задание детям - прочесть адаптированную книгу "Дон Кихот". Из 70-ти прочла одна. Начинаем читать Сервантеса вслух на занятиях. И вскоре у детей появились эти книги, и родители с ними стали читать, выискивая, а во что могли быть одеты герои, как выглядели. Даже зубные врачи перестали в урочный день принимать, и вот так у нас появилось более 70 работ, а сколько судеб-то?
Спор с Зурабом Церетели
На самом деле у Иевлевой и Церетели отношения хорошие, деловые и творческие. Он ей книги свои дарит и медалью наградил. Но это не повод взгляды свои не отстаивать.
- Сидят академики за огромным столом, зал битком набит, и Церетели ко мне обращается: "Нина Васильевна, а я ведь тоже детей учу". "Зураб Константинович, я видела, как вы их учите, но это неверно. Вы известный в мире человек, у вас огромный авторитет. Но вы пишете натюрморт, а дети сидят сзади и пишут этот же натюрморт", - рассказывает собеседница. - Кто-то попытался захлопать, но тут же умолк - сила авторитета. Но, когда я уходила из зала, меня проводили аплодисментами. Церетели не надо растить личность, он сам гений. А мне надо, чтобы они выходили из стен галереи другими людьми.
Ее методика опирается на то, что нельзя видеть ребенка как пустой лист, он уже к трем годам полон всем, и задача - понять, что он в себе несет, и помочь это развить. Нерисующих детей нет! Нина Васильевна снова показывает мне детские картины, от термина "детский рисунок" тут давно отказались. Четыре года - Матисс, шесть лет - Серов, семь - будущий Ренуар... Я осторожно интересуюсь, кто же тогда выполняет роль ластика, превращающего их во взрослых, рисовать не умеющих? А она отвечает: "Родители, педагоги в детском саду и школе, которые учили их рисовать "правильно".
- Единственный способ - поставить задачу, на которую отзывается сердце. Очень хорошо помню тот день. Только что выпал снег и лежал на деревьях. Я вошла в класс и сказала: "Сейчас мы пишем очарование сегодняшнего дня". Работы получились все разные, и это говорит о правильности постановки задачи. Если бы я начала расписывать: "Давайте посмотрим, как лежит снег, как он упал, как веточки согнулись", это было бы мое впечатление. А надо, чтобы восприятие детей было живое. У ребенка, если ты его поощрил, душа будет радоваться, и на этой радости он много что сделает, - считает Нина Васильевна Иевлева. - Мы принимаем детей в галерею, если родители приносят 50 рисунков. Это значит, у ребенка есть потребность рисовать и, что не менее важно, мама их собирает. Если рисунков нет, значит, мама вовремя не обратила внимание, когда он "чиркать" стал. Или, считая, что он не умеет, сама начала показывать, как надо, и зажала творческое начало.
Возраст счастья
Свой возраст она не скрывает - ей 79, легко забегает в свой кабинет на высокий второй этаж и работает с раннего утра до заката: уроки, новые экспозиции, встречи, звонки, семинары, делегации и все то же директорство, от которого открещивалась. К ЧМ-2018 по футболу завершили масштабную реконструкцию комплекса - уже шесть зданий. Но она не унимается.
- Пойдемте-пойдемте, - говорит с улыбкой настойчивой хозяйки и ведет меня на балкон с видом во внутренний дворик, где у детей сейчас пленэр. И она показывает еще два живописных старых домика. - Вот их хочу у города просить и ремонтировать. Нам нужно дополнительное пространство.
Она зорко смотрит в будущее (кстати, очень гордится тем, что полностью восстановила зрение по системе Норбекова, и мне советует попробовать). Это будет большой образовательно-выставочный комплекс для детей и взрослых, своих и туристов...
А я уже на выходе из заполненного ребячьими голосами дворика думаю о том, что неталантливых детей не бывает, а вот педагоги бывают. Но это не тот случай - только что Детская картинная галерея выпустила очередной поток самодостаточных. Нина Васильевна каждого обняла со словами: "Если захочется порисовать, заходи в любое время, листок бумаги найдем, ну а фантазии своей хватит".