Владимир Машков: В себе мне ничего переделывать не нужно
Ящик Пандоры
Вы год в театральной власти. Расскажите, как она изменила вас, как с вашим приходом изменился театр…
Владимир Машков: Про власть я ничего не знаю - я еще не разобрался с этим словом. А художественное руководство театром я выстраиваю по принципу своего собственного примера, и только через взаимопонимание с людьми. У меня есть сверхзадача, цель, у нас у всех есть средства для воплощения. Надо идти вперед. Основа нашего ремесла - действие, нужно действовать, как сказал бы Олег Николаевич Ефремов, или как Олег Павлович Табаков говорил: дело надо делать. Поэтому продолжаем дело и действуем.
У вас вектор ефремовского театра или театра Табакова? Времени хватило определиться?
Владимир Машков: А вектор здесь один: старт был задан еще Константином Сергеевичем Станиславским. Люблю фразу Товстоногова "чтобы нам бежать за Станиславским, нужны крепкие ноги". И я верю, что когда мы в светлое будущее прибежим, нас там встретит молодой, улыбающийся Станиславский.
Вам за этот год удалось его хоть чуть-чуть догнать?
Владимир Машков: Его догнать невозможно, театр - это не соревнование. Нужно попробовать расшифровать все, что он нам оставил, открыл, как ящик Пандоры. Что такое сегодня театр переживаний, психофизическое действие, что такое партнер, этика... Что это за движение - внимание, воображение, чувство. И что такое самый главный элемент существования в театре, и могу предположить, вообще в жизни человека, - чувственное внимание.
Половина успеха любого предприятия сегодня - умение концентрироваться. В театре это удается?
Владимир Машков: Тут не забывайте о таких понятиях, как устойчивость этой концентрации, объем внимания, распределение внимания… Мне нужно добиваться от себя максимально быстрого переключения с одного действия на другое, с одного человека на другого, с одной истории на другую…
После периода полной личной творческой свободы, сколько человек вы теперь должны держать в поле своего зрения постоянно?
Владимир Машков: Почти 500 человек, работающих в театре. Плюс студенты Школы Табакова. Вышел, порепетировал сам, пошел, "обеспечил трудовой процесс". Нашел или не нашел деньги, продолжаешь их искать. Думаешь, куда двигаться дальше, даешь другим задание, сам себе даешь задание... И так уже 425-й день.
То есть счет ведете на дни.
Владимир Машков: Он так и был на дни. Как у моего друга Федора Филипповича Конюхова, когда он совершал свое самое тяжелое путешествие - за 154 дня прошел там, где и корабли-то большие не ходят, а он плыл на лодочке.
Не проще ли ему было - ведь он только за себя отвечал.
Владимир Машков: Идет-то он один, но там же семья, которая переживает за него, это ответственность. И если случится какая-то беда, он понимает, что его в этих местах, где практически невозможно организовать спасательную операцию, все равно будут искать.
Он знает, что за ним наблюдает мир, что сотни тысяч людей следят за ним, верят, не верят... Для него океан - это живое существо, он с ним разговаривал каждый день. У него сломаны все ребра. Здесь ломаешь ребро - дышать не можешь, а он продолжал плыть, идти в неведомое… Есть такое понятие психологическое - контракт Одиссея. Помните историю, когда тот шел рядом со скалами, на которых пели сирены, и всей своей команде залил уши воском, чтобы они не слышали их прекрасное пение. А себе - нет, но привязал себя к мачте.
В театре ситуации похожие?
Владимир Машков: Можно даже сказать, у меня контракт Одиссея. Только я привязан не к мачте, а к будущему. И что бы ни происходило, я должен быть здесь, пока кто-то не отвяжет. А я сам себя привязал. У меня вот такая по толщине книжка, за что я, как художественный руководитель, должен ответить.
Городничий
Были ли за этот год кризисы, когда вы задумывались: а зачем мне все это надо?
Владимир Машков: Нет, кризиса не было ни разу, - у меня просто нет физической возможности думать о кризисах. Были моменты ощущения того, что тебя не слышат, или не хотят слышать, или недостаточно понимают - но это уже следующий этап адаптации коллектива ко мне и меня к коллективу. Все равно я ищу все проблемы прежде всего в себе.
С кем-то пришлось попрощаться?
Владимир Машков: Приходится. Когда я вижу очевидную незаинтересованность людей в общем деле. У меня задача одна - успех этого театрального путешествия. Мы должны идти дальше. Я хочу, чтобы были успешны все - от людей, которые создают декорации и костюмы до артистов. Чтобы все занимались любимым делом, и чтобы они знали, зачем они тратят на это жизнь. Вы посчитайте - у нас в зале 400 мест. Люди пришли на два часа. Сколько это человеко-часов получается? Мы у них забрали эти два часа жизни или подарили? Моя ответственность и мое счастье - момент соединения живого артиста с живым зрителем.
Репертуар будете перекраивать? Какие-то спектакли снимете?
Владимир Машков: Спектакль - существо живое. Жизнеспособные постановки (а это сразу понятно - билеты продаются, зритель ходит) разумеется, останутся. Не продаются билеты, артисты ничего не хотят или не могут сделать, чтобы спектакль был успешным, значит, такие спектакли будут уходить.
Ваш первый год здесь можно назвать ознакомительным?
Владимир Машков: Я бы так его не оценивал - мне кажется, что для ознакомительного года мы многое сделали. У нас заработали совместно театр и школа. Было много премьер.
В следующем сезоне первой премьерой станет "Ревизор" Сергея Газарова, в котором вы сыграете Городничего. Вы уже начали репетировать?
Владимир Машков: Только что с репетиции. У нас был спектакль "Ревизор" много лет назад, очень давно, в прошлом веке. Очень непростой. И вот мы переосмысливаем эту историю и невероятную пьесу, не потерявшую своей актуальности, на другом этапе и уровне.
Завтрак аристократа
Насколько вперед в будущее вы теперь должны смотреть?
Владимир Машков: У меня, по большому счету, в планах - 24-й год. Но театр живой организм, к тому же у нас театр и школа, а не просто театр. На сцену выйдут 20 наших студентов. И сейчас новый набор, три дня буду проводить конкурсные испытания.
Сами преподавать будете?
Владимир Машков: А я и так с ними все время. Отсматриваю их работы, не только мастерство актера на сцене, но и новые предметы, которые мы ввели. Мы с Историческим музеем работаем, сейчас еще договор интересный подпишем с Третьяковской галереей.
А что вы там будете делать?
Владимир Машков: Во-первых, для артистов важно быть в курсе, что происходит в изобразительном искусстве. А вообще говоря, это было одно из первых упражнений Станиславского: берется какая-то жанровая картина, допустим, "Завтрак аристократа" Павла Федотова, и нужно попытаться пофантазировать, что было за две минуты до этой сцены, и что будет после. Кто изображен, что за ситуация, причем ее можно сделать в разных жанрах - от драмы до мюзикла, от комедии до трагедии.
Но это поиски на публике или этюды на самосовершенствование?
Владимир Машков: Все, что начинается у актера как самостоятельная работа или работа для себя, если будет достойно, будет показано.
Проект исключительно Театра Табакова? Или нескольких театров?
Владимир Машков: Театры не могут соединиться внутренностями. У каждого своя задача, свои артисты, свои задумки. Мы в этом смысле конкуренты, мы все боремся за зрителя. Но если кому-то будет интересно попробовать и наш опыт, мы всегда открыты.
Опять же надо правильно оценивать, что за качество конкуренции. Поэтому здесь важно, чтобы коллектив понимал, что театр - это его дом, его место, где он защищен и социально, и духовно.
Самый коммерчески успешный спектакль для чеховского МХАТа поставили вы - "№ 13", который почти двадцать лет в Москве остается главным театральным хитом…
Владимир Машков: Я счастлив, но "№13" я делал скорее не для Московского художественного театра, а для своего учителя Олега Павловича Табакова. Это было в 2001 году, когда он только пришел, и это был первый выпущенный спектакль, как он стал художественным руководителем. Потом я сделал вторую версию спектакля. И я очень рад, что он еще жизнеспособен.
В ближайшее время у вас будут режиссерские работы?
Владимир Машков: Есть задумки, мы сейчас занимаемся одной пьесой в очень необычном жанре. Я хочу соединить драматического артиста с куклой. История оригинальная, пишется специально для нас.
Приглашать новых режиссеров думаете?
Владимир Машков: Сейчас смотрю. Но у нас достаточно и своих, мы сами способные ребята. А вообще здесь будут работать те режиссеры, которые разделяют нашу точку зрения на театр.
В чем она заключается?
Владимир Машков: Главный в театре - актер. Он царь сцены. Он должен это подтверждать, быть самостоятельным, независимым, все время открывающим для себя и зрителя что-то новое.
То есть вы за актерский, а не режиссерский театр.
Владимир Машков: Так здесь всегда и было. Режиссер должен раствориться в актере. Это, опять же, не мои слова, Станиславского: "Если я вижу режиссерские ходы, не подтвержденные действиями актеров, то мне это перестает быть интересным, я не сопереживаю". А наш театр - театр переживаний, где в центре человек в разных эмоциональных проявлениях - страдающий, мучающийся, веселящийся, безумный...
Зеркальное фойе
Какие переживания за этого год стали новыми для вас? Изменились ли вы за это время как актер? От многих предложений в кино пришлось отказаться?
Владимир Машков: Я не подсчитывал, у меня просто совсем времени не было для съемок. Сейчас, может, появится возможность в августе с Сергеем Владимировичем Урсуляком сняться в маленькой истории - одним съемочным днем в свой отпуск. Больше не могу потратить.
А на что вы потратите свой отпуск?
Владимир Машков: У меня его нет как такового. Видели, что творится вокруг старого здания театра на Чаплыгина? Реконструируются улицы. Мы сейчас расписываем историю, что там будет. Проект большой: сделать район Чистых прудов театральным кварталом. Чистые пруды, чистое искусство, чистая душа, чистые помыслы... Прекрасные улицы, дома 17-19 веков, место уникальное - вокруг этой слободки жили Грибоедовы, родители Пушкина, многие великие актеры...
Вы и строительство контролируете?
Владимир Машков: Я не контролирую, я хожу и радуюсь.
Но цемент-то на вкус пробуете?
Владимир Машков: Про цемент я ничего не понимаю. Но с рабочими-строителями я в тесном контакте, они относятся ко всему очень ответственно.
Сцена на Чаплыгина будет перестраиваться? Сохранится ли ее камерный объем?
Владимир Машков: Это тоже большой проект. Там 30 лет не было ремонта, надеюсь, нам пойдут навстречу, помогут привели помещение в нормальное состояние, чтобы было комфортно и зрителям, и артистам. Конечно, атмосфера нашего "угольного" подвала (раньше в помещении был угольный склад - прим. ред.) сохранится. Театр ведь специфичный, там очень близко все, крупные планы. Поэтому мы всегда испытывали сложности - камерные спектакли трудно выводить на большую сцену. Для нового здания мы должны создать репертуар, которого не было. Три новых спектакля уже вышли, дальше предстоит большая работа.
Сколько часов вы проводите в театре? Ночуете дома?
Владимир Машков: По надобности могу и здесь остаться, ничего такого страшного нет. Я прихожу в театр утром в одиннадцать часов, ухожу в два-три ночи, чтобы немного очухаться и войти в следующий день.
Полностью зеркальное зрительское фойе в театре - ваша была идея?
Владимир Машков: Моя. Философия следующая. Зеркало - спутник артиста. Мы видим свои руки, ноги, живот, но мы никогда не увидим своими собственными глазами самую важную часть нашего тела - лицо. Для этого нужно зеркало. Дальше идем к глазам - зеркалу души. Голосу - зеркалу характера. Нас везде окружают зеркала. Зеркала - это и партнерские отношения, и наши близкие. Мы и на сцене хотим увидеть радость узнавания - себя, других, ситуаций, обстоятельств, чувств... В детях мы ищем свое отражение. Дальше - мы созданы по образу и подобию, как задумывалось Создателем. Стремимся познать себя. Путешествие в мир зеркал - это способ вывести зрителя с улицы, из его повседневной жизни, и хотя бы на два часа пригласить его в другой мир - к себе. К встрече с собой. Первый этаж в нашем театре - это внимание. Второй - воображение. Третий - чувство. Дальше в зрительном зале - оценка действий.
Любовь по Станиславскому
Вы за этот год про себя узнали что-то новое? В своем характере пришлось что-то менять?
Владимир Машков: В себе мне ничего переделывать не нужно. Я себя модифицировал уже достаточно давно. Я настойчив в своих желаниях и пытаюсь быть аргументировано настойчивым. Второе: ни разу у меня не было такого, чтобы я потерял цель, куда иду. Самое тяжелое, наверное - выдержка в определенных ситуациях. Над этим надо всегда работать. У меня ведь все равно артистический склад характера, я - быстро реагирующий человек.
Быстро - это сколько?
Владимир Машков: Все зависит от задачи. О материале, который буду делать, думаю долго. А в какой-то экстренной ситуации в жизни или на сцене решение принимаю моментально.
Про подвижную актерскую нервную систему в кресле худрука приходится забыть?
Владимир Машков: А она мне никогда не мешала. Только-только закончив институт, я начал ставить спектакли. Я работал артистом в театре, артистом в кино, я был режиссером в кино, продюсером, сценаристом. Я был в Театре кукол монтировщиком, в Московском художественном театре бутафором-декоратором. Все виды театральной деятельности я так или иначе прошел, включая рабочего сцены. Театр - единый организм. Может ли человек жить без печени? Наверное, может какое-то время. Вопрос: хорошо ли он будет жить?
Разные специальности в театре - это как части нашего тела. Мне важно гармоничное развитие всего коллектива. Если где-то сбой, то он будет отражаться, как метастазы, на всем организме. Поэтому здесь нужен большой объем памяти, умение распределить внимание, сконцентрироваться на одном, переключиться на другое...
Я знаю, что самый главный элемент, по Станиславскому, - внимание. И все, что мы хотим от другого человека - это внимание.
Разве не эмоционального потрясения?
Владимир Машков: Любовь - это тоже внимание. С чего она начинается?
По Станиславскому?
Владимир Машков: По жизни? У Станиславского не было такого расклада аналитических и научных данных, что такое внимание человека. Сейчас самая большая проблема у людей, у детей - синдром дефицита внимания. Мало внимания, человек не может сосредоточиться. Сколько можно держать в своей голове объектов? Один, другой, третий... Самая большая беда - мы не можем долго удерживать внимание на чем-то. Что такое человеческий фактор? Ошибка внимания. Пилот не включил тумблер - и не стало 500 человек. Вы говорите о потрясении - это следующий этап. Что мы хотим от другого человека? Что такое любовь? Если возвращаться к Станиславскому, он говорил: любить - это желание касаться. С чего оно начинается? С внимания. Ведь любовь - это абсолютное, тотальное внимание к другому человеку. А дальше подключается воображение чувств: "Алле, а что такой голос? Но я же слышу... А что там за шум? А что это за мужской голос рядом?.." Это работа внимания. Я слышу, что что-то там в голосе не то у человека. А дальнейшее дорисовывает воображение. От Бога мы чего хотим?
Что лично вы хотите от Бога?
Владимир Машков: Опять же, внимания. И вы этого хотите. И все хотят: обрати на меня внимание, услышь нас… И в пьесах мы исследуем те же ощущения. Это есть основа нашего существования. Мы живем здесь и сейчас. Как только ослабевает внимание, начинается коллапс. Значит, мы что-то пропустили, не успели сосредоточиться на проблеме, неправильно переключились. Когда у Станиславского спросили в 37-м году, когда он начал заниматься методом физических действий, может ли актер в течение 5 актов быть абсолютно внимательным? Он сказал, что великие актеры, как Сальвини или Ермолова, - могут.
Театр драмы и сказки
Вниманием зрительного зала вы можете владеть от первой до последней секунды своего существования на сцене. Остаются силы включать этот механизм в жизни?
Владимир Машков: Без этого нельзя. Другие могут просто щелкнуть пальцами, и у них все будет. А я должен подключить внимание к моей проблеме. Сейчас ко мне проявили внимание люди, которые помогли открыть фонд содействия театру и творческому развитию, и я надеюсь, мы будем и других поддерживать, что мы и делаем. У меня еще целый Театр кукол в Новокузнецке, и там большая программа "Кукла лечит". Мы работаем с детьми и взрослыми, у которых есть физические проблемы, но нет проблем с воображением и талантом. Они работают в нашем театре, играют спектакли. Сейчас губернатор Сергей Евгеньевич Цивилёв помогает нам, и из маленького театра они переедут в большой Театр кукол и сказки, который будет отреставрирован в 20-м году.
Ваше физическое присутствие там необходимо? Сколько самолетов у вас в месяц?
Владимир Машков: По-разному бывает, в зависимости, куда надо двигаться. За этот год я пролетел с отборами (в школу Табакова - прим. ред.) почти всю страну. Был во Владивостоке, Новокузнецке, Калининграде, Туле, Саратове, Краснодаре; посмотрел две с половиной тысячи ребят.
Прогонять через себя две с половиной тысячи человек...
Владимир Машков: Если ты не любишь свою профессию, и если тебе это не надо - то это мука, убийство. А если ты ищешь и идешь к цели… Возвращаясь к Федору Конюхову. Вы когда-нибудь гребли? Тогда вы знаете, что грести к себе в воде - тяжело. А от себя, обратно - полегче. Так и в жизни: брать для себя очень трудно. А отдавать проще. И чем легче отдаешь, тем лучше тебе будет... Мы же не задумываемся, как мы дышим. Если только ты не спортсмен, которому на три шага нужно вздохнуть, потом правильно выдохнуть. Или когда спим - организм сам работает. Так и в профессии: если выбор сделал правильный, все должно быть в радость дыхания, само идти. Наша деятельность романтична.
Вы себя сейчас убеждаете в этом или вы уверены?
Владимир Машков: Уверен, что она максимально романтична. И что отразить нашу действительность сможет только искусство большой правды, больших чувств и больших идей.
Назовите под финал ваш главный большой спектакль, который говорит с вами много лет.
Владимир Машков: "Матросская тишина". Это был абсолютно судьбоносный и неисчерпаемый источник силы, мысли, загадки. Такое магическое чудо. Что я не понял тогда, домыслил теперь. К Абраму Шварцу я вернулся другим человеком.
Об Олеге Павловиче Табакове часто вспоминаете?
Владимир Машков: Все его книги у меня лежат на столе. Еще до прихода сюда, я в который раз проанализировал все, что он написал. И потом, мы много с ним разговаривали, всегда были в контакте. Я знаю, что ему нравилось, что нет. Мы были очень близки в нашем творческом деле. Я его никогда не подводил. И он всегда мог надеяться на меня, потому что он знал, что я люблю театр, люблю его, люблю это дело. Все спектакли, которые у нас вышли, которые я поставил, так получилось, были успешными. Я его не подводил к провалу. А для меня ничего страшнее и больнее, чем плохой спектакль, быть не может. И для меня наш театр - это центр мира. Моего мира.
- "Звездный час по местному времени"
- "Страсти по Бумбарашу" и "Смертельный номер" в Театре Олега Табакова
- "Трехгрошовая опера" в Сатириконе
- "№13" в МХТ им. Чехова