На экраны выходит второй фильм Ари Астера "Солнцестояние"
Мне с ужастиками всегда нелегко - они не предполагают зрителя, который ждет рационалистических объяснений: если есть загадка, зануде нужен хотя бы путь к разгадке. Ужастик же чаще ограничивается нагнетанием страха как экзистенции, способа существования, а какова его причина - мистическая или рукотворная - не важно: чистая игра эмоций, манипулирование зрителем на уровне условных рефлексов. Попутно ужастик - разлюли-малина для сценаристов: не нужно искать сцепок с реальностью, сложными характерами и материалистическими объяснениями. Фантазируй без логических берегов - и будет тебе аплодисмент.
И здесь для меня принципиальная разница между работами философов уровня Кубрика с Гринуэем - и новой картиной Ари Астера "Солнцестояние": в ней эти сцепки так эфемерны, что их как бы нет. Важны не события, а невротические состояния персонажей, которые мы должны разделить, не вдумываясь.
"Солнцестояние" стартует интригующе и поначалу забирает не на шутку. Я даже поразился необычной вовлеченности в назревающую тайну: тебе интересно, ты мучительно ждешь продолжения - что будет. Девушка Дэни (в этой роли Флоренс Пью) получает от сестры тревожные SMS, ее родители загадочным, но страшным образом гибнут; Дэни делится тревогами с бойфрендом Кристианом (Джек Рейнор), телефонная беседа оборвется воплем ужаса… Но мы не узнаем, отчего гибнут старики и чем вызван вопль - кажется, что, придумав устрашающий трюк, автор тут же о нем забывает. Что это такой художественный код - заподозришь не сразу. Необъясненные шоки множатся, искать разгадку надоедает - бесполезно. Как признался один из поклонников фильма, он тут просто отключил мозг - и стало ему хорошо. Кто этим искусством не владеет - тому плохо.
Завязка случится в баре, где компания парней решит двинуть в Швецию изучать местный фольклор; кто-то предложит прихватить с собой нервную Дэни, хотя этому никто не рад - кому нужна в поездке проблемная девушка! А главное действо развернется в Швеции: наевшись галлюциногенных грибов, компания попадет в деревушку, ослепительно белую под незаходящим северным солнцем, и мир перевернется вверх тормашками - в буквальном смысле слова: оператор опрокинет камеру. Здесь все залито беспощадным светом, от него некуда скрыться. Селяне в белых балахонах справляют языческие ритуалы с жертвоприношениями. И начнется то, ради чего снят фильм: сюр с текущими деревьями, исчезновениями людей, падающими со скал стариками, расквашенными всмятку лицами, женщинами-квазимодами и лобковыми волосками в пирогах. Сюрреалистические одеяния, макабрические цветочно-фруктовые гримы в духе Арчимбольдо, эротический шабаш голых дам, где в роли изнасилованного выступает герой, - привет Кубрику с его "Широко закрытыми глазами". Есть и мотивы, которые могли бы служить антитезой Маргарите, возведенной в сан Королевы, если бы Ари Астер подозревал о существовании Булгакова и его волшебной поэтики.
Фильм бесстрастен: он как бы фиксирует некую экзотическую культуру, вековой национальный обычай - ужас, которому не нужно ужасаться, ибо он в порядке вещей. Нас не пугают - просто раздирают кожу, ломают ребра и предлагают любоваться содержимым мешка с требухой, который мы принимаем за человека. Судя по реакции зала, некоторые находили действо смешным, что же касается ужаса, то в первой трети картины испытываешь подобие саспенса, потом она становится не страшной, а тошнотворной.
Интереснее читать международную прессу о фильме. Знатоки ужастиков возносят автора на Олимп, называя провозвестником второго дыхания жанра. Скептики ощущают в "Солнцестоянии" органическую ненависть к женскому полу, который автором подвергается системным истязаниям. Мне кажется, дело обстоит серьезнее: автор весь человеческий мир считает кладезем зла, которое только и ждет благоприятных условий, чтобы высунуть наружу свой жуткий лик и каждого ангела обратить в дьявола. Деревня среди шведских холмов, - место, где священные ритуалы освобождают людей от покровов цивилизации, обнажая их сущность. И становится ясной природа новаторского замысла: нам предлагают таблетку от оптимизма, романтизма и прочих иллюзий, делающих жизнь осмысленной. Режиссер получает садистское удовольствие от изобретения все новых способов истязать героев, возведя мучение, самодостаточное и самоценное, в ранг фетиша - иных смыслов в этом плоском действе нет.
Не сомневаюсь, что в зале всегда найдутся ему союзники. Такое кино можно употреблять также как средство для похудания и избавления от морока: посмотрев "Солнцестояние", вы долго не сможете прикасаться к пище и отправлять любые религиозные ритуалы. В этом его безусловное достоинство.