Читательница поделилась с "РГ" копией письма полководца Тотлебена

Редакция "Российской газеты - Неделя" получила письмо от читательницы Татьяны Николаевны Грицевской.

"Прочитала я в "Российской газете" вашу статью о Тотлебене. Под его фотографией подпись: "Безжалостный к себе, строгий к другим". И стало мне за него обидно. Прочитайте хранящуюся в нашей семье копию письма Тотлебена к командиру Бутырского полка Федорову, и вы поймете, что несправедливы в характеристике Тотлебена..."

Наталья Николаевна живет в Новогирееве, в блочном девятиэтажном доме, она очень немолода. Вот копии написанных в осажденном Севастополе писем, вот и письмо Тотлебена.

"От начальника Оборонительных работ Севастополя N 11 от 7 марта 1855 г. Командиру Бутырского пехотного полка полковнику и кавалеру Федорову

На отношение Вашего Высокопревосходительства от 7 марта N 255 имею честь уведомить, что 24 октября прошлого, 1854 года Бутырский полк по первому вызову моему бодро и смело бросился в атаку против англичан, оттеснив их и тем дав возможность нашей артиллерии (36 орудий) без потерь выйти из боя.

Славное движение полка, которое было исполнено с необыкновенною отвагою и с полной готовностью всех чинов в пользу общего нашего дела навсегда оставит во мне приятные воспоминания, и я считаю за особенную честь, что хотя кратковременно имел случай командовать таким храбрым полком.

Подлинник подписал флигель-адъютант Его Величества полковник Тотлебен".

А вот копия второго письма, оно объясняет суть дела. На нем надпись: "Это донесение от начальника 17-й инженерной дивизии к командиру 6-го корпуса князю Горчакову, а от него представлено главнокомандующему и будет доведено до сведения государя императора".

"Командир Бутырского пехотного полка генерал-майор Федоров, будучи ранен 14 октября минувшего года (1854) в вылазке против англичан, не мог участвовать в деле 24 октября, в коем, в числе прочих, находился и вверенный ему полк.

Но генерал-майор Федоров по выздоровлении от раны, прибыв к полку, осведомился, как от офицеров, так и от нижних чинов, что, когда полк, по выдержанной восьмичасовой канонаде, по приказанию начальства отступил вслед за прочими к бухте у порогового погреба и направлялся к Малахову кургану, то флигель-адьютант полковник Тотлебен, проезжая поле сражения, заметил, что отступавшие наши 36 орудий, оставшиеся, по случаю потери большей части начальствовавших без прикрытия, были настигнуты и окружены уже английскими стрелками, дал знать об этом Бутырскому пехотному полку, немедленно остановил оный, приказал рассыпать застрельщиков и штуцерных и лично сам повел второй батальон в штыки, ему последовал и весь полк. Усилие это оттеснило неприятеля и дало возможность не только артиллерии выйти без потерь, но и с нанесением вреда неприятелю, и сей-то славный подвиг Тотлебена и Бутырского полка остается в неизвестности. В этом деле Бутырский пехотный полк потерял убитыми двух обер-офицеров, вскоре от ран умершими, пять раненых обер-офицеров, 148 нижних чинов убитыми, ранеными 265 и контужеными 9, а всего выбыли из строя штаб-офицеров и обер-офицеров 11, нижних чинов 422.

За дело 24 марта по примеру прочих награждены Бутырского полка три штаб-офицера и три обер-офицера орденами Святой Анны, первые - 2-й степени, а последние - 3-й степени с бантом, и 16 нижних чинов получили знаки отличия Военного ордена.

Подвиг флигель-адъютанта полковника Тотлебена, конечно, мог остаться неизвестным бывшему командиру 4-го пехотного корпуса генералу от инфантерии Доненбергу, ибо обстоятельство это произошло в конце не вполне удавшегося дела, когда часть войск уже удалилась с поля сражения, но, тем не менее, свидетельство Тотлебена, офицеров и нижних чинов Бутырского полка может навсегда украсить военную нашу историю вообще и Бутырского полка в особенности, а гласность подвига Тотлебена еще больше усилит уважение к имени, которое высоко стоит уже в народном мнении как оборонителя Севастополя.

Имею честь представить обстоятельство это благоусмотрению Вашего Сиятельства, хотя и давно прошедшее, удостоить довести оное до сведения господина главнокомандующего и употребить ваше ходатайство о зачислении флигель-адъютанта полковника Тотлебена по спискам в Бутырский пехотный полк с правом ношения навсегда мундира сего полка; для нижних чинов выдать в дополнение к пожалованным еще 16 знаков отличия Военного ордена по одному на роту, а самый подвиг включить в историю Бутырского полка, что послужит общею наградой и вновь подтвердит всей армии, что за Богом молитва, а за царем служба не пропадает.

На вопрос о сем флигель-адъютант полковник Тотлебен подтвердил вышесказанное в прилагаемом при сем в копии ответе от 7 марта N 118".

История и судьбы людей

Речь идет о неудачном для нашей армии сражении при Черной речке, где Бутырский полк и без этого прекрасно проявил себя и впоследствии получил Георгиевское знамя. В заключительном, чуть было не оставшемся неизвестном эпизоде битвы он лишился пятой части своей штатной численности. А поскольку 24 октября 1854 года она наверняка была намного меньше, потери были просто огромными. Мог погибнуть и возглавивший ударивший в штыки батальон Тотлебен - но ему повезло.

За непривычными для нашего уха оборотами речи слышны подлинные голоса людей того времени, административная грация начальника инженерной дивизии трогательна. Поражение он называет "не вполне удавшимся делом".

Эти письма скопировал друг, родственник и сотрудник прадеда Татьяны Николаевны. Тот был архитектором и строительным подрядчиком, в имении генерал-майора Федорова он построил церковь. Несмотря на разницу в положении, генерал и строитель подружились семьями. Федоров взял в штаб полка помощника прадеда, Никандра Мамышанина. Ближе к концу войны тот получил первый офицерский чин и орден святой Анны, а пока что занимался снабжением.

Желая рассказать близким об обороне Севастополя, Никандр Мамышанин посылал им копии служебных бумаг - в наше время это стало бы должностным преступлением. При этом он видел ее по-своему, не как профессиональный военный, кем были все, кто о ней писал, включая Толстого. Личные письма Мамышанина очень интересны: "...Я скорее уехал в город, ужасно не люблю я запах человеческой крови..."

Глубоко гражданский человек попал на войну и сказал о ней свое - быть может, его письма еще пригодятся историкам.