Главный онколог Москвы: Онкология не приговор, просто диагноз

Столичные власти объявили в этом году, что московское здравоохранение переходит на новые стандарты лечения рака. Что стоит за этим? Каких изменений ждать москвичам? Об этом беседа корреспондента "РГ" с главным онкологом Москвы Игорем Хатьковым.

Игорь Евгеньевич! Онкология в столице, как и во многих других мегаполисах мира, стоит на втором месте среди причин смертности населения после сердечно-сосудистых заболеваний. Что город намерен предпринять, чтобы изменить эту ситуацию?

Игорь Хатьков: Новыми стандартами предусмотрен самый высокий уровень качества медицинской помощи пациентам с онкологическими заболеваниями. Но я замечу: такая помощь в Москве и сейчас оказывается на достаточно хорошем уровне. Мы же хотим, чтобы она соответствовала лучшим мировым практикам. Причем по всем основным направлениям: хирургии, лекарственному лечению и лучевой терапии.

Сильно мы отстали?

Игорь Хатьков: Хирургия у нас уже мирового уровня. Специалисты из Европы, Азии, Центральной Америки, Африки, не говоря уже о странах СНГ, регулярно приезжают к нам поучиться.

В нашем Московском клиническом научном центре им. А.С. Логинова, например, накоплен самый большой в Европе материал по малоинвазивной хирургии поджелудочной железы. Делимся с зарубежными коллегами и опытом лечения рака желудка и легких. У нас для этого есть все необходимое от этапа диагностики до лечения и реабилитации, включая робототизированную установку Да Винчи, которая позволяет хирургу добиться максимальной точности при удалении новообразований.

Самая серьезная и трудная часть лечения - лекарственная терапия. Причем не только для Москвы и России, но и практически всех стран. Подходы к ней в последнее время кардинально поменялись. На смену устаревшей химиотерапии с ее осложнениями пришли таргетная терапия и иммунотерапия. Таргетные препараты действуют целенаправленно на "больные" клетки и практически не вредят здоровым. Иммунопрепараты помогают "разбудить" клеточный иммунитет, который раньше по неизвестной причине "засыпал" и не видел развития раковых клеток. Да и химиотерапия уже не та, что прежде, ее схемы тоже совершенствуются. Об этом знают все. Вопрос в том, как обеспечить больных этими самыми современными эффективными лекарствами? Это уже зависит от финансирования. Оно везде разное. Например, в США современный курс лечения запущенной меланомы стоит 2 миллиона долларов в год. Поэтому там 30% онкологических больных банкроты. Они становятся ими, так как вынуждены брать кредиты, закладывать дома. Там, где лечение берет на себя государство, возникает огромная нагрузка на бюджет.

Получается, что дополнительный бюджет, выделенный сейчас правительством Москвы из городской казны на борьбу с раком, не такие уж и большие деньги?

Игорь Хатьков: Я бы не стал проводить такую прямую параллель. В 2 миллиона долларов в американской клинике включены все анализы, которые делаются пациенту на протяжении лечения, исследования и консультации врача, препараты и т. д. У нас лечение онокологических заболеваний для пациентов бесплатное. Медицинская помощь больным гарантируется государством. Дополнительные средства, которые Москва сейчас направляет в фонд обязательного медицинского страхования на борьбу с раком, прибавляются к средствам, которые столица уже финансировала на это в предыдущие годы. В общей сложности затраты на медицинскую помощь онкобольным в течение последних восьми лет выросли в городе в пять раз. Москва стала первым российским регионом, который перешел на новые федеральные клинические рекомендации по профилю "онкология". И произошло это на три года раньше срока, предусмотренного федеральным законом.

Если что-то забеспокоило, не надо погружаться в интернет и пытаться поставить себе самому диагноз, лучше записаться на прием к врачу

Если говорить о лекарствах, то выделенных денег хватит, чтобы обеспечить ими на самом высоком уровне нуждающихся жителей столицы, в первую очередь по шести самым распространенным видам онкологических заболеваний: рака предстательной железы, шейки матки, молочной железы, колоректального рака, рака легкого и желудка.

То есть москвичи могут сейчас лечиться теми же препаратами, что и больные, скажем, в Израиле, США?

Игорь Хатьков: Мировой фармацевтический рынок в наше время глобализирован. Везде работают одни и те же компании. Их заводы локализуются в России, а наши предприятия, уже выпускающие лекарства, расширяются и сертифицируются по мировым стандартам. Так что я могу сказать, что да, лекарства, которые производятся у нас, соответствуют всем существующим в мире требованиям качества. Это касается и дженериков - большинство их не уступают по эффективности оригинальным препаратам. Поэтому их применение не только для России, но и для многих стран при лечении абсолютно нормальная практика.

И больному не нужно ходить "выбивать их"?

Игорь Хатьков: Он их получает. Доступ к лекарствам в Москве упрощается, мы работаем над тем, чтобы клиника получала средства на их оплату из ОМС.

В первую очередь такая помощь адресована больным с наиболее распространенными в городе заболеваниями - раком молочной железы у женщин и простаты у мужчин, раком легкого, почек, прямой кишки и меланомой. Именно эти заболевания составляют 80% всех онкологических диагнозов москвичей. Уже сейчас такую помощь получают около 95 тысяч пациентов.

Если нужного лекарства нет на складе или у пациента с онкологическим заболеванием индивидуальная непереносимость имеющегося препарата, он получает денежную компенсацию на покупку лекарственного средства. Такая практика в РФ действует только в столице.

Вы можете сказать, когда онкопомощь станет комплексной и в целом наиболее эффективной?

Игорь Хатьков: В чем специфика онкологии? Ни одна страна не может поставить задачу, назначить срок и в какой-то момент объявить, что цель достигнута. Дело в том, что с точки зрения и науки, и практических подходов в здравоохранении онкология сейчас одна из самых развивающихся отраслей. И то, что еще сегодня кажется огромным достижением, очень быстро становится вчерашним днем. Одно могу сказать с уверенностью: мы максимально быстро используем в своей работе все появляющиеся лучшие мировые практики.

Известно, что развитые страны, добивающиеся результатов в лечении рака, делают ставку на раннюю диагностику. В Сеуле, в госпитале "Бундан", клиника которого скоро откроется у нас в Сколково, рассказывали, что 80% сибиряков и жителей Дальнего Востока приезжают к ним на третьей-четвертой стадии болезни. А как дела с диагностикой в столице?

Игорь Хатьков: Больных, которым диагноз рак ставят на четвертой стадии, у нас 15-20% - по разным локализациям разная статистика. Радует другое. Доля пациентов с выявленными заболеваниями на ранних стадиях - (I и II) с 2010 года выросла более чем на 13% - с 53,9 до 61% в 2018 году. По России этот показатель и сейчас на уровне Москвы 2010 года. При этом доля больных с первой стадией за этот же период выросла с 25,3% до 33,1%. Мы выделяем первую стадию не случайно, потому что даже по сравнению со второй лечение на ней более эффективное, можно добиться, чтобы заболевание не вернулось уже никогда. Кроме того, лечение в этот момент дешевле, а значит, экономичнее. Поэтому ранняя диагностика - приоритет в городе для всего здравоохранения. Материальная база для нее есть. Все 46 взрослых амбулаторных центров оснащены в достаточном количестве качественным диагностическим оборудованием, везде есть УЗИ, гастроскопия и т. д. Нацелен на выявление онкологии на ранних стадиях медперсонал. В частности, в каждой из поликлиник появился онкокуратор, задача которого - консультировать пациентов и направлять их к профильным специалистам, отслеживать сроки проведения назначенных исследований и назначений.

В вопросе выявляемости рака первый шаг всегда должен сделать сам пациент. Совершенно очевидно, что добиться качественных изменений без помощи москвичей медики не смогут. При сравнении, скажем, выявляемости рака желудка на первой стадии у нас и в той же Корее результат не в нашу пользу: у них 70%, а у нас еще четыре года назад было всего 12%. Сейчас - 18%. Рост появился, и это прекрасно, но мириться с такой разницей все-таки не хочется.

Что же могут сделать горожане? Прийти к врачу при первых симптомах? Но ведь известно, что в начале болезни у человека чаще всего ничего не болит.

Игорь Хатьков: Культуру здоровья, замечу, у человека нужно воспитывать со школьной скамьи. А у нас многие люди часто даже бравируют: "Я не хожу по врачам и не лечусь!" При правильном отношении к себе и своему здоровью нужно как минимум своевременно проходить диспансеризацию. Не случайно же в ее правилах прописано, что даже если ничего не беспокоит, женщина в 21 год должна пойти к гинекологу проверить яичники, а в 39 - на маммографию, мужчина в 45 лет - сдать кровь на специфический антиген простаты, в 50 - гастро- и колоноскопию. Курильщикам необходимо сделать компьютерную томографию легких и т. д. Все это в Москве можно сделать абсолютно бесплатно в любой поликлинике.

Многие люди часто даже бравируют: "Я не хожу по врачам..." Но в вопросе выявляемости рака первый шаг всегда должен сделать сам пациент

В столице есть все возможности, чтобы своевременно следить за своим здоровьем. Врачи клиник приглашают на дни открытых дверей в поликлиники, где сейчас постоянно проходят акции, также направленные на раннее выявление онкоболезней. Например, более 130 тысяч горожан по программе "Я выбираю здоровое будущее" проверили свою предрасположенность к раку простаты, груди и яичников. В рамках скрининга на рак молочной железы маммографию прошли более 44 тысяч москвичек в возрасте 50-69 лет.

А когда что-то заболит, то это уже какая стадия?

Игорь Хатьков: Зависит от локализации. Может на второй болеть, а может человек и на четвертой стадии ничего не ощутить. Злокачественные опухоли на ранних стадиях сами по себе не причиняют болевых ощущений. Но они развиваются на фоне присутствующих хронических воспалительных заболеваний, что и дает болевую симптоматику. Поэтому надо обращать внимание на любые возможные проявления рака. Вдруг начала беспокоить тошнота, появились уплотнения в молочной железе, кровь в выделениях... Не надо погружаться в интернет и пытаться поставить себе самому диагноз, лучше записаться на прием к врачу.

К какому?

Игорь Хатьков: Для начала к врачу общей практики. В Москве уже не первый год проводятся школы по онкологии для этих специалистов, где их обучают распознавать самые первые симптомы, воспитывают так называемую онконастороженность. Ввели даже материальное стимулирование врачей за выявление рака на первой и второй стадиях. В прошлом году на такие гранты для поликлиник было выделено только в первом полугодии почти 40 миллионов рублей - все эти деньги пошли на материальное поощрение медицинского персонала.

Ключевой вопрос

Нашли опухоль у человека... Направили его на лечение в стационар. Что будет дальше в Корее, я видела. В госпитале "Бундан", о котором уже говорилось выше, мы застали в приемном отделении концерт виолончелисток, а от бара шел запах хорошего кофе... Пациенты с капельницами на колесиках наслаждались музыкой и вообще жизнью, явно не собираясь прощаться с ней... А что наши больные видят, переступая порог наших раковых корпусов?

Игорь Хатьков: По миру много ездим и мы с коллегами. Оперируем в разных странах, читаем лекции, являемся участниками разных международных экспертных комитетов по выработке рекомендаций по лечению разных заболеваний. Согласен с тем, что 50% успеха в лечении, а может быть, и больше, приходится на условия, в которые попадает человек в стационаре. Тут нам есть еще над чем работать. Когда войдете, например, в нашу клинику, вы увидите и отремонтированные отделения, в которых все соответствует тем же стандартам, которые пациенты встречают в Европе, Америке, Корее - да где угодно. А в каких-то отделениях все еще по-старому. Точно так же и во многих других клиниках города. Возможностей выступать оркестру, как правило, нет. Но это и неудивительно, за секунду все не изменишь. Но у себя в центре им. А.С. Логинова большой холл, где можно давать концерты, мы обязательно сделаем. Как раз сейчас начинаем серьезный проект строительства не просто нового, а самого современного корпуса площадью 60 тысяч квадратных метров, где разместится стационар на 430 коек, 20 операционных, три ускорителя, большое отделение химиотерапии, диагностический блок для проведения так называемых чекапов, удобные холлы... Многое из этого у нас есть и сейчас, но расположено в старых помещениях, разрозненно и лечиться там, и работать не очень удобно. Например, блок реанимации оборудован просто шикарно. Но пользоваться им все равно неудобно в силу малых помещений.

Игорь Хатьков: Пятилетняя выживаемость, при которой говорят о полном излечении больных раком, с 2010 года в Москве выросла на 30%. Фото: Пресс-центр Московского клинического научного центра им. А. С. Логинова

В новом корпусе, над которым работает интернациональная команда архитекторов, градостроителей, организаторов здравоохранения, будет продумана вся логистика, и больным там будет, надеюсь, очень комфортно. Я видел такие в хорошем смысле слова фабрики - крупные онкологические клиники в Корее, Японии, странах Европы и США и хотел бы видеть таким свой центр, в котором сосредоточены технологии и специалисты мирового уровня, которые могут скоординировать свои усилия и оказать качественную помощь пациентам.

Он будет лучшим в Москве?

Игорь Хатьков: Надеюсь. Пока же стараемся организовать лечение так, чтобы оно минимально выбивало людей из привычного ритма жизни. С этой целью используем методики ускоренной реабилитации. В стационар пациент приходит не раньше чем за сутки до операции, а если не требуется специальной подготовки, то в тот же день. После операции разрешаем быстро вставать, ходить... Большая часть больных на вторые-третьи сутки после малоинвазивных операций выписываются домой.

Снижается ли в городе смертность от новообразований?

Игорь Хатьков: Снижается. Стандартизированный коэффициент смертности с 2010 года снизился на 10% и сегодня составляет 151,7 на 100 тысяч населения. А пятилетняя выживаемость больных с онкологией, на основании которой врачи говорят об излечении, за это же время выросла почти на 30%, растет раннее выявление заболеваний. Надо понимать, что вложения в онкологию не могут сказаться так же быстро, как если бы деньги вкладывались в лечение аппендицитов или пневмонии. Реально ощутимый результат появится лишь через несколько лет. В Москве растет продолжительность жизни - москвичи уже живут в среднем почти 78 лет - это возраст, который страна планирует достигнуть лишь к 2020 году. И это тоже напрямую связано с онкологией, так как более 40% онкобольных - люди старше 70 лет. Поэтому ждать, что рак вдруг в одночасье исчезнет, не приходится, но точно можно сказать, что это не приговор, а просто диагноз.