"Смерть и жизнь Джона Ф. Донована": очередное нытье Ксавье Долана
Интересно, что представлять в родной Канаде франкофон Долан решил свой англоязычный дебют с пестрым интернациональным кастом. Не иначе, постеснялся отправлять за океан. И, как вскоре выяснилось, не зря - западные критики ленту разгромили, а кто-то и вовсе назвал ее худшей из работ Ксавье. Последнее в большей степени свидетельствует скорее не столько о том, что "Смерть и жизнь" действительно существенно менее удачна, чем все, что снимал Долан до сих пор, сколько о том, что в конце концов все-таки наступил тот момент, когда его однообразные ЛГБТ-манифесты, сконструированные почти всегда из практически одних и тех же сюжетных элементов и доверху набитые выясняющими отношения экзальтированными личностями, всем надоели.
Здесь снова "не такие как все" учатся жить со своей восхитительной, но такой обременительной инаковостью и плакатными репликами припечатывают окружающую их враждебную серость. Здесь опять все строится на конфликте между сыном и матерью - да не на одном, а аж на двух (до такой степени, впрочем, неразличимых, что не так уж это и важно). И, конечно, тут тоже Ксавье в любой непонятной ситуации врубает на полную громкость что-нибудь из своего миленького хипстерского плейлистика, насколько претенциозного, настолько и пошлого, к титрам вообще докатываясь до эталонного коктейля из соплей и сахара - слегка запылившейся Bitter Sweet Symphony.
Раньше Долан все это раз за разом лепил - и регулярно собирал статуэтки, обходясь не только без англоговорящих звезд, но и без таких "оригинальных" повествовательных приемов, как интервью в будущем. Что же до звезд, то кое-кто из них все же способен несколько облагородить сей двухчасовой марафон дидактичного бубнежа о равенстве, терпимости и исключительности, иногда прерываемый лишь патетичным нытьем и изнурительными коллективными истериками, которые даже в исполнении Натали Портман и замечательного Джейкоба Тремблэ ("Комната", "Чудо", "Хищник") остаются изнурительными коллективными истериками. Ну а с патетичным нытьем и вовсе никаких проблем не возникает, когда в одной из главных ролей у тебя Кит Харингтон. Которому не впервой играть не слишком смышленого мямлю по имени Джон.
Джон - известный актер и, разумеется, гей. Как и положено персонажу фильма Ксавье Долана, большую часть времени он проводит за тем, что интенсивно страдает от собственных гомосексуальности и непонятости. Что никак не мешает режиссеру прямым текстом для самых тупых повторить основную мысль: гомофобия - это очень плохо. Так же плохо, как, например, голод в Африке.
Испытывая острую нехватку в нормальном человеческом общении, Джон вступает в переписку с юным поклонником, в коем находит родственную душу, а подобные вещи в наш просвещенный век могут иметь только одну трактовку и ничем хорошим не заканчиваются. И тут мы наблюдаем еще один результат интеллектуальных усилий режиссера из Квебека: тяжело быть знаменитостью. А знаменитостью нетрадиционной ориентации - сами понимаете, совсем труба. И о ком же это он так напряжённо размышляет, интересно?
Долан уже на заре режиссерской карьеры устами своего "лирического героя" озвучил самый главный из занимающих его вопросов: "Почему же я такой особенный?" Эту загадку, судя по всем дальнейшим фильмам Ксавье, он до сих пор разрешить не смог, но отступать никак не намерен. Невзирая на то, что количество желающих выяснить это вместе с ним заметно сокращается. Что ему, особенному, за дело до этих скучных людей?