Поделиться
Архитектор жмет на газ своего крутого "Ленд Ровера": 160! Чтобы перебить страх, завязываю разговор.
- Cамое красивое, что может построить человек на земле, это церкви и мосты.
- Но и самое отвратительное тоже делают архитекторы и строители, - снижает он мой пафос…
В Купанском, бывшем Усолье, когда-то варили соль. Здесь жил в эвакуации Михаил Пришвин и написал "Кладовую солнца". Нынешняя достопримечательность села - 15 московских архитекторов. Как рассказывает наш герой, завелся сначала один, ему было не с кем выпить, и коллеги пошли косяком. На природе занялись любимыми и полезными делами. Например, через дом от Шумаковых живет архитектор Александр Орлов. Делает замечательную колбасу, не на продажу, конечно, самому не хватает, но по праздникам приносит, угощает...
Здесь важно заметить, что манера вести разговор у Николая Ивановича своеобразная. Легко попасть в ловушку его демократичности, как бы простоты и "свойскости". Шутит или говорит всерьез, непонятно. "Не извиняйтесь, все вопросы, которые мне задают журналисты, непрофессиональные", - говорит с иронией при встрече. А потом фотокорреспонденту: "Хорошие снимки получатся. Пасмурно, дождь, все как вы любите". Шумаков - как уважаемый им джаз, который мы слушаем всю дорогу до дачи. Ясная вроде бы музыка, но кто ж знает, куда ее уведет импровизация.
На пороге старого довоенной постройки деревянного дома жена Таня. Тоже архитектор. Преподает в Строгановке художественное проектирование интерьеров. Как муж - в хипстерских джинсах и кедах. Как Шумаков, влюблена в дом. Его только что подновили и утеплили. "Знаете, - говорит мне на ухо, - мы ведь здесь на чердаке гробик нашли, бывшая хозяйка для себя его держала. Когда дом сыновья продавали, она была еще жива, но уже очень болела. Мы передали им находку..." История хотя и необычная, но очень русская, как все вокруг.
Традиционный северный дом с изумительными наличниками на фасаде, мудро и удобно устроенный, перепроектировали в дачу, где есть мастерская художника. "Конечно, сам. Кому-то еще деньги платить", - пожимает плечами архитектор и первым делом ведет на кухню. Мимоходом замечает: "Портрет Тани - в красном углу, как икона, - а потом говорит домашним (жене, дочке Саше, архитектору, сестре Валентине): - Сначала покажу все, а потом уж за стол!" На плите шкворчит картошка с лисичками, зять Андрей (тоже архитектор) колдует над фантастической, как позже выяснится, семгой в горчичном маринаде. Кухню пристроили к старому дому. И я таких огромных в жизни не видела. Стена, где обычно бывают рабочие столы, полки для посуды, раковина, плита, - метров восемь в длину. Поверху - полочка с сувенирами и разными диковинами, которые привозят из поездок, а потом не знают, куда деть. Но здесь получилось очень к месту. Посередине огромный стол. Шкаф. Оттуда настороженно наблюдает за гостями ласковая кошка Дуся экзотической бурманской породы.
Как много архитекторов на квадратный метр дачи! И под лестницей, где "уголок меди" (кувшины, чайники, самовары), речь заходит о Переславле-Залесском с безобразной точечной застройкой.
- Переславль, на мой взгляд, номер один на Золотом кольце. Пять действующих древнейших монастырей: Никитский, Феодоровский, Свято-Троицкий Данилов, Горицкий Успенский и Свято-Никольский. Но город, конечно, убит советской архитектурой. Так называемый 6-й микрорайон пяти- и девятиэтажками весь силуэт Переславля сломал намертво, - архитектор задет за живое и объясняет случившееся отсутствием какой-либо архитектурной политики. - Длится все это с 4 ноября 1955 года, с принятия знаменитого закона о борьбе с излишествами в архитектуре и строительстве.
История с этим законом знаковая. После смерти "отца народов" Хрущев побывал на строительстве гостиницы Украина и был возмущен "украшательствами" сталинского стиля. Линии партии и правительства в архитектурно-строительном деле, по мнению первого секретаря ЦК, больше соответствовала "простота, строгость форм и экономичность решений"! Дошло до того, что с готовых объектов сбивали лепнину. Уже начатые стройки заморозили или закрыли (например, на фундаменте недостроенной высотки была построена гостиница "Россия").
- По сей день ничего не изменилось, - кипятится Шумаков. - Наши бесконечные попытки принять закон, который поставил бы архитектуру на подобающее ей место и вывел бы архитекторов из-под строителей, пока ни к чему не привели. Архитектор твердит о качестве пространства и дико мешает строителю, у которого все просто: сделать быстро и дешево, а потом дорого продать!
Там, где у старых хозяев стояла скотина, у новых что-то типа выставочного зала. Картины-лица с улыбками и гримасами как единое полотно: мастер, который строил дачу, три друга ("Я, Сигуткин и Волович"), шаржи на соседок-"девушек" (так архитектор обращается к старушкам, которые грызут семечки на лавочке у забора). Вообще, соседи - отдельная тема в разговорах с Шумаковыми. Это, наверное, особый талант, так легко и доброжелательно включать в свою жизнь живущих рядом людей: "тетю Шуру", "знашь-понимашь", "грача"...
С потолка на веревочках спускается расписанная игрушечная лошадь, которую Шумаков привез из Мьянмы. Там искусство управлять куклами-марионетками возникло в древности. "Продавец клялся, что старинная, обманул, конечно", - вздыхает хозяин, который в Индокитае проектировал метро. Он долгие годы главный архитектор "Метрогипротранса". Из последних - оригинальное решение вестибюля только что открывшейся станции "Савёловская".
- Получается делать быстро и красиво? За рубежом наше метро по-прежнему лучшее в мире?
- Ну, скажем, для французов Московский метрополитен - образец. Они не стесняются об этом говорить. И проектируя новую 14-ю линию парижского метро, опирались на наши принципы освоения подземного пространства: строить не только утилитарно, но и широко, высоко, качественно.
- Но дворцов уже и у нас не строят, новые станции отделаны... очень экономно, - по деревянной лестнице поднимаемся на второй этаж, где цель приезда - мастерская.
- Метро по-прежнему дворец для народа. Но это не значит, что внутри должен быть сплошной мрамор, - делает вид, что возмущен моей некомпетентностью. - Важно создать загадочное пространство, чтобы человек спустился под землю и пришел в восхищение... Для этого мы приглашаем художников, скульпторов, делаем большие декоративные панно... Наше метро - это высокое искусство. Мы не позволяем себе делать что-то пошлое, попсовое.
Мастерская - это место силы дома. Здесь проживает главный его дух - юмор. "Я же самый известный художник! Другие, как увидят мои работы, сразу все бросают из-за несостоятельности..." Автопортрет действительно впечатляет: сделан из слепка собственной челюсти, которую Шумаков взял у протезиста на память. Открытую антресоль, предназначенную для хранения готовых картин, облюбовали внуки: сидят рядком три разноцветных деревянных солдатика: Мотя, Фофа и Тима. (Через десять минут "прототипы" набросятся на деда со всех сторон с поцелуями и рассказами о деревенском житье.)
Но самое удивительное - кругом яйца. В рисунках и как детали скульптурных инсталляций. Например, крест, увешанный пасхальными яйцами. В излюбленной своей манере говорит, форма яйца самая любимая, потому что ее проще всего нарисовать. Теперь уж понимаю: кокетничает. Если серьезно, яйцо помогает ему осуществить еще три принципа архитектуры, уже не древние, а свои собственные: "Острота, парадокс и юмор". Утверждает, их можно найти "абсолютно во всех объектах" и "по-другому мы не проектируем", потому "стиль жизни" перекочевывает в творчество. Скажем, первое, с чем ассоциируют Шумакова-наземного, - Живописный мост через Москву-реку. Он весь из парадоксов: шагнувшая вдоль реки красная арка и яйцо-Дворец бракосочетаний с подведенными коммуникациями, который уже 15 лет не эксплуатируется! Шутки шутками, но любимая тема присутствует и на пересечении улиц Балтийской и Алабяна: там среди сталинской архитектуры с недавних пор лежит огромное зеркальное яйцо - Центральный диспетчерский пункт. Московские острословы уже и название этому объекту придумали - "Яйцо Сокола".
Галерея соединяет сортир и сарай, а между ними "дровник". "По-моему, все логично", - кивает архитектор на хозяйственные постройки, и мы наконец выходим из дома.
За красоту участка отвечает жена. Ее проект "Сад на картофельном поле" не без успеха участвовал в ландшафтном конкурсе. Самая гордость - "сухая река". Русло имитируют валуны (трудно поверить, что эта женщина-подросток раскладывала их своими руками). Мостик.
Пока бродим по участку, Татьяна ласкает руками все зеленое, что встречается на пути. За огородом - чудесная Вёкса, которая вытекает из Плещеева озера. Был когда-то пруд, но его зарыли. "15 "КАМАЗов" песка туда ушло, - рассказывает. - От греха подальше, чтобы внуки не плюхнулись". Это правильно: на лужайке градус "бесежа", в котором принимают участие не только свои, но и соседские дети, зашкаливает.
Горная сосна, миндаль, шаровидные ивы, спирея, зелено-белая гортензия, канадская ель, очиток, молодило, барвинок, можжевельник, калина, сирень, боярышник... Принцип подбора растений простой: только многолетники (некому возиться) и чтобы не было пестроты. Думаю: это по мне - без выпендрежа и со вкусом...
- Вырубили яблони и теперь счастливы, а то тачками возили, раздавали по соседям на самогон, - вклинивается в наш тихий женский щебет Николай Иванович.
Он переоделся в телогрейку и тюбетейку, помогает зятю у мангала. Под крышей в беседке, где планируется ужинать, еще несколько работ архитектора-скульптора: знаменитые мужчина и женщина, собранные из металлических деталей. Ну что сказать? Условное, конечно, искусство, но кто есть кто, не ошибешься...
Шумаков притворяется, что участок не его забота и что приезжает на дачу только порисовать и узнать, все ли в порядке с внуками. Не-а. Не верю. Таня рассказывает, что 200 деревьев перед забором посадил, каждое деревце пестует, поливает. Деревенские, на архитектора глядя, стали свои палисадники обихаживать: меньше пыли с дороги, уютнее.
Если смотреть на дачу с тыла, в высоких окнах мастерской маячат "разноцветные" внуки. Традиционность избы ставится под сомнение. Таня считает, что с этой стороны - скандинавский стиль.
Но Шумаков напускает тумана: "Легкая интерпретация на эту тему".
- Что вы сделали, чтобы дача стала такой необычной? - пытаюсь добиться каких-то профессиональных секретов.
- Да просто решил обшить: дом щелил. Но это и дурак может. Нужно, чтобы архитектурно он приобрел другое качество: поэтому обрезал лишние углы, все, что цепляет глаз, вычистил. Отсюда пришел черный цвет стен, а облицовка окон белая. Хотелось больше света на втором этаже: прорезал окна до пола и сделал французский балкон.
- Чтобы горшки выставлять с геранью?
- Чтобы выпившие гости не падали...
Но главный каламбур на этой даче, с моей точки зрения, это красный конь, сбитый из досок и спрятанный, как рояль в кустах, в зарослях на искусственной горке, ее насыпали, когда рыли бассейн. С ним любят фотографироваться гости. На мой взгляд, конь больше похож на волка, но Николай Иванович говорит, что просто я совсем ничего не понимаю в искусстве и плохо знаю его историю.
* Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"