Гарри Табачник: Нужно спрашивать вопреки цензуре

Гость VII Международного форума зарубежных СМИ It s Time for Moscow Гарри Табачник, русский писатель из США. В СССР он был известным журналистом всесоюзного радио "Маяк", в США много лет работал на радио "Голос Америки" и "Свобода". В Россию он приехал представлять свои романы "Русский ключ" и "Последний мирный год. 1913".

Одна из причин его отъезда из СССР, как он объясняет, не цензура, а "изматывающая самоцензура". Прошу его объяснить, а Табачник усугубляет: "Но кто же думал, что самоцензура в Америке еще жестче?" Ее логическим продолжением Гарри Табачник считает наступление эры фейковой информации. "Фейки потому порой берут верх в современном информационном пространстве, что самоцензура подготовила благодатную почву - отучила мыслить критически, приучила доверять "инфе" как ценнику в магазине, но самое тревожное - отфильтровывать крупицы истины как что-то лишнее или "фейк".

В двухтомном романе "Русский ключ", изданном в России, у Гарри Каролинского другой взгляд на "свободу" Свободы.

Чтобы быть понятым, Гарри Табачник возвращается в прошлое.

- Когда я брал интервью у Королева, Гагарина или маршала Жукова, мне в голову не приходило спросить их о том, о чем все хотят спросить, - объясняет эволюцию самоцензуры Табачник. - Тогда казалось логичным: "Нельзя". Теперь понимаю: нужно спрашивать вопреки цензуре, воспитанию, такту. Королева - о "Шарашке" и лагерной лаборатории, где тоже ковали победу в Великой Отечественной войне и готовили освоение космоса. Жукова - о том, как воевать не числом, а умением, Гагарина - о его первом полете в космос и его знании о том, что еды в капсуле хватало только на 10 часов. А что потом? Что, если неудача и аппарат выйдет из управления? Еще - о конкуренции в среде космонавтов. Понимаете? Выходить за рамки. Свободу думать человек обретает не благодаря, а вопреки.

Когда Табачник перебрался в США, он верил, что обрел свободу. После того как он поработал на радио "Свобода" и "Голос Америки", он изменил свое мнение: "Это не менее отвратительный период моей несвободы, чем в СССР. Он в воспоминаниях стоит в одном ряду моего заключения в Бутырской тюрьме".

- "Свобода" - это тюрьма? - удивляюсь.

- Хуже, - убежден Табачник. - В Бутырке ты понимаешь, что в тюрьме, а на "Свободе" уровень самоцензуры такой, что ты сам себя заключаешь в невидимую колбу выживания. Иначе просто окажешься на обочине, как прокаженный. Это сложный феномен - корпоративной солидарности, которой часто нет. Есть инстинкт самосохранения. Он и диктует такую модель поведения, когда люди не знают и не хотят знать реальной Америки, отгораживаются от нее, как недоросль от истины. Они создают некий информационный продукт - не как есть, а как должно быть. То есть то, чем я был вынужден заниматься в СССР, но с точностью до наоборот. Когда я это понял - ушел.

Фейки живут там, где есть самоцензура - новая несвобода. За ней стоят миллиарды

Как считает Табачник, избавиться от тотальности самоцензуры ему помог бизнес. Он долгие годы занимался страхованием и параллельно писал книги, что в совокупности помогло прийти к независимости мышления.

- Такую возможность Америка дает, - делится он наблюдением, - такую возможность дает новая Россия. Однако это не означает, что возможность свободы дается автоматически. Ее надо уметь вычислить, взять и достичь. Однако, с наступлением эры информационных войн пути достижения свободы мышления везде сужаются.

Как пример он вспоминает свои ощущения от предвыборных кампаний в России и США. И там, и там принято высказывать спорные точки зрения через ток-шоу.

- В России я ехал в машине и слушал радио, - рассказывает Табачник. - Тверь, муниципальные выборы. Без конца слышу: "Уберите фейс-контроль", "Гарри Поттер предвыборной кампании"... а речь шла о том, имеют ли право вчерашние мигранты входить в органы местного самоуправления. Тут и проявляется двоякая сторона русской ментальности. С одной стороны: "Иностранцы нам не указ!" С другой, массовое злоупотребление англицизмами, как следствие неосознанного подражания иностранному. То есть как что-то чужое - западают, а когда что-то свое, достойное и значительное, пропускают.

В США то же самое. В Нью-Йорке идет предвыборная кампания мэра, выступает представитель национальных меньшинств (русские в США национальное меньшинство). Слышу, человек говорит вроде бы по-русски, но понять сути не могу. Каждое его слово, приправленное англицизмами, живет отдельно от смысла. Понимаете, перемены и перемены стремительные идут на наших глазах. Когда человек мыслит штампами или блоками, блоковым становится и его сознание. Все это быстро отражается и на вживляемой в культуру мышления самоцензуре. Она и в России, и в США успешно "самовыражается" через массовую культуру. Опять же, масскульт, крепящийся на стереотипах, - инструмент воспроизводства фейков и фейкового сознания. Так фейки живут там, где есть самоцензура - новая среда обитания несвободы. Эта псевдокультура наступает еще и потому, что за ней стоят миллиарды. Она может натворить много бед, если фейки не ликвидировать критичностью мышления, которая и есть шаг к внутренней свободе.

Досье "РГ"

Гарри Табачник (псевдоним Гарри Каролинский) - писатель, журналист, США. Был журналистом Всесоюзного радио. В 1973-м эмигрировал в США. Работал на радио "Свобода", "Голос Америки", издавал журнал "Свободный мир". В США вышли книги "Той осенью в Париже", "Глас из Мавзолея", "Последние хозяева Кремля" (на немецком издана в ФРГ, на русском - в РФ). В России вышли романы "Русский ключ" и "Последний мирный год. 1913".