В Приморье прошла премьера фильма Владимира Хотиненко о Ленине
На крайней точке российской земли, на ее границе с Тихим океаном мы беседуем с автором фильма о крайних точках российской истории, пограничных с ее крутыми поворотами.
Владимир Хотиненко: Сериал 2017 года я и затевал для того, чтобы потом сделать этот фильм. Он - концентрированное воплощение того, что мне хотелось сказать. Такую трагическую фигуру, как Ленин, и такую эпоху, которую он сам и создал, в одном фильме охватить невозможно.
Фильму предпослан эпиграф из Чехова: "Никто не знает настоящей правды". Почему эта мысль так для тебя важна?
Владимир Хотиненко: Я к нему подступался в сомнениях, каких у меня еще никогда не было. Странная вещь произошла: Ленин у нас был памятником, иконой, и от его обожествления мы ухитрились совершить переворот оверкиль - этот исторический персонаж вовсе исчез из нашей жизни. Конечно, личность противоречивая, подписывал расстрельные приговоры, многие отказываются говорить о нем всерьез. Но когда я снимал Достоевского, проявились люди, которые и его ненавидели.
Мне это кажется неправильным. К личностям такого масштаба неправильно относиться вот так однозначно. Готовясь к фильму, я всегда ныряю в материал, и о Ленине читал много серьезных исследований - в частности, немцев. Не так много фигур, делавших мировую историю, и есть в Германии мнение, что этот тщедушный, лысый и картавый интеллигент в жилетке - первый в списке людей, изменивших мир. Но этот человек - наш, и момент переворота мира - происходил у нас! Мне показалось неправильным, что это событие вдруг вычеркнуто из нашего сознания: ведь оно открыло дверь, куда мы вошли! Но уже есть поколения, которые не знают, кто такой Ленин. Сталин - на слуху, хотя он - лишь плод, выросший на этом дереве.
Эта неправильность исчезновения такой фигуры из нашей истории и была для меня первым импульсом. Но нужен был попутчик - точно выбранный исполнитель роли Ленина. Евгений Миронов оказался таким человеком - с теми же сомнениями и теми же противоречиями. И я ему сказал: не согласишься играть - не буду снимать картину.
Но вот некоторые коммунисты уже обвиняют еще не виденный фильм в том, что на роль глыбы, "матерого человечища" взят "нервный, издерганный" Миронов.
Владимир Хотиненко: Мне как раз было интересно увидеть не памятник, не икону и не черта с рогами. Тем более, что мы берем период, когда все еще впереди, даже революция еще не случилась. У меня в голове крутились цветаевские строки: "Когда б вы знали, из какого сора…" - было важно увидеть за историческими событиями живого человека. Сохранилось множество свидетельств нормальной живой жизни, и эти воспоминания были для меня главным источником. В эмиграции Ленин активно ходил в библиотеку и элементарно прозевал начало февральской революции. В Питер через Финский залив он ехал на санях. Никто про это не знает: на санях!
А как же пломбированный вагон?
Владимир Хотиненко: Там тоже много интереснейших деталей. Рассматривались разные варианты: как попасть в Россию - поездом, аэропланом…. Билет из Цюриха Ленин купил на свои деньги - взяли взаймы у шведских социал-демократов. Поезд довез его до границы, и легендарный вагон - только чтобы пересечь воюющую Германию: он не был опломбирован, Ленину просто запретили выходить на остановках. А каково само путешествие в этом поезде, и как ему песню о разбойниках пели! Я нашел эту песню, и мы ее спели в фильме. Обрати внимание: о разбойнике! Дальше - Стокгольм, магазин, где до сих пор гордятся, что Ленин там купил костюм. И главная деталь, которую я мечтал снять: 12 саней. Единственная историческая вольность, которую я себе позволил, - как Инесса Арманд изготовила из красного платочка флажок, и Ленин так и едет - с флажком в руке. Все записано в воспоминаниях, я их просто реконструировал.
Но ликующие толпы в Петербурге, простертая рука с броневика - это все миф?
Владимир Хотиненко: Встреча в Питере была хорошо срежиссирована: броневик, толпы, весь антураж. На вокзале ему вручили букет цветов, Ленин зарделся, не знал, куда его деть. Такие детали, которых мы никогда не видели, - они и делают правду событий. И были там люди, которые его не ждали - сами хотели рулить. Всё было против него - и почему-то именно он одержал верх. Ничего просто так не бывает - ты же знаешь, что я человек мистический.
Вот-вот, ты фаталист, фильм назвал страшным словом "Неизбежность" - и при этом говоришь, что человек изменил эпоху. Что, это стечение обстоятельств - режиссура неких высших сил?
Владимир Хотиненко: Безусловно! Пьеса уже была написана - осталось выбрать исполнителей. И ему досталась эта роль. Могла ли она достаться другому - тут я не убежден. Потому что в этой пьесе очень жесткий сюжет. Все случилось вопреки житейской логике. Троцкий был блестящим оратором, Плеханов - аналитик, историк, философ, вроде бы есть кем заменить - но ведь ни у кого не получилось! Конечно, Ленин не очень рефлексирующий человек, и это, наверное, ему помогало. Но ничто человеческое не было ему чуждо. Узнав о казни брата, он пошел в кабак и напился водки. Больше ее никогда не пил - пил вино, пиво, но не водку. Это о чем-то говорит. Есть гипотеза, что он мстил за брата. При всей наивности, в ней своя правда: что можно думать о системе, узнав, что она казнила твоего брата?! Либо ты не человек, либо к этой системе хороших чувств испытывать не можешь. Ему светила карьера адвоката, уже была небольшая практика, и это факт, что он отказался защищать купца, который, по его мнению, был мерзавцем. Масса таких деталей показывают, что это не черт, а нормальный человек. Но у таких людей нет общепринятых принципов морали - они их не применяют. Иначе никогда не достигли бы своей цели.
Так что же произошло при перетекании сериала в кинофильм?
Владимир Хотиненко: Это был триптих, а в триптихе есть центр. Новый фильм - этот центр. Знаешь "эффект Кулешова": от монтажа двух соседних кадров зависит, какой смысл считают зрители. Так и здесь: главное событие - этот судьбоносный поезд. Так что фильм - вообще другая история, и в нем использован материал, которого не было в сериале.
Среди прочитанного была книга "Пантократор солнечных пылинок" Льва Данилкина, которая на меня произвела сильнейшее впечатление нового открытия материала?
Владимир Хотиненко: Конечно, она была на столе и у меня и у Жени Миронова. Как очень хороший ориентир, - маяк. Она сильна свободой отношения к историческому материалу. Женя настаивал, чтобы мы обязательно сняли эпизод, где Ленин, услышав про Февральскую революцию, стал собирать вещи, укладывать чемодан… Детали будят фантазию, дают представление о том, как это было. И из чего в конечном итоге сложилась история. Такую свободу обращения с историческим материалом продемонстрировал, например, Тарантино в недавнем фильме. Чаплин, посмотрев "Ивана Грозного" Эйзенштейна, сказал, что в художественной трактовке больше правды, чем в исторических трактатах.
Кто-то в интернете назвал тебя режиссером, который фантазирует историю.
Владимир Хотиненко: И это для меня комплимент.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"