Закрытие сезона фонтанов в Петергофе посвятят 290-летию Екатерины II

Елена Яковлевна, а правда, что Екатерина II не любила Петергоф? Вас это не задевает?

Елена Кальницкая: Вы знаете, это не факт. Я когда писала сценарий к нашему мультимедийному спектаклю, долго и мучительно пыталась дойти до самой сути, разобраться в личности Екатерины. И знаю точно, что она не любила фонтаны сами по себе, как некое сооружение, которое нарушает законы природы. Вода, по ее убеждению, должна течь только естественным образом.

Что же касается Петергофа, то так или иначе жизнь Екатерины связана с этим местом: здесь она жила, любила, страдала, здесь начался ее путь к власти. И она каждый год приезжала сюда на Петров день - праздник в честь апостолов Петра и Павла, когда можно было помянуть и Петра I, и Петра III. Екатерина всячески демонстрировала, что именно она, чужой для династии человек - наследница Петра Великого, и сделала для России больше, чем его родная дочь - Елизавета Петровна. На самом деле, Екатерина II подарила резиденции иную, чем прежде, жизнь.

Известно, что Владимир Путин как-то заметил, что Екатерина была более эффективным правителем, чем Петр Первый - "кровищи меньше, а дел больше".

Елена Кальницкая: Я знаю эту фразу. Надо осознавать: все-таки Екатерине было легче. Как кто-то из историков написал: "Ей не надо было самой лазить по матче". Так и есть. Но в любом случае, за 34 года царствования Екатерины Россия, действительно, очень изменилась. Можно сказать, что предвосхищая сегодняшние времена, Екатерина II привнесла в русскую культуру увлечение Китаем: она сама читала Конфуция и других восточных мудрецов, она ввела в обиход Петербурга понятия "китайская мода", "китайская мудрость", она читала детям китайские сказки. Хотела Екатерина или нет, но все, что интересовало ее, подхватывалось петербуржцами - от врача, который прививал ей оспу, до левреток, которые вдруг появились в Петербурге.

Интересно, что все безоговорочно принимают, что Екатерина - Великая, но спроси людей, в чем ее величие, большинство ведь вспомнит лишь про ее фаворитизм.

Елена Кальницкая: Кстати, недавно опубликована ее переписка с Потемкиным, и ты понимаешь, какие это были величайшие чувства. "Голубчик мой, Гришифушечка...", - обращается она к любимому. У нас в спектакле есть строчка из ее письма Потемкину: "Я тебя без памяти люблю: и умен, и хорош, и весел, и забавен, и до всего света нужды нету, когда с тобой сижу". Но Потемкин был не только ее наперсником в утехах, но и очень серьезным помощником в делах. Екатерина доверяла ему управление страной, и он это доверие оправдывал.

И Григорий Александрович в народном сознании ассоциируется лишь с "потемкинскими деревнями"…

Елена Кальницкая: У нас каждый персонаж русской истории заштампован. Я 20 лет своей жизни положила на то, чтобы разбить стереотипы в отношении императора Павла. И когда на одном из телеканалов решили снять фильм о Павле Петровиче, я, помню, как часами рассказывала его автору о том, чего народ не знает. Фильм вышел, красивый, профессиональный, но Павел опять оказался в нем самодуром. Я поинтересовалась: "Почему?" и услышала в ответ: "Не решился…".

В свое время замдиректора музея-квартиры Пушкина на Мойке рассказала мне историю, как итальянские ученые предложили ей провести анализ ДНК Пушкина. И вначале она обрадовалась: можно узнать, чем же он болел, на самом деле, но не решилась…

Меня когда-то спросили, не хотела бы я, чтобы вскрыли императорскую усыпальницу в Петропавловском соборе, и произвели анализ ДНК императора Павла, я ответила: "Нет".

Но почему? Наконец, разрешился бы вопрос, чей он сын на самом деле.

Елена Кальницкая: И что бы это изменило? Это ничего не дает ни для истории, ни для понимания личности Павла. В конце концов, речь ведь идет лишь о физическом отцовстве. Другое дело, когда сейчас молодые ученые, зная языки, могут воспользоваться зарубежными архивами и открывать для нас заново исторических персонажей. Например, вышло уникальное издание - мемуары Бенкендорфа, которого все знают как "первого жандарма России", гонителя Пушкина. Но благодаря мемуарам граф предстает совсем иной личностью.

Мне кажется, сегодня люди в исторических персонажах стали видеть личности, которые любили, ненавидели, страдали. Александр I воспринимается уже не только как "освободитель Европы", а как человек, живущий с грехом отцеубийства, человек, который, возможно, действительно, отрекся от власти и перевоплотился в "бродягу, родства не помнящего", старца Федора Кузьмича.

Елена Кальницкая: Я эту легенду про старца не очень люблю, поскольку мы ведь все равно не знаем конкретики. В истории ее вообще очень сложно найти. Даже письма могут искажать картину. Вот, к примеру - "Записки" Екатерины II, которые она в разное время составляла в разном порядке, так, как ей было это нужно в конкретный исторический момент.

Но я с вами согласна: мы действительно, наконец-то обратились к личности. Когда после революции открылись двери дворцов, ставших "музеями для трудящихся", народ пошел туда смотреть "как жили цари". Полтора миллиона людей посетило Петергоф в 1919 году - огромная цифра по тем временам. Но люди увидели лишь красивые, но обезличенные вещи. Имена Романовых было запрещено называть, и в итоге перед посетителями "музеев дворянского быта" был не обеденный сервиз Николая II, или фарфор Елизаветы, а просто - "сервиз" и просто "фарфор". А ведь часто вещь больше, чем просто вещь. Я помню, например, как однажды мой друг из Эрмитажа показав мне мундир Александра I, заметил: "Смотрите, сукно на плече с одной стороны вытерто больше, чем другое. Как вы думаете, почему?". Не догадалась …. Оказалось, что поскольку император был глух на одно ухо, он поворачивался к собеседнику здоровым ухом, и коса парика елозила по одному и тому же месту. Или, например, у меня есть семейная реликвия - шитая золотом тулья шляпы, которые носили камергеры. Она досталась мне от прапрадеда по материнской линии, который был поставщиком двора Великого князя Николая Николаевича. Метафизически она меня связывает с этим представителем семьи Романовых. И, кстати, я ее показала в документальном сериале, который только что начали показывать по телеканалу "Культура".

О каком проекте идет речь?

Елена Кальницкая: Мы с Беллой Курковой для "Культуры" делаем проект, который назвали "Другие Романовы". Это рассказ в 14 сериях о великих князьях Романовых, которые оказались в тени своих царственных родственников.

И зачастую несправедливо. Я часто, например, вспоминаю историю великого князя Николая Михайловича, который перед расстрелом до последнего держал на руках любимого кота, а потом попросил расстрельную команду позаботиться о животном.

Елена Кальницкая: В том-то и дело, что каждый из них достоин рассказа. Но по большому счету мы ничего не знаем и о наших царях. До 1930 года вышло огромное количество книг, которые превратили царскую династию в ничто. В ряд безумцев, необразованных людей. Сегодня, конечно, мы понимаем, что они все были людьми дела, знающими, любящими страну. Не случайно, Николай I, умирая, сказал сыну, как ему больно, что он оставляет Россию в непорядке. И я когда писала сценарий к нашему мультимедийному спектаклю о Екатерине Второй, много интересного о ее жизни для себя открыла.

Вы объяснили себе ее поступок - убийство мужа?

Елена Кальницкая: Я думаю, она не хотел этого убийства. Да и непосредственные убийцы тоже. Писали же они ей: "Государыня матушка, не ведаем, что творили!". Во всяком случае, будем считать, что это так, а как было на самом деле, никто никогда не узнает. Но исходя из того, что я сейчас понимаю о Екатерине, думаю, она попыталась его полюбить, а потом остановилась. Она в своем дневнике самой себе написала: "Если ты полюбишь этого человека, ты будешь несчастнейшим созданием на земле. Не позволяй себе этого, думай о себе, сударыня". Она хотела другого - царствовать, перевоспитывать и просвещать народ. В нашем спектакле прозвучат такие пронзительные слова Екатерины: "власть без доверия народа ничего не значит. Примите за правило ваших действий и ваших постановлений благо народа и справедливость, которая с ним неразлучна". Какой правитель в те времена мог так сказать? Поэтому, чтобы наши зрители узнали о Екатерине II побольше, мы дополнительно к спектаклю организуем баннерную выставку, посвященную императрице. Между прочим, это то, о чем мечтал Петр I - парк с ярким, мощным просветительским началом.

Какой же месседж шоу?

Елена Кальницкая: Мне хотелось сделать историю про то, как девочка, приехавшая бог знает откуда, из маленького городка маленького государства, прониклась, казалось бы, чужой для нее культурой, и сделала все для процветания страны, которую она полюбила. Мы рассказываем и о ее любви, и об отношениях с фаворитами.

Вы уже почти 20 лет используете мультимедийные технологии в музее. Но это больше, чем просто "дополненная реальность", это именно театрализация музейного пространства.

Елена Кальницкая: Сегодня очень хорошее время для музейщиков, потому что появилось много возможностей оживлять музейное пространство. В одном английском музее видела такую сцену: демонстрация чердака викторианского дома, висит какое-то белье, и тут же стоит плазменная панель, на которой показывают, как приходит служанка, как она это белье гладит, убирает. В другом музее видела не подлинные вещи из прошлого, новоделы, но музейщики смоделировали обстановку того времени, и у посетителя есть возможность эти вещи потрогать, присесть на стул. В каком-то смысле это уже такой синтез музея и театра. И кстати, в США появилась целая серия музеев, которые так и называются Please Touch Museum, "Пожалуйста, трогайте!"... Театрализация музейного пространства - это вообще очень интересный прием. Как говорит мой партнер по мультимедийным проектам, и в том числе осеннему празднику фонтанов Глеб Фильштинский: "Это новый вид entertainment". Вот все тот же Музей игральных карт. Поначалу он не пользовался успехом, хотя коллекция карт сама по себе уникальна. Есть там и первые, китайские на шелке, и антигитлеровские, созданные в блокадном Ленинграде. Но в конце концов мы решили "оживить" экспозицию в буквальном смысле. И за первые же полгода посещаемость музея-спектакля, как мы его назвали, выросла в 60 раз!

В этом году вы на праздник фонтанов пригласили членов ассоциации королевских резиденций Европы. Что это за акция?

Елена Кальницкая: Начну с того, что прежде в Ассоциацию мог попасть лишь один музей от страны. И в их число уже много лет входил Петергоф. Сейчас к нам присоединился Кремль. Суть в том, что каждый год в разных музеях, которые входят в Ассоциацию, проходят встречи, на которых обсуждаются профессиональные проблемы. И, кстати, как показывают последние встречи, музеи во дворцах сталкиваются с одними и теми же трудностями. Например, подъем для инвалидов. Не во всех странах законодательство допускает вмешательство в историческое пространство. Мы не можем в Большом дворце построить лифт для инвалидов, не нарушив законодательство.

И как же вы решаете эту проблему?

Елена Кальницкая: Вызываем рабочих, которые на руках поднимают коляску на второй этаж. Сейчас многие бьются за послабления в законодательстве по этому вопросу. И я этого очень боюсь: ослабите закон, и никто не гарантирует, что мы не лишимся памятников. Это сродни карамазовскому "Если Бога нет, все позволено" При этом, говоря о наследии прошлого, я отдаю себе отчет, что нужно быть не только мудрым, но и гибким. Я не сторонник Венецианской хартии, по которой реставрация должна происходить лишь в исключительных случаях. А как иначе восстановить здания, разрушенные во время войны? В Дрездене, например, есть церковь Фрауэнкирхе, которая пребывала в руинах десятки лет как памятник военному варварству. Но, в конце концов, немцы собрали деньги и восстановили церковь, вставив в ее облицовку исторические, подлинные фрагменты здания. Не стоит забывать о времени - проходит пара десятилетий, и арт-объект, если он правильно сделан, утрачивает раздражающую новодельность и обретает некую подлинность.

И вот подошла ваша очередь принимать представителей королевских резиденций Европы?

Елена Кальницкая: Да. Мы обязательно покажем им и наши музеи, и фонтаны, и гроты. И, наконец, они увидят наш праздник. И хочу заметить: ничего подобного они не видели. Похожее по яркости, праздничности шоу есть в Тайланде. Но все эти праздники носят декоративный характер. А вот просветительского начала, как у нас, нет нигде. Поэтому мы нашим праздником очень гордимся.

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"