Он был режиссером, литератором, общественным деятелем, который вошел в жизнь нескольких поколений советских, а потом и российских людей - он убеждал их не быть первыми учениками в драконовом царстве. Он знал, что это совсем немало - не каждый может быть доблестным рыцарем. Его ироничное парадоксальное миропонимание было уравновешено романтическим мирочувствованием, скрыто рефлексирующим лиризмом. Он был Протеем режиссуры, равно владея секретами эйзенштейновского монтажа аттракционов и тайнами психологического театра, методом К.С. Станиславского, который напрасно называют "системой". Он был музыкален и поэтичен в спектаклях подчеркнуто жизнеподобных - и достоверен в своих сценических рок-операх, прорывавших цензурные запреты, которые мучили его еще со времен "Доходного места" в Театре сатиры. Марк Захаров как губка впитывал все новации мирового театра. Его режиссерский локатор отбирал все необходимое, чтобы уловить и выразить летучесть времени, его острые противоречия и конфликты. Он не замыкался в раз и навсегда выбранных эстетических канонах. Он ухитрялся говорить прямо в пору, когда безопаснее было использовать эзопов язык. Он искал театральные образы, чтобы выразить проблемы уже постсоветского времени, когда сценическая публицистика стала расхожим способом общения с аудиторией. Он был свободен и дерзок в своих исканиях. Порой театрально провокационен. Это не могло не раздражать, но масштаб его личности перекрывал гул злоязычия.
Он умел работать с людьми, которые мыслили независимо и творили самостоятельно. Они были друзьями и подельниками - Гр. Горин, А. Миронов, О. Шейнцис, Т. Пельтцер, Е. Леонов, О. Янковский, Н. Караченцов, А. Абдулов... И, разумеется, А. Ширвиндт, без которого трудно представить себе жизнь Марка Захарова. Он замечательно работал в дружеской компании, его телевизионные фильмы поэтому мастерски изысканны, остроумны и полны того человеческого тепла, которого всегда недостает в обыденной жизни...
Сколько раз читал и сам писал о том, что с уходом того или иного национального гения перевернута последняя страница великой эпохи. Но гении продолжали уходить, страницы перевертывались, а образ эпохи лишь покрывался патиной утраченного времени, но продолжал сохранять свое величие. И все же, никуда не денешься, Марк Захаров - последний из могикан, начинавший в Перми еще в первые предоттепельные годы. Все нынешние 70- и 75-летние были вылеплены в другие времена. Он же прошел все эпохи послевоенного времени, включая годы борьбы с космополитизмом и далее, как говорится, - везде.
Увидел его впервые в середине 60-х годов прошлого века на сцене Дома культуры МГУ на Моховой, когда он вышел под грохот аплодисментов после спектакля "Карьера Артуро Уи, которой могло не быть". Студенческий театр Московского университета только что вернулся из Белграда, где его брехтовский спектакль имел огромный успех. Вместе с артистами на сцену вышел Сергей Иосифович Юткевич, невероятно образованный, всеведущий режиссер, покоряющий своей элегантностью, - он руководил тогда Студенческим театром. А рядом с ним появился не уступающий ему в стати Марк Захаров. Его орлиный мефистофельский профиль развернулся в анфас, и пытливый взгляд впился в зрительный зал. И стало ясно, что в мефистофельском обличье живет Фауст, стремящийся к познанию мира. И к его пересозданию. Ведь режиссеры - творцы своей собственной вселенной. Более чем за сорок пять лет работы в "Ленкоме", куда он пришел, когда этот театр еще носил звонкое имя Ленинского комсомола, Марк Захаров создал свою вселенную, которая будет существовать какое-то время и после того, как ее творец покинул бренную землю. И вряд ли стоит ускорять ее разрушение.
Смерть театральных демиургов, таких как Г. Товстоногов, Ю. Любимов, О. Ефремов или А. Эфрос, равна смерти египетских фараонов. А их, как известно, хоронили вместе с чадами и домочадцами. Понятно, что времена изменились в сторону большей гуманности, и никто не требует всерьез гибели артистов вослед ушедшему режиссеру. Хорошо помню титанический, но, боюсь, недооцененный подвиг Кирилла Лаврова, который после смерти Георгия Александровича Товстоногова стремился сохранить не только его творческий дух, но и сами спектакли ушедшего мастера. Он старался как можно дольше удержать репертуар того самого великого БДТ, где он сам вырос и обрел подлинную художественную мудрость. Этот процесс прощания затянулся на годы. А потом наступил момент, когда надо было перевернуть последнюю страницу романа Товстоногова и БДТ. И начать совсем новый том, который начал писать Андрей Могучий. Думаю, что с "Ленкомом" надо поступить так же мудро. Пусть еще хотя бы одно нарождающееся поколение увидит спектакли Марка Захарова. И они, и он стоят того. Ведь он хотел сделать своих зрителей лучше, благороднее, честнее. Ради этого он занимался театром, считая его - вслед за А.И. Герценом - "высшей инстанцией для решения жизненных вопросов". Он сделал все что мог. И мы безмерно благодарны ему за это.