Юрий Кобаладзе рассказал о своем начальнике Евгении Примакове
Немало людей называют Примакова своим настоящим другом. Действительно ли у него было так много друзей?
Юрий Кобаладзе: Ни у кого не бывает много друзей, потому что друзья - это штучный товар. Но Примаков был мастером этот товар отбирать и поддерживать дружеские отношения в течение многих десятилетий. Он был абсолютно преданным человеком, и друзья его за ним, как уточки, ходили из ведомства в ведомство, для них неважно было, какую должность он занимал. Вот вам случай: когда Примаков руководил разведкой, в здании ее пресс-бюро он нередко назначал неформальные встречи, в том числе и с друзьями. На эти встречи очень часто приезжал его старинный друг, Георгий Николаевич Данелия. И когда Примаков ушел в МИД, Данелия, соответственно, бюро навещать перестал. Как-то я встретил его и спросил: "Георгий Николаевич, куда пропали?" А он мне ответил: "Я вместе с Примаковым ушел из разведки и пошел в МИД". Вот такие у него были друзья, и дружба с самыми близкими из них тянется еще с детских и юношеских лет, которые Примаков провел в Тбилиси.
Грузинская столица как-то отразилась на характере Евгения Максимовича?
Юрий Кобаладзе: Она подарила ему интернациональное воспитание, ведь Тбилиси - это очень интернациональный город. Среди его друзей всегда было много армян, русских, курдов, азербайджанцев - он впитал эту тбилисскую культуру многонационального общения и дружбу со всеми ними впоследствии пронес сквозь жизнь.
Как он общался с подчиненными? Держал дистанцию?
Юрий Кобаладзе: На этот вопрос блистательно ответила Татьяна Самолис, которая была его пресс-секретарем, когда он руководил разведкой. Она так сказала: "Он умел поднять любого человека до своего уровня". На мой взгляд, это великое умение. Если собеседник был Примакову по душе, то Евгений Максимович всегда создавал такую атмосферу, чтобы тот чувствовал себя комфортно, даже если он был младше или ниже по званию. К тому же Примаков всегда был очень внимательным к подчиненным. Вот вам случай из моего опыта: как-то раз мне стало плохо, приехала "скорая", забрала в больницу, но в тот же день я вернулся. И когда я заходил к себе, то увидел огромную вазу с фруктами. Это Евгений Максимович прислал, узнав, что я заболел. Атмосферу доверительности создавало и его отношение к шуткам. У нас в английском отделении разведки было принято постоянно шутить, это очень ценилось, и я перенес это в пресс-бюро. Несмотря на то что Примаков был моим начальником и такой знаменитой личностью, я все равно иногда позволял себе в отношении него и шутки, и розыгрыши. Я понимал, что он оценит и не обидится. Иногда я его, конечно, мягко говоря, выводил, но в конце концов мы потом вместе смеялись.
А каким Примаков был в работе в целом?
Юрий Кобаладзе: Он был спокойным руководителем и умел создавать такую атмосферу доверительности, что никто не боялся высказывать свою точку зрения. Неслучайно именно он, еще работая в Институте мировой экономики и международных отношений РАН (ИМЭМО), ввел практику мозговых штурмов и потом перенес ее в разведку. Евгений Максимович поощрял коллективное творчество и действительно прислушивался к людям, принимая решения. К тому же он всегда выступал за открытость. В той же разведке он быстро понял, что в новых условиях, в новой стране нужно было менять методы набора молодых сотрудников. Он был убежден, что разведка должна была заявить о себе, о ней нужно было рассказывать, чтобы привлекать молодых людей. Собственно, поэтому мы начали ездить по высшим учебным заведениям, в основном в Москве, с курсом лекций о разведке. Я читал, Евгений Максимович одну, Татьяна Самолис... Он также ратовал за то, что сотрудники разведки не могут принадлежать ни к одной из партий, и был убежден, что разведки разных стран должны не только соперничать между собой, но и сотрудничать, потому что точек соприкосновения для этого масса.
Ну неужели Примаков был таким уж спокойным начальником?
Юрий Кобаладзе: Конечно, нет. Он мог и огрызнуться, и возразить. А как-то раз он страшно обиделся на газету "Коммерсантъ", они тогда в феврале 1994 года какую-то гадость написали в статье под названием "Клинтон придержал "подарок" ко Дню защитника Отечества". Примаков просил меня позвонить им в редакцию и сказать, что мы прерываем с ними отношения. Я ему тогда сказал, что с газетой и вообще со СМИ ругаться не стоит, и отказался это делать. В итоге Примаков сам написал текст извинения от лица "Коммерсанта", сказал мне отправить им и ушел, хлопнув дверью. Но прошло некоторое время, и он сам мне позвонил и сказал: "Вы были правы, не стоило. Отправили?" Я ответил, что не стал этого делать.
А как он вообще к прессе относился?
Юрий Кобаладзе: Очень терпеливо, все эти рассказы, что он ее не любил, - чушь, ведь он сам начинал с журналистики и среди журналистов у него было много друзей. К примеру, журналист-международник Стас Кондрашов из "Известий". Примаков как-то раз по дороге на работу заехал к нему, чтобы поздравить с днем рождения. Это был весьма необычный жест, учитывая, что Евгений Максимович в ту пору был премьер-министром страны.
Примаков в работе отличался от Примакова в жизни, или это был один и тот же человек?
Юрий Кобаладзе: Безусловно, есть портрет личностный и портрет политический, но разделять их нельзя. Личностный я бы назвал если не идеальным, то хотя бы очень близким к этому определению. Политический же отличался тем, что был более сдержанным. Но все менялось, когда дело доходило до межличностных отношений, дружбы и... проведения застолий. Евгения Максимовича очень часто назначали тамадой, он любил это дело, у него это хорошо получалось. Ведь для того, чтобы быть хорошим тамадой, нужно любить людей, а Примаков людей действительно любил и хорошо к ним относился. Он не был зловредным, может, только иногда язвительным, но все - в рамках приличия.
Что Примаков не прощал подчиненным и друзьям?
Юрий Кобаладзе: Предательства. Вот вам пример. Евгений Максимович был дружен с бывшим генерал-майором КГБ Олегом Калугиным, который в какой-то момент пошел на прямое предательство, уехал в США, там давал показания против нашей разведки, раскрывал имена сотрудников... И после всего этого Примаков мне как-то сказал: "Этого человека для меня больше не существует". Он порвал с Калугиным отношения за то, что тот перешел черту. Впоследствии у нас с Евгением Максимовичем был еще один разговор о том, что, мол, предателем человека может назвать только суд, на что он мне тогда сказал: "Да, я с вами согласен, но если вы спросите мое мнение, то в моем окружении такого человека (Калугина. - Прим. "РГ") больше нет. Я от него отрекаюсь".
Был ли Примаков тщеславным?
Юрий Кобаладзе: Он очень спокойно относился к своему статусу. Когда с началом чеченских событий ему по распоряжению Ельцина приставили охрану и он со всем этим сопровождением приехал в пресс-бюро, я ему сказал: "Евгений Максимович, как я вам завидую!" На что он мне ответил: "Ничего вы не понимаете, это ужасно неудобно, они постоянно следуют за вами, никуда не уйдешь". Но наиболее показателен в этом смысле его разговор с Ельциным сразу после того, как тот отправил Евгения Максимовича в отставку. Ельцин спросил у него: "А как вы домой доедете?" Примаков ответил: "Сдам государственную машину и возьму такси, как же еще". Он был абсолютно земной человек.
На каком посту, как вам кажется, ему было комфортнее всего работать?
Юрий Кобаладзе: Хороший вопрос. Я думаю, что на всех. Может, в какой-то период он и сожалел, что ушел из разведки, из МИДа, но в конечном итоге он всегда понимал, что поднимается на ступеньку выше, где можно внести больший вклад, чем на прежнем месте. Я знаю, что Примаков очень не хотел уходить из разведки, это Ельцин ему, по сути, выкрутил руки. Но даже в уходе у Примакова был свой "почерк": он всегда оставлял вместо себя своего кандидата, преемника. В разведке, к примеру, он навязал Ельцину кандидатуру Трубникова, который был замом Евгения Максимовича. Уходя из МИДа, Примаков на своем месте оставил Игоря Иванова. В этом плане он всегда добивался своего.
Примакова нередко называют русским Киссинджером...
Юрий Кобаладзе: Я вам больше скажу: они еще и внешне похожи. Вообще, они очень дружили и оба понимали, что надо находить точки соприкосновения, потому что мы живем в довольно-таки хрупком мире. Если составлять рейтинг кандидатов в некий совет мудрецов, то Примаков и Киссинджер определенно стояли бы рядом, если судить по степени влияния на выработку внешней политики. Но в плане функционала Евгений Максимович, конечно, обошел и Киссинджера, и вообще всех. Никто не занимал столько постов и должностей, сколько он.
Бывший подчиненный
Юрий Кобаладзе - генерал-майор Службы внешней разведки России (СВР) в отставке, а ныне - профессор и заместитель декана факультета Международной журналистики МГИМО, который он сам же и окончил в 1972 году. С 1977 по 1984 год работал корреспондентом Гостелерадио в Великобритании, однако и после возвращения на родину продолжил выезжать в заграничные командировки по его линии. Так, например, сопровождал Горбачева во время его визитов в США, Британию, Мальту.
Примаков и студенты
В феврале 2003 года на встрече со студентами МГИМО у Примакова спросили, с какими политиками он сумел сохранить дружеские отношения. "С большинством, - цитирует Евгения Максимовича университетская газета "Международник". - Например... с Джорджем Бушем-старшим. Когда Буш-младший был избран президентом, я отправил телеграмму: "К сожалению, лично Вашего сына я не знаю, но свято верю в генетику". Молодежь очень интересовало, в чем, по мнению гостя, заключается смысл жизни. "Для меня, например, встреча с вами сегодня: когда слышишь умные вопросы, когда можешь общаться с умными людьми - значит жизнь в какой-то степени прожита не зря. Спасибо", - отвечал Примаков. Впоследствии он станет вести мастер-класс по ближневосточной политике в МГИМО, где, кстати, в память о нем летом прошлого года открыли памятник в виде бюста. Делясь со студентами своими педагогическими наблюдениями, Примаков однажды сделал весьма лестный для прекрасной половины вуза вывод: девушки по таким важным качествам, как целеустремленность, упорство, активность, по его мнению, стали все больше опережать юношей.
