Поделиться
В Суворове, это наш райцентр, режиссер Сигарёв снимал фильм "Жить". "Жить" наши люди не смотрели. А уж, казалось бы, должно быть народу интересно, как на экране смотрится город, как выглядит он, народ - ведь во многих эпизодах заняты местные. Кого ни спрашивал, смотрел ли фильм "Жить", получал краткий ответ: бред. Хотя потом из разговора выясняется, что человек видел либо начало фильма, либо что-то из отрывков, либо смотрел только эпизод, в котором он участвовал, но полностью фильм никто не осилил.
Я, наверное, единственный в районе, кто посмотрел картину до конца. И вроде бы истории есть, а смотреть невозможно. Потому что фильм безжизненный. Это фотография, на которой можно узнать знакомые места. У одного критика прочитал: "Сигарёв ищет "жизнь после" там, где найти ее труднее всего - в глухой провинции: грязной, бедной, промерзшей. Этот почти загробный и пугающе реалистичный мир населяют не менее узнаваемые чудовища: злобные менты, врачи-убийцы, безумные гопники". А вот я не узнаю чудовища. Если так выглядит загробный мир, то очень он даже жизнерадостный - дома в Суворове раскрашены веселыми яркими красками, врачи, может, и не высшего класса, но точно не убийцы, общался с полицейскими - злобы не просматривается.
"Жить" - как камертон, по которому можно определять темп и мелодию многих других фильмов о провинции. Еще до первого кадра я знаю: среди экранных персонажей обязательно будут злобные менты, врачи-убийцы, безумные гопники. Вот фильм "Юрьев день". Сюжет таков: солистка Большого театра, оперная дива по имени Любовь переезжает на постоянное место жительства в Германию. Перед отъездом решает попрощаться с малой родиной - городом Юрьевым. Едет туда на машине. С собой взяла сына Андрея.
Заходят москвичи в местный магазин. И чем там торгуют? Да конечно же, кирзовыми сапогами, ватниками, дёгтем и прочими скобяными и москательными товарами. Ну таким было наш сельпо лет 50 назад. Разумеется, злобная продавщица. Которая, когда к ней обращаются с простейшим вопросом, кричит: "Я сейчас полицию вызову!".
Русские в русском городе Юрьеве угрюмы, неприветливы, пышут злобой. Людмила не может вспомнить, как называется речка, протекающая через город. И обращается к прохожим: "Девочки, милые, как эта речка называется?" Милые девочки шарахаются от нее как от чумной. И к кому ни обратится - реакция одна и та же: тупо молчат, взгляд подозрительный и непримиримый. Такие и под пытками не выдадут название реки.
Кинематографистам известно: в русской провинции пьют. Жутко пьют. Чаще всего прямо из горла. В "Юрьевом дне" процесс пития интеллигентнее: разливают по граненым стаканам. И разливают не водку, а самогон. Люба от первого глотка закашлялась, но потом привыкла и лихо опрокидывала стакан за стаканом. Она вообще опростилась. Как будто так и надо: вместо культурных немцев оказаться среди диких русских. В общем, устроилась сопрано в провинции. Ходит в обносках. Моет полы в больнице. И, кажется, счастлива.
А главная героиня фильма "Кроткая" - глубоко несчастна. Муж в тюрьме. И перестали от него приходить весточки. Отправляет ему посылку - она возвращается назад. И Кроткая отправляется в дальнюю дорогу - в город, где тюрьма, узнать, что с любимым.
Где-то к минуте двадцатой просмотра у меня созрел вопрос: а какой период времени новейшей российской истории отражен в фильме? Если судить по машинам - в основном это "Волги", "Жигули", сильно потрепанные иномарки, то явно 90-е годы. На тот же период нашей истории указывает и одежда персонажей. Или такая деталь: мужик (его роль досталась Николаю Коляде) моет под струей колонки бутылки - чтобы сдать их, а на вырученные деньги купить бутылку. Помнится, что уже в 90-е годы бутылки не сдавали, а уж сейчас и подавно. Киоски "Прием стеклопосуды" исчезли как класс.
Обратил внимание на интерьеры: стены в полиции, на вокзалах, на почте, в официальных учреждениях выкрашены краской рвотного цвета. Картинка явно из советских времен. Все-таки сейчас эти места выглядят пристойно, во многих сделан и евроремонт.
И в тоже время некоторые детали указывают на то, что действие происходит в наши дни. Скажем, синие коробки для посылок в отделении почты - они появились года три-четыре назад, я это хорошо помню. Или антитеррористические проверки на входе в вокзал - проход через рамки, досмотр багажа - появились где-то в середине нулевых годов. Но тут же и нелепость: судя по сюжету, Кроткая садится на поезд в провинциальном городке, а там на вокзалах точно не производят досмотр, но вещи досматривают, ее подвергают унизительному обыску.
Между прочим, "Кроткую" снимали в латвийском Даугавпилсе. Меня смешная мысль посетила: в советском кинематографе, если действие фильма разворачивалось в какой-то западной стране, то натуру снимали в Риге или Таллине, теперь латвийский город тужится выглядеть российским.
Ну, конечно же, авторы фильма не могли не показать традиционное русское явление - пьянство. О, как широко и просторно оно показано. Кроткая едет в поезде, в плацкартном вагоне, и пассажиры разливают водку по стаканам, жадно пьют. Но это так, прелюдия к теме пьянства. Когда Кроткая добирается до города, в котором расположена тюрьма, там уже пьянство - это буйная вакханалия.
Кроткая - апатичная, бессловесная, депрессивная женщина, а вокруг нее быдло - злобное, равнодушное, ожесточенное, тупое. И у каждого, с кем столкнет ее путешествие к мужу, не лицо, а рожа, харя, морда, рыло. Ни одного осмысленного взгляда. Русские явно не имеют отношения к хомо сапиенс - быдло, быдло, быдло.
Печально.
Печаль объяла меня после просмотра фильма с заковыристым названием - "Как Витька Чеснок вёз Штыря в дом инвалидов", но причина печали совсем иная. Было резкое предубеждение перед просмотром. Насмотришься киноштампов про ужасы провинциальной жизни - тут тебе и пьянство, и гопота, и бандитские разборки, убогий язык персонажей, тупость выяснения отношений в семье, то очередной и не хочется смотреть. И всё это - пьянство, гопота, бандитские разборки, убогий язык персонажей, тупость выяснения отношений в семье - присутствует в "Как Витька Чеснок…", но смотрятся они совсем не как штампы. Мало того, c каждым кадром фильм властно притягивает к себе, и не останавливаешься, пока не досмотришь до конца. А досмотрел - долго думаешь. Думаешь об окружающем тебя мире, о провинции, о людях, которые живут рядом, о том, что такое человек.
Сюжет фильма прост, даже примитивен. Витька Чесноков ведет бессмысленную, тупую жизнь. Работает на мусороперерабатывающем заводе. По вечерам одно занятие - выпить с пацанами. И так день за днем. Дома не всё ладно - живет у жены, теща, понятно, не подарок. Нескончаемые разборки. Витька мечтает о своем жилье, а в ипотеке ему отказали. Ну как дальше жить? А тут вдруг объявляется его отец - бандит, из тюрьмы не вылезает. Истязал мать Витьки, она не выдержала издевательств, повесилась. Потому понятно, какие чувства испытывает Витька к отцу. Но зашел к нему. Отец - тяжелый инвалид. Лежачий. У Витьки ни грамма сочувствия, никаких родственных чувств, только ненависть. Только злорадная мысль: помрешь - туда тебе и дорога. Соцработник предлагает отказаться от отца, и Витька готов. Но! Вдруг выясняется: у отца-то квартира. И он, Витька, наследник. Значит, нельзя отказываться. Но придется ухаживать за лежачим. Которого ненавидишь. И тут подруга Витьки дает ему мудрый совет: а сдай его в дом инвалидов. И повез Витька Чеснок Штыря - такое прозвище у отца - куда-то под Воронеж.Вот тут-то и начинается! Начинается преображение человека. Тут-то фильм и захватывает тебя. Потому что нет ничего интереснее увидеть, как нечто тупое, бессмысленное превращается в человека. И не поймешь, как этого достигает режиссер Александр Хант. Никаких изысков сюжета, никаких нравоучительных сентенций, но вот добился: в начале фильма Витька один, а в конце - совсем другой. Классный фильм. Обнадеживающий. У Витьки вопрос вырвался из сердца: "Я человек, а ты?". Грубый и очень человечный фильм.
Я бы не взялся за эту статью, если бы не "Витька Чеснок…" Смотришь иной фильм вроде бы про наши провинциальные нравы и чувствуешь: перед тобой разворачивается киноложь, а возражать как-то нелепо, потому что услышишь: так что - заниматься лакировкой действительности? Нет, разумеется. А вот какой должна быть на экране провинция, сформулировать был не в состоянии. Фильм "Как Витька Чеснок вёз Штыря в дом инвалидов" показал нашу действительность, как она есть, и персонажи не картонные, и не вымученные фантазией художника, а какие они есть в реальности.
Я не рассматриваю художественную сторону кинопроизведений. Не разбираю игру актеров. Мне интересны детали, обстановка, характеры персонажей, да и время, в которое погружено действие, - совпадают они с местными реалиями или нет? К сожалению, почти всё, что вижу на экране, имеет мало отношения к тому, что вижу вокруг, а чаще всего и вообще не имеет. И люди вокруг совсем другие, они глубже, интереснее экранных. Мне, провинциалу, нужна правда. Правда обо мне, о людях, которые живут рядом со мной. Вспомнились слова основателя знаменитой картинной галереи Павла Третьякова: "Мне не нужно ни богатой природы, ни великолепной композиции, ни эффектного освещения, никаких чудес, дайте мне хоть лужу грязную, да чтобы в ней правда была, поэзия, а поэзия во всем может быть, это дело художника". Это он по поводу обвинений, что он подбирает в свою галерею полотна с мрачными, безрадостными сюжетами. И я повторю вслед: дайте мне фильм, в котором правда жизни, поэзия жизни, а уж как художник выразит эту правду - через лужу или через небесный небосвод, не суть важно.