Бухарестские артисты сыграли в Петербурге шекспировские страсти

Спектакль Щербана тоже насквозь пронизан музыкой, но мелодии, звучащие в спектакле, не имеют ничего общего с бродвейским мюзиклом: в основном это популярные в начале прошлого века итальянские и французские песенки. Словом, ровно то, что слышали и пели около своей карусели персонажи пьесы - бедная девушка Юлия, без памяти влюбившаяся в карусельщика Лилиома.

Похоже, Щербану доставляет удовольствие окунуть зрителя в атмосферу европейского декаданса, кажущуюся сегодня наивной и трогательной. Его Лилиом (Влад Иванов) скрывается под маской Пьеро, а Юлия (Александра Фасола) и ее подруга Мари (Сильвана Негрутиу) так милы и беззащитны со своими шляпками и ридикюльчиками... Под стать их наивности и карусельные лошадки с облупленными ушами, и грубовато-нелепые ухаживания кавалеров. Однако режиссеру этот симпатичный антураж, будто бы вышедший из ариеток Вертинского и поэз Северянина, интересен не сам по себе.

Щербан, ставивший и Чехова, и Шекспира, и драмы, и оперы, любит, по его признанию, "в беседе со зрителем менять язык", на котором изложен сюжет. Что происходит в этой пьесе? Лилиома из ревности к Юлии увольняет хозяйка карусели; счастья в совместной жизни влюбленные не находят - он пьет и бьет, она страдает, он узнает о ее беременности и решается на преступление, которое приведет его же к гибели. Правда, во втором действии ангелы-хранители дают ему шанс на один день вернуться на землю, чтобы исправить свою вину, но Лилиом и тут не справляется с задачей. Вроде бы простенькая мелодрама. Щербан делает из нее многослойный, наполненный символами спектакль.

Юлию он превращает в прачку - но никакие ее усилия не помогают очистить душу Лилиома. Трагикомический контраст возникает, когда тонко и глубоко чувствующие люди не умеют точно и полно выразить свои чувства. В результате великая, надо понимать, любовь Лилиома и Юлии проявляется в сценах до смешного корявых. Андрею Щербану особенно важна одна фраза в пьесе - когда Лилиом пытается загладить вину еще и перед дочерью, но вместо этого бьет ее и слышит в ответ: "Мне совсем не больно - как будто не ударил, а погладил".

- Чуть раньше, помните, - подчеркивает режиссер, - так же говорит про удары Лилиома ее мать.

Конечно, свести весь смысл спектакля к одному лишь манифесту о том, что женщин бить нехорошо, слишком примитивно, делает оговорку Щербан. Спектакль скорее о том, что каждый мужчина по-своему стремится дорасти, дотянуться до любимой женщины. И далеко не у всех это получается. И тогда мужчине хочется мстить за неудачи, за эту неспособность стать "прекрасным принцем". Отсюда, видимо, и начинается прямая дорожка к насилию.

- Мольнар выступает в качестве ученика Шекспира, - говорит Щербан. - Он знает, как перейти от трагического к дерзкой шутке, от социальной сатиры - к лирике, от грубого - к нюансам светотени, от животного - к метафизическому, к таинству и смыслу смыслов.